«Но я не хочу его убивать!» – подумал Нед и тут же получил ответ: «Ты должен его убить. Обязан! Он говорил о тебе гадости, думал о тебе гадости, кроме того – он ХОТЕЛ тебя убить! Разве этого недостаточно? Разве тот, кто хочет тебя убить, не заслуживает смерти? Он ведь хотел тебя убить только потому, что так будет выгоднее закончить схватку, чтобы все видели, какой он великий боец, и предоставили ему хорошую должность, чтобы он жил лучше других. Разве ЭТО не заслуживает наказания? Смерти? Ты должен его убить, и так, чтобы остальные содрогнулись от ужаса! Чтобы они знали – с тобой шутки плохи! Чтобы больше никто не осмелился тебя обидеть, никогда! Никогда! Никогда! Если уж так невтерпеж – поваляй его слегка. Только осторожнее, не повреди до нужного момента…»
С парня брызгал горячий пот, разлетаясь, как дождевые капли. Он тяжело дышал, выкладываясь на полную катушку, уже всей душой ненавидя эту холодную, надменную статую по имени Нед.
Внезапно, когда очередная серия ударов должна была повергнуть этого человека, тот ухватил бойца за руку, немыслимым образом ее подкрутил, и… призовой боец, как кукла, сделанная для деревенского ребенка, взлетел в воздух и, провернувшись вокруг оси, грохнулся на площадку. Это было неожиданно и довольно больно – воздух с хаканьем вылетел из груди парня, а из ноздри выскочила сопля, прилипшая к губе.
Секунду все зрители молчали, а потом закричали, зашумели, засмеялись:
– Сопляк! Эй, урод, вставай, соплей подавишься! Эй, тебе сопля мешает, в ногах заплетается!
Боец вскочил с земли одним прыжком. Его тренированное, сильное тело превзошло само себя в яростном порыве убить, разорвать, растоптать противника! Руки, ноги мелькали в воздухе, сливаясь в туманные призрачные тени, и каждый раз, как боец бросался на Неда, он летел кубарем, покрываясь синяками, пылью и кровью.
Через пять минут такого валяния призовой боец, убивший на арене пятерых противников, гордый, сильный и насмешливый человек, холивший и лелеявший свои амбиции, представлял собой кусок мяса, покрытый грязными разводами и потеками крови.
Зрители орали, бесновались, вопили так, что изо рта некоторых особо рьяных летели хлопья пены, как у скаковых лошадей после длинной пробежки. Офицеры за столом встали с мест, улюлюкали, стучали, забыв о чести мундира, о том, что они находятся перед своими подчиненными, – все слились в едином порыве зрителя, с головой ушедшего в зрелище.
Полковник Хеверад восторженно стиснул в холеном кулаке, украшенном драгоценными перстнями, белую скатерть и, выдохнув, сказал:
– Великолепно! Лучший бой, который я видел!
«Достаточно!» – в голове Неда мелькнула мысль, что пора заканчивать игру. В очередной раз, когда шатающийся и потный боец шагнул к нему, чтобы провести серию мощных, но абсолютно бессмысленных ударов, Нед текучим движением ввинтился в пространство рядом с телом противника и, вложив в удар всю накопленную Силу, всю мощь своего молодого, могучего тела, нанес удар рукой в кадык парня, целясь в точку позади него.
Эффект был потрясающим. Рука, как булатное лезвие меча, прошла через плоть соперника, разрывая, расплющивая, кроша мягкие ткани и твердую кость. Нед не почувствовал ничего, кроме шлепка и упругого сопротивления, как будто он хлопнул по морской волне.
Голова человека оторвалась и, взлетев в воздух, описала дугу, с глухим стуком упав прямо перед столом офицеров. Тело постояло секунду, фонтанируя из перебитых вен и артерий, потом мягко осело на площадку, содрогнувшись несколько раз в последнем порыве – жить! Жить во что бы то ни стало!
Слышно было, как жужжат пчелы, несущиеся по своим пчелиным делам, как где-то далеко, на склоне горы, в зарослях терновника кричит неведомая птица – пить-полоть! Пить-полоть! В городе зазвенел колокол, собирающий людей на вечернюю молитву к богу-создателю, и его жрец тонким, пронзительным голосом стал выпевать мантры, приличествующие торжественному таинству богослужений. Только на площадке для физических упражнений базы морской пехоты все молчали, застыв, как мраморные статуи.
А затем – тишина взорвалась криками, воплями – к Неду кинулась возбужденная толпа и, подняв его на руки, понесла вокруг площадки, топча останки бойца, отдавшего жизнь на потеху зрителям.
