– Не богохульствуйте, Жак де Тресс! Это вредно для вашего умственного здоровья, и без того ослабленного постоянными стычками!
– Если добавить сюда точку…
– То мы получим пятиугольник, в который, не преступая границ этой фигуры, можно вписать пентакль! – не выдержал шевалье.
– Но почему вы так уверены? – удивился я.
– Что мы видели, когда подъезжали к замку?
– Стадо овец и пастуха.
– Жак!
– Огонь на башне.
– Дьявольщина! Перечислите мне названия пяти концов пентакля.
– Вы говорили, что этот знак олицетворяет пять мировых элементов.
– Правильно. Какие именно? – не унимался де Брег.
– Огонь, воду, землю, воздух и эфир. Постойте, вы хотите сказать, что сторожевая башня указывает на одну из вершин пентакля?
– Путеводная! Значит, остальные символизируют землю, воду и воздух.
– Должна быть ещё и пятая.
– Означающая эфир, раздери вас дьявол, Жак де Тресс! Quinta essentia! Пятая сущность! Квинтэссенция замка, чтобы её черти взяли!
– Вы уверены в своих предположениях?
– Да, – заявил он и ткнул пальцем в чертёж. – Она должна быть именно здесь!
– Но что скрывается под этой «пятой» точкой?
– Жак, откуда мне знать?
– Судя по плану, там нет построек.
– Увы… – вздохнул де Брег и развёл руками. – Единственное, что приходит в голову, так это труды Аристотеля, который противопоставлял эфир четырём прочим стихиям.
– Орландо, не объясняет ли это появление в Баксвэре загадочных незнакомцев, которых вы считаете потомками древних богов?
– Вполне возможно. Иначе, мне трудно понять их интерес к этой тайне.
– Признаться, я бы не решился вставать на пути этих господ. Кем бы они ни были.
– Да, тут я, пожалуй, соглашусь, – хмыкнул шевалье и провёл рукой по лицу. – Встречи с ними не сулят ничего приятного, а беседовать они не желают.
– Но как вы объясните интерес святых отцов?
– Понятия не имею. Надо возвращаться в Баксвэр, тем более что мы и так задержались.
– Шевалье, разве вы не попытаетесь найти эту… Эту пятую башню?
– Каким образом? Нанять землекопов, чтобы привлечь внимание Даниэля Сагальского? Увольте меня от подозрений этого святоши! Сомневаюсь, что он поверит нашим россказням, что мы соскучились по хорошей кухне и решили поискать трюфели.
– Вы правы, – кивнул я. – Незачем привлекать лишнее внимание к этому замку.
– Собирайте вещи, а я зайду к отцу Даниэлю и поговорю о дороге в Баксвэр.
– Сударь, сейчас глубокая ночь, и святой отец отдыхает, – пробурчал я. – В отличие от вас и меня.
– Да? Хм… Возможно. Ладно, чёрт с ним! Придётся обождать до утра.
– Господа, я полагаю, что мне не следует напоминать вам о недопустимости обсуждений всего случившегося?
Эти слова мы услышали от священника в тот самый момент, когда увидели сторожевые башни Баксвэра. Отец Даниэль произнёс их таким тоном, что было нетрудно догадаться о последствиях для излишне болтливых. Наше путешествие подходило к своему завершению. Путешествие, а вместе с ним и миссия, порученная отцом Раймондом, которая принесла нам столько потерь и открытий.
Я, задумавшись о некоем разговоре, чьим случайным свидетелем стал перед отъездом из замка Вердан-Фуа, поднял голову и посмотрел на священника. Шевалье, также погружённый в потаённые мысли, хмыкнул и притворно вздохнул. Он даже поднял руку, словно призывал Господа Бога в свидетели этих слов:
– Отче, если бы каждый раз, когда слышу нечто подобное, мне давали монету, то я давно бы разбогател, купил замок, завёл дюжину смазливых служанок и наслаждался греховным, но весьма сладким покоем.
– Вы неисправимы, сын мой… – сказал священник, но, чёрт побери, в его голосе я не услышал осуждения! Скорее, дружеское признание сомнительных заслуг де Брега, который не пропускал ни одной юбки с тех самых пор, как мы покинули замок графини. В каждой деревушке шевалье наслаждался прелестями гостиничных служанок, словно… Словно мстил самому себе за нечто потерянное. Кстати, его настроение было поистине ужасным, что лишь подтверждало мои догадки.
– Увы!
– Жак де Тресс? – Взгляд отца Даниэля стал более суровым.
– Разумеется, святой отец!
– Рад это слышать. Я не буду упоминать вашего слугу, шевалье… – начал священник, но тотчас замолчал, предоставляя де Брегу возможность высказаться.
– Он не проговорится, – сухо ответил де Брег. – Этот человек не настолько глуп, чтобы навлекать на себя немилость Святого Трибунала.
