– Ты прав, нет ничего сильнее зова Возлюбленной, – произнесла красавица, – вот только Океан… Он кажется таким непреодолимым. – Она рассмеялась весёлым, звонким смехом, больно ударившим Виктора в самое сердце. – Но стоит ли печалиться? Открою тебе ещё одну тайну: когда-то, не так давно, некто с теми, кто назывался его апостолами, пытались уже преодолеть Океан. Он, зная тайну Океана, уверенно шёл по воде, тогда как апостолы в своей лодке до смерти боялись волн. Так знай: Океан – это тень твоего ума. Успокой ум, и ты перейдёшь по водной глади, как посуху.
Рассмеявшись своим звонким смехом, Тень Истины исчезла так же внезапно, как и появилась…
Сев на кровати, Виктор тупо уставился перед собой, стараясь сообразить, куда на этот раз занесла его нелёгкая. Странный сон, жуткое состояние здоровья – его словно бы перемололи в мясорубке и слепили заново из этого фарша, из этой однородной, непокорной, расползающейся субстанции; промозглая сырость – за окном шёл дождь, и небо было затянуто низкими тяжёлыми тучами; хроническая усталость… – всё это поспособствовало его минутной дезориентации в пространстве и времени.
Наконец, окончательно проснувшись, Виктор вспомнил события последних дней.
Едва они вернулись от Мазерса, Джеймс отправил Виктора в Шотландию, в поместье Мак-Розов, где гостила Жозефина. Дорога оказалась сущим адом. Виктор тысячу раз успел проклясть тот день, когда из соображений безопасности выбрал поездку по морю, вместо того, чтобы ехать через Англию на поезде. Он и представить себе не мог, насколько ужасной может быть морская болезнь. Так что, прибыв в Эдинбург, он был похож на смерть. Сойдя с корабля на берег, Виктор готов был лечь и умереть на месте, но, к счастью, в порту его ждала карета. Карета была из дорогих, с прекрасными рессорами, но измученный морской болезнью Виктор реагировал на каждую кочку так, словно был надет на обод вместо шин. Не удивительно, что, добравшись до места, он кое-как принял ванну и рухнул в постель. Кроме слуг в доме не было никого – все обитатели дома отправились к соседям на костюмированный бал-маскарад по случаю какой-то важной семейной даты. Виктор был этому рад – ни с кем не надо говорить, не надо знакомиться, отвечать на вопросы… Ему едва хватило сил доползти до постели.
Спал он долго, более чем вечность, но сон не только не придал новых сил, но, казалось, лишил и последних. Получив послабление, плоть решила заявить о своих правах на отдых.
Чтобы хоть немного прийти в себя, Виктор сначала умылся холодной водой, а затем вылил целый кувшин себе на голову. Немного полегчало, но совсем малость. Вытираясь, Виктор посмотрел на себя в зеркало над умывальником. Он увидел уставшее, осунувшееся лицо бледно-зеленоватого цвета. Вокруг красных глаз были тёмные круги.
– Привет, – сказал он своему отражению в зеркале, – выглядишь ты неважно.
– Ты, брат, тоже не лучше, – ответил он за своё отражение.
В столовой Виктора ждал холодный завтрак – яйцо с беконом и остывший чай. Есть не хотелось, но он по привычке принял еду как лекарство – такая привычка вырабатывается у тех, кто не знает, когда удастся сесть за стол в следующий раз.
Дом словно бы вымер, – Виктору пришлось несколько минут бродить по пустым коридорам, прежде чем на глаза попалась хоть одна живая душа в обличии слуги.
– Чем могу быть вам полезен, сэр? – спросил он Виктора.
– А где все?
– Господа Мак-Розы отправились по делам в город, сэр. Молодёжь помогает священнику в подготовке благотворительного деревенского праздника. Мисс Рид на утренней прогулке, сэр.
– Вы случайно не знаете, где она предпочитает гулять?
– Идите к пруду, не ошибётесь, – сказал он и подробно объяснил, как туда лучше пройти.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности, сэр.
Погода была ещё более отвратительной, чем казалась в доме. Грязно-серые тучи буквально давили на голову. А промозглая сырость, заручившись поддержкой ветра, практически не встречая сопротивления, проникала под одежду, вызывая желание как можно быстрее вернуться домой. Противней всего в такой погоде то, что от неё не способна защитить никакая одежда. И хуже всего одеться слишком тепло. Достаточно хоть немного вспотеть, чтобы испытать практически все муки ада.
После солнечной Франции обычно дождливая Шотландия показалась Виктору кошмарным местом. Ему захотелось вернуться в дом, забраться куда-нибудь… в ту же библиотеку, устроиться в кресле возле камина с сигарой, бокалом коньяка и лёгкой книгой, но разговор с Жозефиной не стоило откладывать на потом.
