– Доверьтесь мне.
– Ты не понимаешь, я ведь смотрю на женщин так же, как ты на мужчин.
– Просто верьте старому Жерару.
– Хорошо, дядюшка.
– И еще. Вы, я думаю, в курсе последних событий.
– Ты о беременности Бланки?
– Именно.
– К сожалению, тут я бессилен. В отца словно дьявол вселился. Настолько потерять голову, чтобы пренебрегать моей матерью… Боюсь, из-за этого Бефсан будет потерян с той же легкостью, с какой был получен в свое время.
– Потеря нам обойдется куда дороже.
– Разумеется. Это и развал уже налаженных торговых отношений, и лишение свободного доступа к морским портам. Мало того, отец не захочет мириться со свершившимся фактом и направит туда войска. Несвиж проиграет по всем пунктам, даже если принудит Бефсан к покорности, что сомнительно, так как графство тут же получит поддержку от соседей. Отцу долгое время удавалось удерживать то, что он получил из рук деда, но из-за какой-то юбки он рискует все это потерять.
– Но я упомянул Бланку не только по той причине, что она может стать яблоком раздора. Если вы женитесь на ней, проблемы разрешатся сами собой. Ребенок будет объявлен вашим, он станет законным наследником королевства. При живом отце все притязания его деда, если таковые имеются, становятся, мягко говоря, неактуальными.
– Мысль неплохая, но все не так просто. Во-первых, для королевства был бы куда более выгоден другой брак, не внутри королевства, а союз с каким-либо королевским родом. Во-вторых, одно дело, когда дочь графа выходит замуж за третьего сына, при живых первых двух, и совсем другое – когда ее отдают за кронпринца. Авторитет графа заметно возрастает, а учитывая значимость Кинола… Не идеальный выход.
– Согласен. Но ребенок – это практически свершившийся факт. Лучше уж пусть Берард признает его как внука, чем как сына, хотя и бастарда.
– Думаешь, моей матери от этого будет легче, а проблем поубавится?
– Во всяком случае парочку очень серьезных задач мы решим. Останется Бефсан.
– Ты и вправду считаешь, что потеря целого графства – не столь серьезный вопрос?
– Вы сможете это предотвратить, если преградите королю путь в спальню вашей жены. Или изолируете ее, на то будет ваша воля. Даже граф Кинол не осмелится возражать, потому как его внук будет двигаться в нужном направлении. Остается ваш отец, но тут уж вам придется принять весь удар на себя.
– Это выход. Если устранится предмет его страсти, то он может хоть исстрадаться – главное, что место матушки не будет занято другой, и это вполне успокоит баронов. Хм… Ну и как мы этого добьемся?
– Девочка слишком тщеславна. Не ведите с ней разговоров вокруг да около, поговорите напрямую. Разумеется, не упоминая о том, что будет после свадьбы. Уверен, она сразу рассмотрит все перспективы. Да, еще. Не упоминайте меня ни при каких обстоятельствах, а если она сама вспомнит о моем существовании, лучше отстранитесь от меня, как от прокаженного.
– Я понимаю, что лучше никому не знать о том, что ты имеешь хоть какое-то отношение к этой интриге. Будь покоен, присвою все лавры себе.
Комнаты принца барон покидал в несколько приподнятом настроении. Господи, если бы не эта склонность, Несвиж получил бы практически Георга Третьего в лице его внука. Но было то, что было. Однако этот девятнадцатилетний мальчишка уже сейчас на голову выше своего отца и являлся таковым даже до того, как Берарду в голову ударила блажь. Ничего, даст Бог, они с этим разберутся. Теперь главное – все сделать как надо, чисто и гладко. Если все получится, кризис минует сам собой. Бог с ним, с разладом между отцом и сыном: как только Гийома объявят отцом наследника, Берарду останется лишь сотрясать воздух. Мальчик обладает характером, так что это противостояние выдержит.
Барон покинул дворец в приподнятом настроении. Необходимо действовать, и он это делает. Все говорит о том, что направление избрано верно. Теперь следует все устроить так, чтобы эти усилия не оказались пустыми. А трудностей будет предостаточно, потому как вначале все будет зависеть от воли короля. Это потом Берард ничего не сможет поделать, но если он не даст всему даже начаться…
Проклятье! Опять заныли кости, над которыми когда-то так мастерски поработал палач. В особенности болели ноги. Значит, вот-вот начнется дождь. Хотя на небосводе ярко сияет солнце, Жерар знал точно – это ненадолго. За последние пару лет он научился предсказывать плохую погоду получше, чем самый искушенный мастер, каким бы темным он ни был.