– Полагаю, что где-нибудь в Магсиэле, не правда ли?
– Возможно.
– Не переживайте, сын мой! Я прекрасно знаю, что вашим слугой был знаменитый Ван Аркон, но меня это не волнует. Его злодеяния неинтересны Святой церкви.
– Полагаю, что отец Раймонд будет рад нашим успехам? – сменив тему, спросил де Брег.
– Без всякого сомнения!
– Надеюсь, вы не забыли о преступном легкомыслии Филиппа де Камрона?
– Не переживайте, сын мой… – Глаза священника зло сузились и блеснули. – Я сделаю всё возможное, дабы нерадивость шерифа Баксвэра, который подставил под удар нашу миссию, была отмечена. Должным образом…
– Рад это слышать, отче, хоть и не верю в успех вашей задумки.
– Божьи жернова, Орландо, неторопливы.
– Как бы он не сдох раньше срока!
– Иногда… – отец Даниэль сделал паузу и оскалился. – Ожидание наказания ужасней, чем само наказание.
– Тут, пожалуй, я с вами соглашусь, – кивнул де Брег и безрадостно усмехнулся.
– Вот и славно. Тем более что я доложусь его преподобию сразу после прибытия.
– Отче, вы меня искренне удивляете! Мы не были в Баксвэре два месяца! Кто знает, чем сейчас занят его преподобие.
– Вы правы, шевалье, – развёл руками Даниэль. – Не мне, грешному, распоряжаться его драгоценным временем, но, полагаю, что он меня примет. Как и вас, дабы отблагодарить за исполненную миссию во славу Святой церкви. Скажем – завтра, около десяти часов.
– Хм… Как скажете, святой отец…
Даниэль Сагальский склонил голову, улыбнулся, а затем развернул лошадь и направил её к городским воротам, подле которых виднелись стража и несколько крестьянских повозок.
Когда мы вступили на улицы Баксвэра, то были сильно удивлены изрядным количеством народа, заполнившего улицы города. Да, мы долго отсутствовали и совершенно забыли про осеннюю ярмарку, привлекавшую не только жителей окрестных деревень, но и купцов, кои прибывали и морем, и сушей.
Отчаявшись пробиться сквозь толпу, повернули в переулок, чтобы избавиться от лишней толчеи и давки. Тем более что отряд, посланный Ирэн де Фуа для нашей охраны, не добавлял простора на переполненных улицах. Однако, не успели мы проехать и полсотни шагов, как нас подстерегала иная встреча…
– Пошла прочь, побирушка! – Жирный торговец пнул малютку, да так, что она отлетела прочь и плюхнулась прямо в лужу, едва не угодив под копыта наших лошадей. Шевалье де Брег осадил жеребца и с некоторым удивлением посмотрел сначала на девочку, а затем на купца.
– Как это понимать? – спросил Орландо.
– Эта тварь, сударь, едва не украла кусок хлеба! Клянусь Господом, она вырастет такой же шлюхой, какой была её мать!
– При чём здесь её родительница?
– Эта тварь мне хорошо известна! Она служила у меня, но… – Торговец сделал паузу, но быстро нашёлся с ответом и продолжил: – Женщина проворовалась и была наказана за своё преступление!
– Неужели? – прищурился де Брег.
– Клянусь Гробом Господним!
– Давно ли это произошло?
– В начале лета, сударь.
– Вот как… – Орландо недовольно усмехнулся. – Как же зовут это дитя?
– Амели, сударь. Эта тварь…
– Как звали её мать?
– Эйлин.
Шевалье повернулся к священнику и кивнул на хлыст, который тот держал в руках.
– Отче, вы не будете так любезны…
– Ради всего святого, – с некоторым удивлением произнёс отец Даниэль.
Позволю себе заметить, что сам Орландо де Брег никогда не пользовался ни хлыстом, ни плетью, считая эти вещи оскорбительными для лошади. Иногда мне казалось, что его гнедой жеребец понимает хозяина гораздо лучше людей.
– Благодарю вас, – кивнул шевалье и, немного нараспев, словно читал невидимую книгу, начал: – Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом![16] – Он сделал небольшую паузу и вдруг рявкнул: – Не так ли, тварь?!
Удар! Оглушительный визг этого торговца разорвал томный осенний вечер. Он закрыл лицо руками и закричал. Сквозь пальцы показалась кровь. Судя по его воплям, шевалье де Брег рассёк мясо до самых костей!
Когда на крики прибежали городские стражники, то торговец уже охрип и едва дёргался, когда очередной удар рвал окровавленное мясо. Шевалье хлестал купца с такой силой, что я был искренне удивлён, как тот ещё не отдал душу Всевышнему. Право слово – это было бы самым лёгким исходом. Лицо напоминало кусок убоины, а руки и тучное тело были покрыты такими ранами, что отчётливо виднелись кости.