Нед как будто очнулся от наваждения – он недоуменно смотрел на тех, кто подбрасывал и теребил его тело, вертел головой, как будто впервые увидел площадку и зрителей, восторженно выказывающих ему знаки любви и уважения. Офицеры присоединились к общему торжеству, хлопая в ладоши, а полковник Хеверад достал из кармана кошелек с несколькими монетами и крикнул:
– Дополнительный приз от командования! Десять золотых! (Надо сказать, что полковник, в общем-то, ничем не рисковал, отдавая монеты. Потом он провел этот приз как поощрение за службу, выписав пятьдесят золотых. Итого – прибыль сорок золотых.)
Толпа заревела и поднесла Неда, лежавшего на спине, как покойник – со скрещенными на груди руками, – прямо к столу командования.
Следуя примеру полковника, каждый из офицеров достал из кармана некую сумму денег и положил ее на стол, где образовалась приличная кучка монет. (Попробуй не положи, когда командир это сделал! Сочтут за неуважение. Может навредить карьере.)
Сержант Дранкон аккуратно ссыпал их в мешочек с деньгами, предназначенными для выплаты победителю, и отошел в сторону, наблюдая, как чествуют Неда. Потом, когда того отпустили, подошел к парню и, передав мешок, сухо сказал:
– Это было интересно. Только стоило ли убивать парня? Это же не реальный бой с врагом, это всего лишь соревнование! Зачем ты это сделал? Не ожидал от тебя такого…
– Да ладно, Дранкон! – жизнерадостно хохотнул полковник Хеверад, подошедший сбоку. – Об этом бое будут рассказывать во всех подразделениях королевской армии! Вот каких бойцов мы готовим! Пусть враг боится! Взял – и голыми руками оторвал парню голову! Молодец! Вот тебе и готовый капрал, сержант! Ты же еще не назначал капралов? Нет? Вот тебе готовый! Я сегодня же прикажу подготовить приказ! Теперь, парень, ты будешь получать полтора золотых в неделю вместо одного золотого! Так-то было бы больше, но выслуги мало, да и в боевых действиях не участвовал. Ты грамотный? Нет? Сержант – упущение. Научите его грамоте. Подготовим из него офицера! Из него получится великолепный сержант!
– Вряд ли, – так же сухо ответил Дранкон. – Задача офицера сделать так, чтобы была выполнена задача командования и максимально сохранены солдаты. В задачах офицера ничего нет про бессмысленное убийство своих солдат.
– Да перестаньте, что вы как девственница – убийство, убийство! Лучше распорядитесь, чтобы первая рота выполнила условия договора – пусть ползут через плац на четвереньках, а мы посмотрим! Господа! – крикнул полковник своим сослуживцам. – Сейчас будет прелюбопытнейшее зрелище! Наливайте бокалы, без смеха смотреть на это будет невозможно!
В город они попали только через три недели. Карантин сократили – всех, кто мог болеть и заболел, вылечили или убрали из лагеря новобранцев, остальные продолжали подвергаться жесточайшей муштре с утра до вечера.
Ходили слухи, что быстрое освобождение из карантина было результатом активности армии Исфира, строящего козни вокруг островов, и что королевству срочно понадобилось новое «мясо» для войны, но, как всегда, – слухи оказались верными лишь наполовину. Теперь речь шла не об островах, а о полосе в восемьдесят ли длиной и двадцать ли шириной вдоль границы с Исфиром. Армия этой страны захватила этот участок земли Замара и срочно окапывалась на предмет ответных действий. Потому изматывающая, старая, как дряхлые штаны нищего, война продолжалась и продолжалась, унося в топку сражений новые и новые души людей.
Поколение за поколением люди рождались и умирали в состоянии вялотекущей войны, и никто уже не помнил, что может быть иначе. Каждый король, восходя на престол после своего предшественника, торжественно обещал, что он покончит с войной, что его народ заживет счастливо и богато. И каждый король, умирая, передавал своему преемнику страну, находящуюся в состоянии войны с тремя соседними, родственными государствами.
Надо отдать должное нынешнему королю Замара: несмотря на то что в его правление никаких подвижек в сторону замирения сделано не было, он сумел устранить одну из самых больших неприятностей, которая досаждала всем трем государствам, – приструнил ардов, северный народ пиратов, грабителей… и путешественников. Сделать это было сложно, но, как ни странно, Иунакор это смог, создав мощный корпус морской пехоты, в которую вливал огромные деньги. И этот корпус дал отдачу – после рейда по островам ардов был подписан мирный договор, который арды неукоснительно соблюдали.
Впрочем, соблюдали не потому, что испытывали священный ужас перед подписанной и украшенной королевскими печатями бумагой, совсем нет. Пятитысячный корпус головорезов, полубандитов, готовых на все по приказу короля, сдерживал мятежных мореходов лучше всяких бумаг и увещеваний.
