— Да-а… — Тиморис качает головой, догоняет немертвую. — Сестренка у тебя просто чудо!
Эгорд хмуро плетется замыкающим, оглядывается на труп Клессы. Там, в голове демона, исчезла Камалия… На фоне новой Милиты гибель жрицы терзает душу нещаднее, память отчаянно воскрешает образ женщины в одежде Солнца, печальную улыбку, голос, слова, полные чистых помыслов…
В горле соленый комок.
Демоны и правда успокоились, даже слишком. Коридоры, лестницы и залы переполнены топчущимися на месте монстрами: переминаются с ноги на ногу, бессмысленно озираются, ждут, что кто-то подойдет, скажет, что делать дальше, в туповатой задумчивости скребут головы, некоторые шипят друг на друга, но никто не сходит с места. Рабы ждут мысленной воли хозяина.
Милита смотрит на тварей строго, но довольно, Тиморис с блаженной улыбкой любуется бедрами девушки, те мерно покачиваются, Эгорд погружен в мрачные переживания.
— Уверена, вне крепости и скал то же самое. — Милита отвешивает демону оплеуху, тот рычит, но в драку не лезет, огненные глаза опущены, горбатая спина вздымается и опускается в спокойном дыхании.
— Поверить не могу, получилось! — Тиморис отбирает у демона копье с широким наконечником. — Наступление остановлено, города могут взять передышку.
— Она не будет долгой, если начнем прохлаждаться, упиваясь победой. — Милита сворачивает на лестницу, что ведет наверх. — До настоящей победы далеко. Часть материка и океан.
— Выкрутимся! — весело отмахивается Тиморис, снимает с очередного демона нагрудный ремень, привязывает к копью в двух местах. — Как, говорите, зовут этого… ну, самого главного?
— Зарах, — вместе отвечают Эгорд и Милита, в голосах рычание. Переглядываются.
— Ну да, он, — кивает Тиморис, копье ныряет через голову, садится за спину, воин затягивает ремень. — Там мы его того… запинаем, затыкаем, проще некуда! И в трактир, отмечать. Там ведь есть трактиры?
— Мне уже охота кого-нибудь прирезать. — Милита зло косится на Тимориса. — Дал бы кто повод…
Тиморис стирает ухмылку, неловко отворачивается.
— Зарах копит силы, — говорит Эгорд. — Армия Клессы лишь затравка, чтобы мы не скучали, пока готовит основную атаку.
— Драконы, — сообщает Милита. — Главная мощь Зараха. Те, что здесь, лишь жалкая горстка. В логове Зараха целые гнезда, хватит затмить небо. Драконы подчиняются Зараху напрямую, так же, как эти, — Милита небрежно толкает демона, тот падает в котел, — слушались Клессу. И еще Темный Орден. Продажные архимаги теперь в цитадели Зараха. Осадные башни тоже лишь разминка, у Ордена в запасе игрушки поинтереснее.
— Откуда столько сведений? — холодно спрашивает Эгорд.
— У некромантов можно получить не только бессмертие и оружие.
Минута напряженного молчания.
— Так, ну, понятно, — неуверенно подает голос Тиморис. — Нам прямиком в гости к этому пастуху крылатых ящериц. И как туда добраться? В порту вряд ли найдется капитан-самоубийца, корабли сейчас наверняка перевозят беженцев, армию, продовольствие, все спасают шкуры, прячутся по крепостям…
Милита усмехается:
— Корабль… У нас нет времени на черепашье плаванье. Найдем что-нибудь побыстрее. И понадежнее.
Милита приводит на крышу. Обожженное тело дракона стынет в той же позе, шея и крылья выгнуты агонией, у нижней челюсти торчит высокий ледяной сталагмит.
— И что мы тут забыли? — Тиморис оглядывается. — Выход внизу.
Милита выхватывает из-за спины лук, синие призрачные языки пламени растягиваются, оставляют в воздухе рваные ленты. Тело наливается упругостью, рука подлетает к середине оружия, где должна быть тетива. Между клинками лука вспыхивает фиолетовый луч, Милита натягивает магическую тетиву, та разгорается ярче, между кистями из ниоткуда возникает стрела, узорчатый наконечник и древко окутаны таким же холодным огнем.
Звук выстрела похож на легкий женский крик. Стрела вонзается в тушу дракона на всю длину, лишь торчит краешек оперения.
Милита срывается в молниеносный танец, фигурка кружится вокруг дракона, плащ хлещет по рукам и ногам, стрелы ныряют в обугленную плоть как осы в улей. Туша пронизана магическими жалами со всех сторон, синий огонь набрасывается на бездыханную жертву, смыкается щетинистым куполом.
Девушка замирает, лук отведен за спину, пальцы свободной руки сгибаются в кулак. Губы выбрасывают непонятные слова, каждое громче прежнего.
Последнее слово на яростном выкрике, кулак резко вверх.
Синева пламени тонет в драконе, словно в решете, мясо превращается в пепел, туча праха осыпается тяжелым ковром, оголяет белые кости.
Скелет оживает, суставы надрывно скрипят, ребра ударяются друг о друга, хруст позвонков будто скрежет ржавой цепи. Костяной дракон вбивает крылья в плиточную твердь, крыша вздрагивает, Тиморис с выпученными глазами падает на задницу, судорожно отползает. Огромная нежить приподнимается, кости объяты фиолетовым пламенем, пушистым, как хлопья тумана.
— Это лучше, чем корабль. — Милита улыбается, подмигивает Тиморису. — И безопаснее.
Тот нервно сглатывает.
Дракон расправляет громадные веера крыльев, челюсти выпускают в небо рев вместе с облачками фиолетового свечения.
Прыжок — и Милита уже на хребте ящера, между спинных бивней.
— Шевелитесь!
Эгорд хмурится, поджимает губы.
Не хочется прибегать к силе некромантов, те в свое время тоже пытались захватить мир. Сторонятся людей не из-за проснувшегося миролюбия, просто не оправились от поражения. Ждут, зализывают раны, не рискуют нападать открыто…
Но поздно, Милита выбор сделала, нет смысла отказываться от помощи нежити, если это все равно не изменит что-либо в лучшую сторону. Полетит Эгорд с нежитью или пойдет своим путем — душа Милиты в любом случае угодит к демонам. А вот смерть Зараха изменит очень много, поэтому…
— Летим. — Эгорд хватает за плечо Тимориса, тащит к дракону, воин упирается. — Ты уже на нем летал, чего боишься?
— Тот был живой! А этот…
— Он смирный, весь во власти Милиты.
— А вдруг со мной так же, рассыплюсь, одни кости останутся!
— Подбивать клинья к немертвым девушкам, так сразу герой, — ехидничает Милита. — А летать на немертвых драконах — «рассыплюсь, спасите».
Тиморис обиженно вырывает плечо из хватки Эгорда, лицо насупленное. Твердо шагает к дракону, хотя мускулы иногда дергаются. Воин, бормоча под нос ругательства, карабкается по крылу, раз пять сваливается, но в итоге усаживается позади Милиты, скрестив ноги, крепко держится за гребень.
Эгорд в три прыжка оказывается рядом.
Милита с яростным весельем:
— Поднять якорь! — Тянет драконьи шипы на себя. — Полный вперед!
Крылья толкают груду костей в небо, лиловое пламя наливается сочностью, сквозь ревущий воздух слышно его потрескивание. Мир уменьшается, крепость превращается в пятнышко, Грифовы скалы как старая рыбацкая сеть.
Картинка начинает медленно уплывать назад, волосы скользят по облакам, горизонт разворачивается как свиток, открывает новые пейзажи.
Равнины за скалами похожи на кровавое море. Десятки тысяч демонов густо рассеяны по земному полотну, от захватывающих широт Эгорд с трудом проталкивает в грудь воздух.
Проплывает огромный бурый остров, меж черных дымовых лоскутов различаются прямые углы, строгие линии… Вегвинд, один из городов, разделяющих участь Старга.
…Раненые земли позади, внизу светло-коричневые волны степи, шорохи травинок сливаются в тягучий гул, бескрайняя гладь растительности и впрямь напоминает воду, пронизанную сумеречными лучами заката, редкие деревья как рифы. Мелькают стрижи, по-хозяйски неторопливо кружат силуэты ястребов.
— Красиво, — говорит Милита.
— Что? — Тиморис прикладывает ладонь к уху. — Ужасный шум, говори громче!
— Ты редкостный кретин! — Милита улыбается, тычет указательным пальцем вниз, затем большой палец вверх.
— Да-да, красотища! — Тиморис старательно кивает.
Деревьев час от часу все больше, появляются холмы с крохотными чащами, степь плавно перетекает в лес. Сосны будто гарпуны из рыбьих костей, обросшие хвоей и мхом, жмутся друг к другу, как в руках невидимой армии. Холмы громоздятся стадом клопов, по изломистым желобам текут зеркала рек, сливаются в серебристую сеть.
Монотонная смена пейзажей делает мысли вязкими, Эгорд лишь сейчас осознает, что дико устал, веки наливаются теплом, тяжестью, ресницы с каждым взмахом расцеплять труднее…
Тиморис зевает как голодный кукушонок.
— Можете поспать, — говорит Милита. — Не бойтесь, прослежу, чтобы не свалились.
— Что-то не очень верится. — Тиморис глядит искоса, ежится от холода. — Не хочу просыпаться в свободном падении.
