Ещё шесть снарядов попало в горящий лагерь, и наступила тишина, но гаубицы ещё дважды выстрелили по лесу туда, где над верхушками деревьев поднимался дымный столб.
– Уходим, – приказал Заторный.
* * *
Виктор Ахромеев
Я и Коля уверенно бежали по лесу, солнце, скрытое тучами, почти не резало глаза. Вот она, разведка, не стрелять, не в рукопашной рубиться, а бежать, бежать и ещё раз бежать. Бежали мы к небольшому холмику рядом с оврагом, на котором росли голые дубы с облетевшей листвой, но внезапно мой друг споткнулся и покатился по земле.
– Что? – спросил я у него, помогая подняться с земли.
– Маг, кажись, прижал, – ответил он, потирая затылок.
– Так, понятно, ты беги вперёд на холм, занимай позицию, а я тут сюрприз приготовлю.
И принялся изготавливать растяжку. Коля, поправив пулемёт, побежал дальше. Вокруг него загорелось облако защитного амулета, жаль только, при встрече с хорошим магом оно не сильно поможет.
Замаскировав ловушку, я побежал за ним. Коля уже устроился на холме и, отложив пулемёт, прилаживал автомат между двумя сросшимися деревьями. Это правильно: закрепив автомат, можно дать из него пару очередей. Пусть противник думает, что нас трое. Легко взбежав на холмик, я упал на его обратной стороне, чуть отдышался и спросил:
– Ну как?
– Нормально, – ответил Коля, – продержимся.
– Тогда держи их здесь, не дай овраг обойти, а я буду смотреть, чтобы с левого фланга не зашли. Я им там подарок оставил, запомнил где?
– А то, – Коля смахнул пот со лба, – очередь дам, шуганутся, будут лежать полчаса.
– Тогда держись.
Гости пожаловали через десять минут. Вокруг растяжки суетиться не стали, сразу обошли, тут по ним Коля и саданул. Несколько теней упали в листву, спрятались за деревьями, слились с ландшафтом. Коля ещё раз выстрелил. Я хотел его поддержать, целиться необязательно, главное, прижать огнём, испугать, чтобы с фланга не обошли, но тут на меня накатило: уши заложило, голову сдавило, как будто нырнул на глубину. Я наугад выпустил полрожка (сука, патроны жалко) и попытался справиться с давлением в голове. Собрал волю в кулак и представил, будто гидравлический пресс выталкивает из черепа что-то чужоё. Сработало. Сразу сквозь шум я услышал грохот не таких уж далёких взрывов. Убедившись, что это не глюк, крикнул Коле:
– Готовься!
А сам вырвал из разгрузки две дымовые шашки и бросил вперёд подальше. Сизо-белый дым быстро растекался по лесу и полз вверх. Я насчитал ещё три залпа и приказал:
– Бросай пулемёт, и побежали!
– Ты чё, командир, – Коля дико глянул на меня, – там даже патроны остались.
– Бросай, мудак, это приказ!
– Понял, сейчас только ленту добью.
И принялся долбить из пулемёта. Тут в воздухе что-то просвистело и глухо ударило в землю. Грянул взрыв. Потом ещё два, один совсем рядом, но с другой стороны холма. Взрывная волна разметала дым шашек вокруг.
– Бежим! – рявкнул я и что есть мочи рванул назад.
На ощупь выбравшись из дымовой завесы, я бросил одну гранату вправо. Жалкий хлопок ручной гранаты заглушили три мощнейших взрыва. Сквозь шум в ушах послышалось падение вековых деревьев.
– Командир! – крикнул Коля, махая мне рукой.
Я показал ему, мол, не отвлекайся, бежим дальше. И мы рванули.
Три километра за двенадцать минут для тренированного человека считается хорошим результатом. А четыре километра за шестнадцать минут в броне и с амуницией, да еще по пересечённой местности!?
Да у любого Геральта из Ривии после этого пупок развяжется. А если учесть, что лично я до этого отмахал километров двадцать, получил несколько лёгких контузий, не спал толком двое суток, то…
Вдвоём мы стояли, прислонившись к деревьям, и пытались отдышаться.
– Ты как? – спросил я у согнувшегося Коли.
– Нормально, – он вдохнул носом и шумно сплюнул на землю, – только меня что-то начинает задалбливать эта война.
– Да, есть немного, не поспоришь.
Я полез за картой, чтобы посмотреть, где мы находимся, но меня опередил Коля:
– Там, – не разгибаясь, показал он пальцем на запад, – там выход на поле. Мы здесь прошлым летом с другом на кабана охотились.
– Ну, раз так, пошли.
– Пошли, командир. Эх, хорошо здесь липой пахнет. Сейчас бы чайку с медом и офигеть, как хорошо было бы.
– Будешь? – Я протянул ему свою флягу.
