«Разве это возможно, чтобы они не прошли Сотню? После всех этих лет?» – спросил Тор.
Рис нахмурился.
«Это отличается для каждого возраста и каждого года. Я знаю истории о многих, которые не прошли сотню – независимо от возраста».
Когда группа молодых людей замолчала, Тор уставился на огонь, спрашивая себя, что же ждет их впереди. Через какое-то время началась суматоха и, обернувшись, парни увидели Колька, который шел в центр круга. Он стал спиной к костру в окружении двух воинов. Кольк нахмурился, глядя на каждого из новобранцев, медленно проходя между ними.
«Отдыхайте и ешьте», – сказал он. – «Это последний раз, когда вы это делаете. Теперь вы больше не мальчики, вы – мужчины. Вам предстоят самые трудные сто дней вашей жизни. Когда вы вернетесь – если вы вернетесь – те из вас, кто вернется, наконец, будут чего-то стоить. Сейчас вы – ничто».
Кольк продолжал медленно расхаживать мимо них. Казалось, что он хочет вселить страх в каждого из них.
«Сотня – это не испытание», – продолжал Кольк. – «Это не тренировка. Это настоящее. То, что вы делаете здесь, – спарринг, обучение – это тренировка. Но в течение следующих ста дней всего этого не будет. Вы окажетесь в зоне войны. Нам предстоит пересечь Каньон, вы окажетесь за пределами щита, вы будете идти многие мили через Уайльдс в неохраняемую территорию. Мы будем плыть через Тартувианское море на борту корабля. Мы окажемся в водах врага, далеко от берега. Мы отправимся на остров – безлюдный и незащищенный от нападений, в самое сердце Империи. Мы можем угодить в засаду в любое время. Нас повсюду будут окружать вражеские силы. Кроме того, неподалеку оттуда скрываются драконы.
Обязательно будет битва. Несколько наших воинов будут сопровождать вас, но преимущественно вы будете сами по себе. Вы будете мужчинами, вынужденными сражаться в настоящих битвах мужчин. Иногда бороться до смерти. Именно так мы учимся воевать. Некоторые из вас погибнут. Кто-то постоянно будет получать ранения. Кто-то сбежит от страха. Те избранные, которые вернутся, заслужат место в Легионе. Если вы слишком напуганы, чтобы отправляться в путь, не показывайтесь завтра. Каждый год в эту ночь некоторые из вас будут собираться и уезжать. Надеюсь, это вы. Нам не нужны трусы в наших рядах».
Закончив речь, Кольк развернулся и пошел прочь. Его люди последовали за ним.
Новобранцы зашептались, мрачно глядя друг на друга. На многих лицах Тор увидел страх.
«Это на самом деле так плохо?» – спросил О’Коннор рядом сидящего парня. Тот был старше – может быть, лет 18. Он смотрел на пламя, в то время как на его лице появилась гримаса.
Он кивнул.
«Каждый раз это по-разному», – сказал он. – «Многие из моих братьев не вернулись вместе со мной. Как сказал Кольк, это по-настоящему. Лучший совет, который я могу тебе дать, – будь готов к борьбе за выживание. Но я скажу тебе одну вещь – если ты сможешь вернуться, ты будешь лучшим воином, чем, как ты думаешь, ты мог бы стать».
Тор спрашивал себя, пройдет ли он через это. Был ли он достаточно крепким? Как он отреагирует, если встретится с реальной битвой не на жизнь, а на смерть? Как они смогут выдержать сто дней? И каким он будет, когда вернется? Тор чувствовал, что вернется абсолютно другим человеком. Как и все остальные. И все они будут вместе.
Тор посмотрел на лицо Риса и увидел, насколько рассеянным оно было. Он понял, что друга тяготило что-то еще. Его отец.
«Мне жаль», – сказал ему Тор.
Рис не посмотрел на него, но медленно кивнул. У него в глазах были слезы, пока он смотрел вниз.
«Я просто хочу знать, кто это сделал», – сказал Рис. – «Я просто хочу знать, кто его убил».
«И я», – эхом отозвался Элден.
«Мы тоже», – повторили близнецы.
«Он что-нибудь тебе сказал?» – спросил Рис. – «В те последние минуты, которые ты провел с ним. Он рассказал тебе, кто это сделал?»
Тор почувствовал, что другие смотрят на него. Он попытался вспомнить точно, что сказал король.
«Он сказал мне, что видел того, кто это сделал. Но он не помнил лицо того человека».
«Но он знал этого человека?» – давил на него Рис.
«Король сказал, что да», – ответил Тор.
«Но это не сужает круг подозреваемых», – сказал О’Коннор. – «Король знал больше людей, чем мы когда-либо встретим».
«Мне жаль», – добавил Тор. – «Больше он ничего не сказал».
«Но ты был с ним там перед его смертью», – настаивал Рис. – «Что еще он сказал тебе?»
