Глава 1
Вошел отец из сеней, поставил тепло пахнущее парным молоком ведро. Сказал встревоженно:
– Жень, там… к тебе, кажется…
– Кто? – спросил Женя Сомик.
– Не знаю. Не наши какие-то…
Женя обернулся к окну. Калитка, которую еще не заперли на ночь, открылась, и во дворе показались двое. Того, кто шел первым, Женя знал: видел несколько раз в администрации райцентра, даже перекидывался парой не особо значимых слов. Гейдар Асиялов, учредитель и директор ЗАО «Шалбуз», немолодой тучный мужчина с такой густой чернявой шевелюрой, что, казалось, на голову ему навечно посажена папаха. Спутника Асиялова – высокого, неимоверно широкоплечего, с густой бородой цвета начищенной меди – Женя видел впервые.
Из комнаты выглянула мать. Прижимая к груди развернутую ученическую тетрадь, обеспокоенно проговорила:
– Вроде как машина к нам подъехала… Жень, кто это?
– Это ко мне, – сказал Сомик. – По делам. Все нормально, мам, мы на кухне поговорим.
– Поговоришь ты!.. – с тоскливой досадой произнес отец. – Я тебе сколько пытался вдолбить – не связывайся ты с этими!.. Остался бы в городе, учился бы, работу человеческую нашел. Нет, он обратно в деревню приперся…
– Да нормально все, чего вы? – развел руками Женя.
Двое во дворе остановились у гаража, где помещалась недавно купленная Женей старенькая «газель». Асиялов что-то спросил у своего сопровождающего, кивнув на гараж. Тот коротко и, кажется, утвердительно ответил. Мужчины двинулись дальше. Через пару секунд хлопнула входная дверь, и в сенях раздался голос Асиялова:
– Хозяева, эй! Дома есть кто?
Отец, ворча, удалился в комнату к матери. А Женя распахнул дверь в сени.
– Здравствуйте, – сказал он, вдруг почувствовав, как толкнулось в груди смешанное чувство интереса и азарта.
– Женя, да? Сомик, да? Здравствуй, здравствуй, дорогой! – блеснул в полутьме сеней золотозубой улыбкой директор «Шалбуза». – Гостей принимаешь?
– Проходите на кухню, – пригласил Сомик.
На кухне Асиялов чинно уселся за стол напротив Жени. Меднобородый остался стоять, опершись задом о газовую плиту.
– Слушаю вас. Гейдар?.. – Женя вопросительно глянул на Асиялова.
– Просто – Гейдар, – нарочито добродушно махнул тот рукой. И, обернувшись к бородачу, что-то сказал ему гортанно и коротко на своем языке.
Меднобородый с ловкостью фокусника сунул руки крест-накрест во внутренние карманы куртки и извлек оттуда тонкогорлую бутылку коньяка и узкую коробку конфет. Поставил все это на стол и снова отшагнул назад.
– Стаканы есть, Женя? – осведомился Асиялов. – Давай выпьем за встречу, как полагается…
Сомик достал два стакана, предположив, что бородач в распитии коньяка участвовать не будет. Директор ЗАО «Шалбуз» подтвердил это предположение одобрительным кивком.
– Только недолго, – холодновато предупредил Женя, пока Асиялов разливал коньяк. – Мне вставать завтра рано.
– Такой человек к тебе пришел! – тут же – точно дожидался подобной реплики от Жени – громко прогудел бородач. – Такой уважаемый человек! И сам пришел! А ты… Нехорошо, слушай!..
– Зачем так, Женя, э? – с подчеркнуто мягкой укоризной проговорил и Асиялов. – Ты молодой совсем, года полтора как из армии вернулся… почему так разговариваешь, э? Я же с тобой, как с братом…
– Понимать надо, ну! – прямо-таки с болью в голосе присовокупил меднобородый.
– Ну, хорошо, хорошо… – бормотнул Женя.
Чувство вины, чуть коснувшееся его, растаяло бесследно после мгновенно пришедшего понимания: на то и был расчет его собеседников – с самого начала найти повод качнуть равновесие, навязать ему позицию заведомо неправого.
Выпили.
– Давай еще, Женя? – предложил Асиялов. – Не отказывайся, обидишь…
– Гейдар, – сказал Сомик, – вы же не коньяк ко мне пить приехали, верно?
Бородач зацокал, трагически воздел руки к потолку, демонстрируя степень обиды совершенно неописуемую. Но директор ЗАО «Шалбуз» не посчитал нужным и дальше вести первоначально избранную линию.
– Да, – согласился он. – Не коньяк… Разговор у меня к тебе есть, Женя.
– Слушаю вас.
– Ты меня знаешь, да? – заговорил Асиялов. – Я – чем занимаюсь? Я людей вожу. Из райцентра в город. Не в автобус же им набиваться… который не каждый день даже и ходит, правильно? А у меня восемь «газелек», все летают как ласточки. И всем людям места хватает, все довольны. Проезд сущие копейки стоит. Любого спроси, хоть в райцентре, хоть в своей деревне, ни у кого ко мне претензий нет. И не может быть. Потому что, Женя, я нужное дело делаю. И хорошо делаю. Так?
