– Это на тот самый этнос, который опять цены на нефтепродукты поднял? – спросил Саша, оторвавшись от клешни рака, и всем пояснил: – Ребята, которые к Проходу пойдут, рассказывали.
– Я же говорю, субпассионарии, – сказал Фёдор Алексеевич. – Или вы хотите бесконечно воевать, друзья мои, продолжать эти междоусобные войны?
Компания замолчала.
– Фёдор Алексеевич, – встрял я в разговор. – Вообще-то историки пишут, что, пока остаются разными географические условия для производства внутреннего продукта, будут оставаться различия между этносами. Вы считаете, что мы создаём внутренний добавочный продукт так же, как и основной этнос на Внешней Земле?
И хитро улыбнулся.
– Я говорил пока только об объединении Колоний. А потом уже о рывке на Внешнюю Землю.
– Ага, Фактории только и ждут, как объединить наше имущество. Только без нас, – пошутил Игорь.
– А ты считаешь, что это невозможно, Витя? – спросил Фёдор Алексеевич, проигнорировав реплику Залохина.
– Я считаю, что в теории Льва Гумилёва не совсем понятно, кто такой пассионарий, – он хороший человек или плохой, а значит, для объединения с Внешней Землёй пассионарный рывок не слишком подходит.
– Ну-ка поясни, – с иронией сказал Фёдор Алексеевич и облокотился на стол.
– Ну ладно, – вздохнул я и допил бокал пива. – Вот, к примеру, Гумилёв чуть ли не восторгается Иваном Калитой, заложившим основы Московского государства. Калита – пассионарий, патриот. Но вот, для кого патриот, для Москвы или Твери, на которую он степняков водил? А ведь и там и там живут люди одного этноса. Знаете, как в поговорке: почему добро всегда побеждает? Потому что, кто победил, тот и добро.
– Победителей не судят, да? – спросил Игорь.
– Нет, – ответил я, – кто победил, тот и пишет историю под себя. Что он самый справедливый и самый добрый. А тот, другой, – сволочь. Да с чего бы это? Почему тот, кто победил, обязательно хороший человек, а проигравший плохой. Может, победитель просто оказался самым беспринципным, безжалостным, жадным властолюбцем, а проигравший больше думал о своих людях. Кто из них пассионарий? А историю всегда можно написать такую, как надо.
– А ты, Витя, себя причисляешь к победителям? – спросил напрямик мой бывший школьный учитель.
– Да, – честно ответил я. – А если я буду победителем, что мне какой-то этнос, у которого тяжёлый период восьмисотлетнего возраста и раскол этнической единицы. Нет, не так. В качестве кого я приду не землю этноса, у которого раскол этнической единицы и пассионарный спад?
Разведчики и артиллерист Игорь Залохин понятливо заулыбались. Они поняли, что я имею в виду.
Фёдор Алексеевич надолго замолчал.
– Я всегда знал, что ты, Витя, вырастешь очень умным человеком, – наконец, ответил он. – Пойду-ка я попарюсь.
– Подождите, Фёдор Алексеевич. Я тоже, – сказал Саша и встал из-за стола.
– Ну что, парни, – обратился я к оставшимся. – Может, ещё по пиву, где тут можно налить?
– Я схожу, – отозвался Боря и ушёл.
– Витёк, – тем временем проговорил Игорь, наклонившись ко мне, – а расскажи, как ты тех диверсантов положил.
– А тебе, что, Саша с Борей ничего не рассказывали?
– У тебя интересней получится. Ты же слышал? Ты умный.
– Ну ладно, слушай, – произнёс я с довольной улыбкой.
* * *
Домой я вернулся, когда уже стемнело, дверь была не заперта изнутри. Лика дома, это её дурацкая привычка – не закрываться на ключ, хотя кто рискнёт обнести дом офицера Разведки?
В квартире я застал Лику и девушку из ресторана, Аглаю. Они вдвоём сидели в зале за столом, на коленях у Аглаи мурчал Баська. Она смущённо потупилась, увидев меня, и перестала гладить кота. Неужели в Лику влюбилась? Но непохоже, чтобы у них что-то было. Зато в комнате витал запах «специальных»[8] ароматных палочек.
У нас с сестрой договор: она не ревнует меня к женщинам, и я не ревную ее… к женщинам. Вообще, это даже хорошо, что про Лику говорят, будто она лесбиянка. Это помогает избегать лишних… сплетен. Вот я в прошлом году одному шутнику челюсть сломал и ногу. Отвергнутый поклонник подарил Лике красивую книгу в дорогом переплёте. Первый рассказ из книги Анджея Сапковского «Последнее желание». Он так и назывался – «Ведьмак». Содержание рассказа я знал. Шутка была действительно остроумная – подарить книгу, в которой описывается, как Ведьмак сражается с упырицей, которую родила принцесса… от своего брата.
Лика впала в бешенство, хотела пристрелить бывшего приятеля. Но вмешался я, и, без лишнего шума, проявил собственное чувство юмора.