Тор колебался, спрашивая себя, сколько он должен рассказать Рису. Он не хотел, чтобы друг завидовал или ревновал, не хотел вызвать зависть и у других ребят. Что он мог сказать? Что судьба Тора значительнее его собственной судьбы? Эти слова только вызовут зависть и ненависть в сердцах у всех.
«Он немного сказал», – произнес Тор. – «Он преимущественно молчал».
«Но тогда почему он хотел увидеть тебя? Именно тебя – как раз перед смертью? Почему он не захотел увидеть меня?» – продолжал настаивать Рис.
Тор сидел, не зная, как ответить. Он понял, как, должно быть, ужасно Рис чувствовал себя, будучи сыном МакГила, наблюдая за тем, как отец предпочел увидеть кого-то другого в свои последние минуты. Тор не знал, что сказать, чтобы успокоить друга, но ему необходимо быстро что-то придумать.
«Он хотел сказать мне, как много ты значил для него», – солгал Тор. – «Думаю, ему было легче сказать это постороннему человеку».
Тор почувствовал, что Рис всматривается в него, чтобы понять, не лжет ли он.
Наконец, Рис отвернулся и посмотрел в другую сторону – казалось, что этот ответ его удовлетворил. Тор чувствовал себя ужасно из-за того, что не сказал ему всю правду. Ему не нравилось обманывать – и он никогда этого не делал. Но молодой человек не знал, что еще сказать. Ему не хотелось ранить чувства своего друга.
«Что теперь будет с мечом?» – спросил Конвал.
Рис повернулся и посмотрел на него.
«Что ты имеешь в виду?»
«Ты знаешь, что я имею в виду. Меч Судьбы. Теперь, когда король мертв, у следующего МакГила появится шанс попробовать завладеть им. Я слышал, что Гарет коронован. Это правда?»
Все новобранцы, сидевшие вокруг костра, – даже те, кто был постарше – притихли и посмотрели на Риса.
Рис медленно кивнул.
«Да», – подтвердил он.
«Это означает, что Гарет попытается», – сказал О’Коннор.
Рис пожал плечами.
«Согласно традиции, да. Если он захочет».
«Как думаешь, он сможет завладеть им?» – спросил Элден. – «Ты думаешь, он – Единственный?»
Рис насмешливо фыркнул.
«Ты шутишь? Он – мой брат только по крови, а не по моей воле. Я ничего не могу с этим поделать. Он не является Единственным. Он даже не Король. Он едва ли является даже принцем. Если бы мой отец был жив, Гарет никогда не стал бы королем. Бьюсь об заклад, что он не сможет завладеть мечом».
«Что же тогда подумают другие королевства, если попытка нового короля не увенчается успехом?» – спросил Конвал. – «Очередной король МакГил, который не завладел мечом? Мы произведем впечатление слабого королевства».
«Ты говоришь, что мой отец был неудачником?» – огрызнулся Рис, теряя контроль.
«Нет», – возразил Конвал, отступая. – «Я не это имел в виду. Я всего лишь говорю, что наше королевство покажется слабым, если новый король не сможет завладеть мечом. Это может привести к нападению».
Рис пожал плечами.
«Мы ничего не можем с этим поделать. Когда придет время, однажды МакГил завладеет тем мечом».
«Может быть, это будешь ты», – предположил Элден.
Остальные повернулись и посмотрели на Риса.
«В конце концов, ты тоже законный сын короля», – добавил Элден.
«Так же, как и Годфри», – ответил Рис. – «Он тоже старше меня».
«Но Годфри никогда не будет править. А после Гарета остаешься только ты».
«Ничто из этого не имеет значения», – произнес Рис. – «Теперь король Гарет, а не я».
«Может быть, ненадолго», – сказал один из новобранцев глубоким голосом откуда-то из толпы.
«Что ты имеешь в виду?» – спросил Рис в ночь, выискивая сказавшего.
Но ответом ему была тишина, потому что парни отвели взгляды.
«Ходят слухи о восстании», – наконец, произнес Элден. – «Гарет не такой, как ты. Он – не один из нас. Он приобрел много врагов – особенно среди Легиона и Серебра. Может случиться что угодно. Однажды ты можешь стать королем».
Рис покраснел.
«Я был бы не против стать королем, если бы это было законно. Но не при таких условиях – не из-за ранней кончины отца, не из-за предательства по отношению к Гарету. Кроме того, мой старший брат Кендрик будет гораздо лучшим правителем, чем я».
«Но он – незаконнорожденный сын», – сказал О’Коннор.
«Ну что ж, тогда есть еще моя сестра Гвендолин. Такова была последняя воля моего отца».
«Чтобы правила женщина?» – удивленно выкрикнул один из новобранцев. – «Этому не бывать».
«Но такова была его воля», – настаивал Рис.
«Но его воля не исполнится прямо сейчас, не так ли?» – вставил кто-то.