– Безусловно, – не стал спорить Сомик. – Только…
– Что «только»? – всполошился Асиялов. – Что «только»?
– Ваши «газели» в райцентре полный салон набивают и везут в Саратов, – начал объяснять Женя. – Останутся свободные места – подсаживают кого-нибудь из деревень, через которые проезжают. А не останутся – не подсаживают. Да и не через каждую из окрестных деревень маршрут ваших «ласточек» лежит. Так вот и приходится людям в райцентр добираться, чтобы оттуда в город уехать.
– Ну, дорогой… – поднял густые брови Асиялов. – Не могу же я к любому, кто пожелает, прямо ко двору подъезжать…
– А я могу, – просто сказал Женя. – Понимаете, Гейдар, ваше предприятие клиентский рынок целиком не охватывает. Потому я и посчитал возможным… занять, так сказать, потребительскую нишу…
– Какую еще нишу-мишу! – внезапно осердился бородач. – Ты слушай, что тебе человек говорит!..
– Женя, ты нехорошо поступаешь! – повысил голос и директор «Шалбуза». – Реально тебе говорю – нехорошо! Ты на мое поле лезешь, так серьезные люди бизнес не делают. Не принято так! А мне детей кормить надо, родню кормить надо, водилам зарплату платить…
– Да на здоровье, – пожал плечами Женя, про себя удивляясь напору Асиялова. – Я-то вам чем помешать могу? Ну, в крайнем случае, потеряете двух-трех клиентов. От «Шалбуза» не убудет.
Меднобородый с глухим присвистом проговорил что-то непонятное. Кажется, выругался.
– Ты правда, что ли, не понимаешь, Женя? – даже поморщился, вроде как от бессилия объяснить очевидное, Асиялов. – Я тут людей вожу, я! Я! Это – мое дело! И если каждый у меня под ногами мешаться будет… нехорошо будет… – закончил он с такой интонацией, чтобы уж не возникло сомнений– кому именно будет нехорошо.
– Угрожаете?
– Зачем угрожаю, э? – всплеснул руками директор «Шалбуза», сразу смягчив тон. – Я тебе предложение делаю, Женя. Иди ко мне на зарплату. Машина твоя, бензин мой, ремонт мой. Ты ж в кредит брал свою «газельку», да? Так у меня ты его мигом отобьешь, кредит этот. Зарабатывать будешь… – Асиялов смачно чмокнул сложенные щепотью палью, – во как! А если проблемы у тебя какие возникнут, в дороге или еще какие-нибудь… Ты Казима Адамовича знаешь, конечно?
– Знаю, конечно. Асиялов Казим Адамович. Начальник отдела полиции в райцентре.
– Он враз все порешает, если что.
– Он ваш… дядя, кажется?
– Брат. Родной брат. А дядя – это Джамил Дмитриевич. Который в Клещевке дом выстроил недавно. Какой человек! Э! Заслуженный врач! Всю жизнь людей спасал, а теперь на покой ушел. Из города в нашу глушь переехал, к семье.
– Большая у вас семья… – чуть улыбнулся Сомик.
– Большая, Женя, – с гордостью подтвердил Асиялов. – И все – люди уважаемые, серьезные. Всего сами добились, всегда для народа работали… Ну как, Женя? По рукам?
– Нет, – ответил Сомик.
– Как «нет»? – не поверил Асиялов. – Подумать надо?
– Не надо мне думать, – усмехнулся Женя. – Что мне надо, я обдумал уже. У вас все, Гейдар, или… еще какое предложение ко мне имеется?
Меднобородый вдруг с силой ударил себя ладонями по бедрам и разразился громогласной тирадой, ни слова из которой Сомик не понял.
– Потише, – попросил Женя. – Мама в соседней комнате занимается – тетради проверяет.
Асиялов обернулся к бородачу, и тот смолк.
– Все у вас, Гейдар? – снова спросил Сомик.
И тут с директором ЗАО «Шалбуз» случилась странная штука. Он вдруг начал разбухать, как надуваемый шар. Щеки Асиялова надулись и побагровели, глаза выпучились, шапка волос заколыхалась. Женя даже несколько обеспокоился за своего гостя…
Асиялов громко и длинно выдохнул. И поднялся.
– Подумай, Женя, – сказал он чуть сдавленно, – как следует подумай. Завтра-послезавтра жду тебя у себя в конторе. Подумай. А то… нехорошо будет.
Он вышел, и следом вышел его меднобородый сопровождающий. Убрав стаканы и бутылку со стола, Сомик направился во двор, чтобы запереть на ночь калитку.
* * *
Этот разговор состоялся в четверг. А в воскресенье поздним вечером на телефон Жени Сомика, завернувшего по делам в соседнюю деревеньку, поступил звонок. Звонил отец Жени.
– Слушай, тут опять эта машина… – голос отца снова явственно отдавал тревогой. – На которой к тебе… эти приезжали. Остановилась у двора, постояла, потом дальше поехала. Потом – гляжу – возвращается малой скоростью. Сейчас опять у двора стоят. Говорил же я тебе…
