Перед ее глазами мелькали и другие образы – образы оружия. Девушка нахмурилась, пытаясь отчетливо представить его.
«Что я вижу?» – спросила Кира.
Последовало долгое молчание, пока, наконец, ее мать не ответила:
«Пробуждение дракона. И Жезл Правды зовет тебя».
«Жезл Правды?» – спросила растерянная Кира.
«Единственное оружие, которое может спасти нас».
Озадаченная Кира пыталась сосредоточиться на образе.
«Я вижу его на вершине горы пепла», – сказала она. – «В земле, которая горит серой и огнем».
«Это ты, Кира», – ответила ее мать. – «Именно ты должна пойти туда и вернуть оружие».
«Но куда?» – спросила Кира. – «Где это оружие? Куда я должна отправиться?»
Ответом ей было долгое молчание, пока, в конце концов, ее мать не произнесла слова, которые изменят жизнь Киры навсегда:
«В Марду».
Детеныш дракона лежал в лесу, чувствуя, что умирает, но ему было все равно. Он сейчас настолько ослабел от потери крови, что едва мог открыть глаза. Он то и дело терял сознание, охваченный снами о своем отце, который приходил поприветствовать его, чтобы сопроводить его к яркому свету.
Сначала маленький дракон боролся с этим, но сейчас был готов отпустить. Эта жизнь была слишком короткой, слишком болезненной, слишком запутанной. Он не понимал жизнь. Неужели он родился только для того, чтобы страдать? Почему ему не суждено жить дольше?
После того, как умер его отец, маленький дракон не чувствовал, что у него есть причина для того, чтобы продолжать жить. Его раны причиняли боль, но боль уменьшалась, когда он терял сознание, когда он прекратил бороться за жизнь. Он осознал, что смерть, в конце концов, может оказаться не такой уж плохой.
Когда детеныш дракона терял сознание, ощущая больший покой, падая в мир белого цвета, звуки леса приглушались вокруг него, когда вдруг это случилось. Это было похоже на свист, ворвавшийся в его сознание, один-единственный прямой луч энергии, который вырвал его из этого состояния. Это вернуло его.
Детеныш резко открыл глаза, тяжело дыша, удивляясь. И затем это пришло снова.
Все происходило на самом деле. Это был призыв, приказ, зов девушки в беде, девушки, которая очень волновалась о своем отце, непростой девушки, непростого человека. Эта девушка нуждалась в нем, она звала его, и он не мог сопротивляться. Это была сила, которая заставляла его цепляться за жизнь.
Обретя новую цель, детеныш дракона полностью открыл глаза и даже вытянул шею. Он позволил белому свету и чувству комфорта исчезнуть. Он принял боль жизни, несмотря на то, насколько было больно. В конце концов, он жив и жизнь важнее всего. Он всегда может умереть позже, обрести покой позже, но сейчас он может только жить.
Детеныш дракона чувствовал, как в нем поднимается новый источник энергии. Он знал, что это была волшебная, мистическая энергия, направленная девушкой даже с расстояния в сотни миль. Она текла по его венам, давала ему сил и причину для того, чтобы жить. И она исцелила его.
Маленький дракон сел, потянулся и поразился, осознав, что теперь он может расправить свои крылья. Еще больше его поразило то, что он может взмахнуть ими и подняться на ноги. Он откинулся назад и его поразил тот факт, что может дышать огнем, когда он сжег дерево перед собой.
Детеныш дракона несколько раз моргнул, живой, готовый взять на себя мир. И в качестве своего первого поступка он побежал вперед, взмахнул крыльями и прыгнул в воздух.
Несколько секунд спустя он летел, размахивая крыльями, закричав, поднимаясь все выше и выше над Эскалоном. Он летел на полной скорости, обретя цель и намерение. В конце концов, есть девушка, которая нуждается в нем.
И вместе они изменят ход судьбы.
Эйдан стоял вместе с Кассандрой у ворот темницы, собираясь с духом, пока пандезианские солдаты приближались к ним с обеих сторон. Оставшись без выхода, когда казалось, что смерть, в конце концов, нашла его во время попытки освободить отца, Эйдан приготовился, когда они приблизились, рассматривая внушительных солдат в желто-голубой броне и спрашивая себя, какой из них первым убьет его. Он вынул свой короткий меч, желая быть храбрым, как поступил бы его отец, хотя у него дрожали руки и он знал, что это не принесет ему ничего хорошего.
«Что ж, было приятно с тобой познакомиться», – сказала Кассандра рядом с ним, столкнувшись лицом к лицу с солдатами, храбро держа в руках кинжал. Эйдан испытывал благоговение перед ее самообладанием – она демонстрировала меньше страха, чем он. Ее жизнь на улицах была сложной, и это было заметно.
«Я бы хотела получше тебя узнать», – добавила Кассандра. – «Ты не такой уж и скучный».
«Не такой скучный?» – переспросил Эйдан.
Не успела девочка ответить, как раздался шум, который озадачил Эйдана и заставил его повернуться. Это был крик, который не принадлежал пандезианцам. Он узнал этот крик, который он слышал всю свою жизнь – крик людей его отца.
Все пандезианские солдаты тоже повернулись и сердце Эйдана подпрыгнуло, когда он увидел воинов своего отца с маниакальными выражениями лиц, окровавленных, грязных, очевидно, недавно сбежавших из заточения. Они бежали прямо к темнице. Они держали в руках украденное оружие и бежали со свирепым боевым криком, и сердце Эйдана потеплело, когда он понял, что они бегут к его отцу. Они не забыли его.
«Пошли, мальчик!» – крикнул голос.
Эйдан обернулся, когда почувствовал, как кто-то дернул его за руку. Он был приятно удивлен, увидев, что позади него стоит Мотли, рядом с которым находился Снежок. Мгновение спустя он уже бежал вместе с Мотли, Кассандрой и Снежком мимо пандезианских солдат, которых теперь отвлекла большая сила солдат, надвигающихся на них. Мотли, который, как всегда, идеально выбрал время, знал, как воспользоваться преимуществом отвлечения, и ему удалось провести их весь путь к мгновенной возможности.
«А как же представление?!» – крикнул Эйдан, задыхаясь, пока они бежали через железные ворота в темницу.
Мотли задыхался. Очевидно, он был в неподходящей форме для этого.
«В любом случае, не думаю, что они очень им наслаждаются», – ответил он.
Они все забежали в темницу, сворачивая в узкие каменные коридоры, пробегая мимо рядов пылающих факелов через открытые железные ворота.
«Куда?» – спросил Эйдан, глядя на Мотли.
Тот едва мог дышать.
«Ты меня спрашиваешь?!» – спросил он, продолжая бежать. – «Я думал, что следую за тобой!»
Вдруг Снежок остановился и повернулся, зарычав. Эйдан обернулся и был потрясен, увидев пандезианского солдата, который оторвался от группы и вернулся за ними. Он побежал к ним, быстро приближаясь.
«Стойте там!» – крикнул он.
Солдат поднял копье и Эйдан собрался с духом, понимая, что всего лишь через мгновение он ощутит копье в своей спине.
Снежок зарычал и прыгнул на атакующего солдата. Эйдан не мог поверить в то, как быстро мускулистый пес сократил дистанцию. Он добрался до солдата до того, как тот сумел выпустить копье, и вонзил свои, острые как лезвие, клыки в горло солдата, мгновенно убив его.
Снежок вернулся к Эйдану, и мальчик ощутил прилив любви к своему псу, зная, что он будет рядом с ним всегда.
Все четверо продолжили бег по коридорам, после чего нырнули через каменный арочный проход. Они направились через другие открытые ворота, а затем, наконец, добрались до перекрестка, где коридоры вели в три разные стороны.
Они все остановились, жадно хватая ртами воздух.
«Куда теперь?» – спросила Кассандра.
Они посмотрели на Эйдана, но тот пожал плечами. Он знал, что неправильный выбор лишит их драгоценного времени, которое им нужно, и наверняка приведет их к неудаче или смерти. Но он понятия не имел о том, где в этой большой темнице может находиться его отец. Слева мальчик видел ступеньки, уводящие вниз, справа – ступеньки, ведущие вверх.
Эйдан стоял, застыв в нерешительности, его сердце бешено колотилось. Затем, наконец, он решил рискнуть, молясь о том, чтобы это был верный выбор.
«Туда», – крикнул он.
Эйдан повернулся и побежал налево, вниз по ступенькам.
Здесь было темно, и он чуть не подскользнулся на скользкой поверхности, едва удерживая равновесие, перепрыгивая через три ступеньки. Остальные следовали прямо за ним.
Становилось все темнее, чем больше они спускались, зажженные факелы на стенах встречались все реже, через каждые двадцать футов. Ступеньки постепенно уводили на нижний уровень и, когда Эйдан сразу взялся за дело, он оказался в темном коридоре, пути уходили направо и налево. Он свернул налево, тяжело дыша, молясь о том, чтобы это снова оказался верный выбор. Теперь было слишком поздно поворачивать назад.
Они свернул в новый коридор и, наконец, когда они снова повернули, то добрались до конца, к огромному арочному проходу с толстыми железными решетками. Эйдан чувствовал, что эта часть темницы с дополнительными толстыми стенами и решетками предназначена для того, чтобы содержать кого-то особенного.