– Привет, братик, – сказала Лика. – Как попарился?
– Здорово. Я вам не помешал?
– Нет, нисколько. Тем более мы уже заканчиваем. Да, Аглая?
– Да, – девушка кивнула и улыбнулась. – У вашей сестры есть талант к магии. Она должна его развивать.
– Это у неё надо спросить, – ответил я. – Почему ты, Лика, магией не занимаешься?
– Не преувеличивай, Аглая, – сестра махнула рукой. – Обычные навыки и чувства, как у всех. На большее я не способна. Может, что-нибудь и вышло бы, если бы я вкалывала сутки напролёт, но мне одного дара достаточно.
Лика улыбнулась.
– Зря вы так, Лика Александровна, – девушка встала из-за стола. – Ну я, наверное, пойду. До свидания, Виктор… эээ Александрович.
– Можно просто Виктор, – сказал я.
– Хорошо, – ответила Аглая.
– И меня просто Лика, не забыла? – вмешалась сестра.
– Нет, Лика Ал… Лика.
– Замечательно, пойдём, я тебя до двери провожу.
Они ушли, а я сел за стол. Через две минуты Лика вернулась.
– Как тебе? – спросила она.
– Малолеток соблазняешь, – покачал я головой.
– Через год ей шестнадцать, так что она почти совершеннолетняя. и, кстати, ты ей гораздо больше нравишься.
– И что ты по этому поводу хочешь мне предложить? – Я посмотрел ей прямо в глаза.
Лика улыбнулась.
– Дело твоё, но смотри, не упусти шанс. Она дочь самого Борисова.
– Кого?!
– Лидера Профсоюза магов в Администрации.
Я прекрасно знал, кто такой Борисов, и спросил сестру:
– И он спокойно отпускает свою дочь к тебе?
– А почему бы ему не отпускать ее? Кстати, сам Борисов – очень даже ничего, такой симпатичный мужчина.
– Я ему ноги вырву, он будет ещё красивее, – ревниво заявил я.
– Ты? Магу? Не смеши!
– Это ты не смеши. Этот Борисов нашего главного Сэнсэя как огня боялся. Я, конечно, не Сэнсэй, но на ноги мне хватит.
Лика засмеялась и села ко мне на колени.
– Не прибедняйся, даже я, глупая, понимаю, что ты стал мастером.
Она чмокнула меня в щёку.
– Мастер, говоришь. М-да… Интересно, и где же сейчас мой учитель? – грустно сказал я.
– Странствует где-то. Не бери в голову, что с ним могло случиться? Он ещё вас в Спортзале будет строить, каким-нибудь приёмчикам обучать.
– Приёмчикам, – хмыкнул я. – А вообще-то правильно… Ой, Лик, у тебя что, новые духи?
– Учуял, значит, а от тебя чем пахнет?
– Мылом хозяйственным.
– Нет, – тихо сказала Лика. – Это берёза и ещё что-то. Потом разберусь.
– Потом?
– Точнее, сейчас.
Проснулся я опять поздно. Выспался впрок, как любил говорить отец. Лика проснулась раньше, но ненамного, постель рядом ещё тёплая. Я встал, оделся. Нашёл Лику на кухне. Она чистила картошку.
– Помочь? – спросил я.
– Угу, – она отошла в сторону, освобождая место.
Я взял нож и присоединился.
– Вот ты только подумай, – заговорила сестра, – я известная певица. Можно сказать, кумир миллионов.
– Чего?.. – ошарашенно спросил я.
– Кумир миллионов, ты не скалься. Вот увидят меня на Внешней Земле – и будут миллионы. И вот я стою тут и чищу эту грязную картошку своими руками.
– Давай наймём служанку?
– Видел, – Лика показала мне кулак. – Служанку ему! Хотя мысль интересная. Я вот слышала, скоро неандерталок обучат домашнему хозяйству и продавать будут. Давай тогда себе возьмём, а?
– Что ты вечно всякую хрень слушаешь, – фыркнул я. – Даже если неандертальцев с обколотым мозгом можно обучить картошку чистить, кто их тебе продаст? На шахтах вечный недобор, мрут, заразы, да и разводить не получается. А свободные ушли ещё дальше. Зимние облавы хрен знает в какую даль придётся уводить. А ты говоришь для домашних работ.
Тут я обратил внимание, что Лика слишком пристально смотрит на картофелину.
Я вытянул руку с ножом, обнял её.
– Значит, хрен знает куда? – спросила она.
– Лика, ну еще ведь ничего не известно. До зимы ещё полтора месяца. Может, вообще Администрация речных троллей у Факторий купит. Решит, что овчинка выделки не стоит.
– Ясно, – тихо сказала она. – А правда говорят, будто вы нарвались на диверсантов. И их шестьдесят человек.
– Лика, ну мало ли что болтают люди. Какие шесть десятков диверсантов? Шайка разбойников, каких-то недобитков шастала. Наскочила на трапперов, а тут мы подоспели.