Как и предположил слуга, Жозефина была на берегу пруда. Она стояла на живописном мостике и задумчиво смотрела на серую, под стать небу, воду. Казалось, она настолько погружена в свои мысли, что не замечает ничего вокруг…
Увидев Виктора, она радостно заулыбалась.
– Привет, – сказала она, – ты выглядишь как оживший покойник. Надеюсь, у тебя всё в порядке?
– Зато ты выглядишь просто великолепно!
Виктор не ожидал, что будет настолько рад этой встрече.
– Как тебе в Шотландии? – спросила Жозефина.
– Холодно, и если бы не твоя любовь к прогулкам, я вообще бы не вылез из дома. Как тебе удаётся заставлять себя высовывать нос из дома в такую погоду?
– Тебе тоже стоит обзавестись подобной привычкой – нам нельзя терять форму, или ты думаешь, что всё благополучно закончилось?
«Похоже, всё только начинается», – подумал Виктор, но не стал говорить этого вслух.
– Как дела дома?
– Джеймс прислал меня просить твоей руки, – сообщил Виктор после обстоятельного рассказа о положении дел дома, – он хочет, чтобы мы объявили о нашей помолвке.
– А ты не очень-то галантен, – немного обиделась Жозефина, – он хочет… сказал, как будто тебя заставляют силком.
– О нет! – как-то слишком уж эмоционально воскликнул Виктор.
– Нет? – она внимательно посмотрела ему в глаза, – смотри, за помолвкой может последовать свадьба.
– Для меня это было бы…
– Ты ведь ничего не знаешь обо мне, – что-то в её голосе неприятно задело Виктора.
– Зато я знаю тебя!
– Зря ты так думаешь… Ладно, пора возвращаться в дом – скоро обед.
За столом Виктор познакомился с обитателями дома.
Хозяином и главой семейства был Генри Мак-Роз. Это был весёлый жизнерадостный мужчина приятной наружности, несмотря на заметную полноту. Ему было чуть за пятьдесят, но его светлые густые волосы ещё не тронула седина.
Его жена Стефани была лет на 15 моложе, и для своих лет (немного за сорок) тоже выглядела неплохо. В отличие от мужа она была несколько худа, но это ничуть её не портило. Её нельзя было назвать красивой, но открытый весёлый нрав, изящество и хороший вкус делали её, по меньшей мере, привлекательной особой.
Их девятнадцатилетняя дочь Лора за свой неугомонный характер получила прозвище «Пират в юбке», и, судя по огонькам в больших выразительных глазах, не напрасно. Была она чуть ниже среднего роста и имела совершенно обычную внешность.
Племянница Мак-Розов Гейбл, двадцати пяти лет, тоже не могла похвастаться особенной красотой, но и страшненькой не была.
Также за столом сидели и женихи барышень:
Максимилиан Винс – богатый повеса из Лондона, посвятивший свою жизнь величайшему из искусств, когда-либо доступных человеку, а именно ничегонеделанию. Он был словно списан с множества романов об аристократах-повесах, весело убивающих время, пока смерть или женитьба… Он был помолвлен с Лорой.
Женихом Гейбл был Бертран Элджирон, несколько меланхоличный и взъерошенный, точно художник из второсортной пьесы, молодой человек.
– О, да мы с вами практически соотечественники! – оживился Генри, когда Жозефина сообщила, что Виктор – политический эмигрант из России.
– Правда? – удивился Виктор.
– Далёкие предки Генри носили фамилию Розановы, – сообщила Стефани.
– Да? И что их заставило стать Мак-Розами? – спросил Виктор.
– Желание не привлекать к себе ненужное внимание, – ответил Генри.
– К сожалению, я практически ничего не знаю об этой стране.
– Я бы на вашем месте поостереглась говорить такие вещи в присутствии моего мужа, – с улыбкой на устах сказала Стефани, – о своих предках и о Шотландии он может говорить часами.
– Что ж, в моём лице он обрёл благодарного слушателя.
Этой фразы Виктора было достаточно, чтобы превратить остаток обеда в монолог Генри.
Для Шотландии семнадцатый и восемнадцатый века действительно были далеко не лучшим периодом времени: борьба за независимость, религиозные войны, междоусобица, экономические санкции… В 1690-х годах голод уничтожил практически треть населения страны. В 1692 году английское правительство устроило то, что сейчас назвали бы этнической чисткой. В 1707 году Парламент Шотландии одобрил объединявший две страны в одну и непопулярный в народе обеих стран Акт Единства (Act of Union). В соответствии с Актом, оба парламента должны были быть заменены новым Британским Парламентом, основанным в Лондоне, где от Шотландии должно было быть 45 членов парламента и 16 пэров. В 1715 году произошло якобинское восстание. Многие лишились своих земель, другие – жизней…