Ну да, Волан, чтоб ему трижды опрокинуться на каменную мостовую! И где же для него раздобыть обещанного оборотня? Последнего взять живым не удалось. Тот разорвал наброшенную на него сеть и едва не набросился на людей барона. Тому ничего не оставалось, кроме как вогнать болт с серебряным наконечником в грудь чудовища.
Ох как бесновался темный! Он был настолько раздосадован упущенной возможностью, что буквально исходил пеной. Какой уникальный случай мог представиться! Тут всего-то нужно было дать оборотню возможность укусить кого-нибудь из людей барона и только потом убить его. Зато мастер получил бы шанс наблюдать весь процесс изменения, от начала и до конца, получив на выходе готовое чудище, взращенное в прочной клетке.
Конечно, барон Гатине понимал, что будут включать в себя исследования Волана. Темные – они и есть темные, с каждым поколением разрыв между ними и светлыми все возрастает. Первые не гнушались никакими средствами, стремясь исследовать неведомое. Они готовы пожертвовать чем и кем угодно, дабы познать тайны бытия. Никаких моральных устоев, только неуемная жажда знаний.
В подземельях барона имелись несколько душегубов, обеспечивающих Волана материалом. Жерар с легкостью готов отдать под это дело висельников, но поступать подобным образом со своими людьми… Его можно обвинить в чем угодно, только не в том, что он готов поступать гадко с теми, кто ему предан. Любой, кто вынужден работать на барона, мог не сомневаться – в случае необходимости он сделает все, чтобы вывести его из-под удара. Не доказал ли он это, находясь в застенках и подвергаясь пыткам? Разумеется, это не касалось тех случаев, когда от жизни человека зависели интересы Несвижа. В этом случае тот был просто обречен. Но бросать своих на растерзание врагу – такого за бароном не водилось.
Боже, как болит все тело! Это, очевидно, подкрадывается старость. Нужно наконец подумать о преемнике. Молодому Гийому он не помешает, да и своих трудов жалко. Можно было бы заняться чем-то иным, но, похоже, придется ехать в графство Камбре, там вроде как появился оборотень, который все время шастает через границу Несвижа и Памфии.
Об укушенных информации пока нет. Из их клыков сложно вырваться, если только очень повезет. Эти исчадия ада, будучи одиночками, отчего-то больше всего ненавидели своих сородичей. Видимо, каждый оборотень стремится отомстить тому, кто явился причиной фатальных изменений в его жизни. А может, это просто проявлялась звериная сущность, которая требовала крови. На одной территории двое оборотней ужиться не могли. Обнаружив следы своего собрата, тут же начинали на него охоту. Кстати, взаимную. Второй вовсе не пытался прятаться. Наоборот – почуяв другого оборотня, сам бросался в бой. Это о них доподлинно известно. Разумеется, знания стоили большой крови и были достоянием многих поколений.
Что-то подсказывало Жерару: следующим в череде трофеев будет волколак. Уж больно много интереса в этом направлении проявляет его темный соратник. Волколаки в отличие от оборотней не являются преобразившимися людьми. Это самые настоящие звери, но какие! Волколак хитер, изворотлив и, не в пример оборотню и вурдалаку, всегда является вожаком волчьей стаи. Самые матерые водили стаю до ста голов, жестко контролируя их действия.
Они никогда специально не нападали на людей, не питая к ним ненависти. Вот стада животных – это дело другое. Справедливости ради нужно заметить, что обычный волк, попав в загон с овцами, мог зарезать всех, забрав только одну, а под предводительством волколака стая забивала и уносила ровно столько, сколько было потребно для прокорма. Конечно, случались нападения и на людей, но это или в совсем голодную зиму, или когда стая попадала в облаву.
Облава на стаю, которую водит волколак, сродни войне. Для этого привлекаются воины в полном боевом снаряжении. Такую стаю не остановят флажки, они бесстрашно нападают на заслоны и дерут всех подряд, стремясь вырваться из ловушки, устроенной людьми. Охота всегда грозила перерасти в настоящий бой. Направляемые вожаком, который старается держаться в стороне, волки не ведают страха и готовы погибать, ничуть не заботясь о своей безопасности. Радовало хотя бы то, что волколаки встречались куда реже оборотней.
Можно было бы доверить отлов оборотня подчиненным, но предприятие это рискованное, а главное, слишком трудная задача – довезти живой трофей до баронства. Тут поможет лишь авторитет самого Гатине. Иначе можно получить и бунт, уж больно силен в народе страх перед этими исчадиями ада.