– Да есть у меня. Это я так, мечтаю, – ответил он и что-то добавил на своём родном языке.
Поле действительно оказалось недалеко. И высокий столб дыма тоже был вроде бы совсем рядом.
– Неплохо поработали пушкари. Наверное…
– Тихо, – оборвал меня Коля, – слышишь?
Если честно, после недавней канонады у меня уши словно ватой заложило.
– Машина, – пояснил он мне.
Мы оба упали в траву. Шум приближался, наконец и я его услышал. Слева от нас, за холмом, ревел двигатель. Шум нарастал, к нему добавился лязг, и вдруг, подпрыгнув, как на трамплине, к нам вылетел… джип Голубева.
Машина, жутко ревя, описала дугу и подъехала к нам, махающим руками и жестикулирующим, как укурки после тройной дозы.
– Залазь, – крикнул необычно весёлый полковник, таким я видел его только после рождения близнецов.
Мы запрыгнули в машину и опять потряслись по ухабам.
– А как вы нас нашли, товарищ полковник? – спросил Коля.
– Да куда вы делись бы оба, вдоль оврага на поле только один выход. Но я не думал, что так сразу на вас нарвусь. Чуть не раздавил, блин.
– Наверное, хорошо поработали, раз за нами послали.
– А то! Ах да, вы же ничего не знаете!
– Чего не знаем? – спросил я.
– Ну как? Твои ребятишки, Витёк, подловили технику факторцев на заправке. Ну и результат – вот, – Голубев кивнул на зеркало заднего вида, в котором отражался чёрный столб. – Мне по секрету из штаба звонили, говорят, что из Южной Колонии пришло сообщение: они готовы разорвать договор об эмбарго.
Коля Викинг, не задумываясь, встал ногами на сиденье, схватился за поперечную раму и завыл волком. А я впал в ступор, потом, наконец, спросил:
– Это что же получатся, Анатолий Николаевич?
– Это, Виктор, победа. Сейчас только ребятишек твоих подхватим, и всё. Виктор, это победа!
И он подмигнул мне изуродованным глазом.
* * *
Седой человек в круглых зеркальных очках, в сером пальто и начищенных до зеркального блеска ботинках шёл, хрустя угольками на выжженной земле, к двум людям в военной форме. Они ожидали его посреди пепелища между остовами сгоревшей техники. На одном из них форма больше походила на туго набитый мешок из-за объёмного живота, другой же, наоборот, был подтянут.
Седой подошёл к ним, осмотрелся вокруг, надменно заговорил:
– Сегодня вы потеряли семнадцать грузовиков, восемь единиц новейшей техники, несколько тонн боеприпасов, двести одиннадцать человек убито и ранено, две разведгруппы не выходят на связь. График перехода сорван. О каком продолжении операции может идти речь?
– Шахты Зелёного Города представляют…
– Молчать! – В голосе седого зазвенела сталь. – Я не спрашиваю вашего мнения. Мы изменили пропорции Прохода, ради этой операции доставили сверх нормы образцы вооружений, и где они теперь? Во что они превратились в результате вашей безалаберности? Вы представляете, – седовласый заговорил гораздо тише, – о каких убытках идёт речь и кто это всё будет оплачивать?
Толстый обмяк и всхлипнул, а подтянутый, наоборот, встал по стойке смирно:
– Я готов возместить убытки любыми возможностями. И возмещу.
– Разумеется, – голос седого стал сладким, как мёд, – скоро вы узнаете новые условия договора.
* * *
Бункер под военной частью гарнизона Зелёного Города, 13:28, спустя сутки после разгрома колонны Факторий
– Таким образом, – докладчик держал папку и перевернул лист в папке, – наших запасов нефтепродуктов при немедленном введении мер жёсткой экономии хватит на девять месяцев. Материалов для радиотехники – на одиннадцать месяцев. Заготовок для промышленного производства различных деталей и запасных частей – на восемь месяцев. Сырья для химической промышленности – на семь месяцев. Продовольствия, при немедленном введении карточной системы, хватит до следующего урожая. У меня всё.
– Благодарю вас, Олег Степанович, садитесь, – сказал толстый человек в военной форме.
Новый начальник контрразведки Олег Степанович Зубарёв сел в кресло. Именно его назначили на пост его бывшего учителя, покончившего с собой Иллариона Илларионовича.
– Ну что? Какие будут предложения? – обратился к собравшимся лощёный человек в военной форме. Новый военный, он же и главный военный префект Администрации, полное штабное ничтожество, поэтому и устраивающее все политические группировки Зелёного Города. Но поскольку военная префектура считалась главной в Колонии, то военный префект был номинальным лидером на заседании.
Слова попросил лидер Профсоюза магов, ухоженный мужчина с аккуратной бородкой:
