«Нет!» – закричала Гвен.
Она протянула руку к Торгрину, который стоял, улыбаясь, держа на руках Гувейна. Но морское течение уносило ее от него все дальше и дальше, прочь от ее корабля, от всего того, что она знала, глубоко в бесконечное море.
Гвен тут же проснулась. Она оглянулась по сторонам, тяжело дыша, потея, спрашивая себя, что произошло. Она увидела, что все еще находится на своем корабле, что она лежит на палубе, и корабль полон людей. Ей приснился кошмар. Всего лишь ужасный, жестокий кошмар.
Облегчение, которое испытала Гвен, быстро сменилось разочарованием, когда она увидела состояние своих людей. Надо всем повис густой туман, и Гвен могла только частично видеть свой народ. Но она видела, как они склонились над веслами, лежали, свернувшись калачиком на палубе, прислонились к боковым перилам – все были вялыми, никто не шевелился. Гвен понимала, что их уничтожал голод. Они лежали, не шевелясь, и казались скорее мертвыми, чем живыми.
Гвен не знала, сколько дней они уже плывут здесь, она больше не помнила. Но она знала, что прошло много времени. Слишком много. Суша не показалась ни разу, и ее люди находились на пороге смерти.
Гвендолин чувствовала, как голодные позывы разрывают ее тело, и ей понадобились все силы для того, чтобы заставить себя сесть. Она сидела, держа на руках ребенка, который кричал, когда Гвен дала ему пустую бутылочку молока. Гвен хотелось плакать, но она была слишком истощена для этого. После всего того, через что они прошли, после того, как они добрались так далеко, ей было невыносимо думать о том, что теперь все ее люди умрут здесь, посреди неизвестности, от голода. Это было сложно принять. Сама она готова была страдать, но ей тяжело было видеть, как сильно страдают ее люди.
Гвен ощущала в воздухе спертый запах смерти, чувствовала, что этот корабль стал плывущей могилой и что вскоре они все будут мертвы. Она не могла избавиться от чувства, что все это – ее вина.
«Не вини себя», – прозвучал голос.
Обернувшись, Гвен увидела своего брата Кендрика, который сидел рядом и слабо улыбался ей. Должно быть, он прочитал ее мысли. Как обычно, он сидел здесь такой благородный, с такой силой духа даже во время таких трудностей.
«Ты была замечательной Королевой», – сказал Кендрик. – «Наш отец гордился бы тобой. Ты увела нас дальше, чем осмелился бы надеяться кто-либо другой. Чудо, что мы так долго прожили».
Гвен была благодарна ему за эти добрые слова, но она не могла не чувствовать свою ответственность.
«Если мы все умрем, что же я натворила?» – спросила она.
«Мы все когда-нибудь умрем», – ответил Кендрик. – «Ты руководствовалась честью. Это намного больше, чем мы могли просить для самих себя».
Кендрик протянул руку в знак утешения, и Гвен взяла ее, благодарная за то, что брат всегда рядом с ней.
«Я думаю, что ты был бы лучшим Королем, чем я была Королевой», – сказала она. – «Отцу следовало выбрать тебя».
Кендрик покачал головой.
«Отец знал, что делал», – сказал он. – «Он сделал идеальный выбор. Это был один из самых лучших выборов в его жизни. Он выбрал тебя не для хороших времен, а для такого времени, как это. Он знал, что ты выведешь нас из него».
Не успела Гвен подумать над его словами, как она услышала шарканье ног и, обернувшись, увидела Штеффена с темными кругами под глазами, который смотрел на нее. Рядом с ним была Арлисс, которая держала его за руку.
Штеффен прокашлялся.
«Миледи, я никогда ни о чем Вас не просил», – произнес он слабым голосом. – «Но сейчас у меня есть просьба».
Гвен удивленно посмотрела на него, спрашивая себя, что же это может быть.
«Я сделаю для тебя все, что смогу», – ответила она.
«Станете ли Вы нашей свидетельницей?» – спросил Штеффен. – «Мы хотим пожениться».
Гвен смотрела на них двоих широко распахнутыми от удивления глазами.
«Пожениться?» – удивленно переспросила она. – «Здесь, сейчас?»
Штеффен и Арлисс кивнули в ответ, и Гвен увидела серьезность в их глазах.
«Если не сейчас, то когда?» – спросила Арлисс. – «Никто из нас не надеется добраться до суши. И, прежде чем умереть, мы бы хотели быть вместе навсегда».
Гвен смотрела на них двоих, потрясенная их преданностью друг другу. Это заставило ее подумать о Торгрине, о ее невыполнимом желании стать его женой.
Ее глаза наполнились слезами.
«Конечно же, я буду Вашей свидетельницей», – ответила она.
Кендрик, Годфри и остальные, кто их услышал, нашли в себе силы подняться на ноги и присоединиться к Гвен, которая сопроводила Штеффена и Арлисс к носу корабля.
Штеффен и Арлисс стояли у перил, держась за руки. Они повернулись и улыбнулись друг другу. Гвен стояла перед ними, глядя в туман, который накатывал и рассеивался над тихим кораблем. Она восхищалась их храбростью, их утверждением жизни в эти предсмертные минуты.
«Вы хотите обменяться клятвами?» – спросила Гвен.
Штеффен кивнул. Он прокашлялся и посмотрел Арлисс в глаза.
«Я, Штеффен, клянусь всегда любить тебя», – сказал он. – «Быть верным мужем и оставаться рядом с тобой, в этой жизни или в следующей, что бы для нас ни приготовила судьба».
Арлисс улыбнулась ему.
«И я, Арлисс, клянусь всегда любить тебя, быть преданной женой и оставаться рядом с тобой, в этой жизни или в следующей, что бы для нас ни приготовила судьба».
Они наклонились и поцеловались, и в эту минуту Гвен заметила слезы на щеке Арлисс. Это был одновременно и священный, и мрачный момент, когда они все стояли перед лицом смерти и пытались сразить ее своей любовью.
Это была жуткая история, одновременно и самая мрачная свадьба, на которой присутствовала Гвендолин, и самая прекрасная из всех. Они плыли в никуда, в то время как с каждой проходящей волной накатывал и рассеивался туман. Больше чем когда-либо Гвен чувствовала приближение смерти, и она понимала, как ей повезло, что она прожила так долго, чтобы стать свидетельницей, по крайней мере, одной свадьбы тех, кого она любила.
Алистер сидела в покоях Эрека в королевской лечебнице, рядом с Доуфин, матерью Эрека и полудюжиной королевской стражи, которая стояла у двери два фута толщиной, закрытой выдвижными железными задвижками. Алистер сидела возле Эрека, который все еще спал, и держала его за руку, закрыв глаза. Она пыталась заглушить крики толпы снаружи, приглушенные за каменными стенами два фута толщиной. Толпа обезумела. Судя по шуму, было очевидно, что Бойер преуспел в своем перевороте, и что они отрезаны, окружены. Она знала, что Бойер никогда не отпустит их, пока Эрека не будет мертв, а сам он не станет Королем.
К счастью, Алистер добралась до покоев Эрека раньше солдат, забаррикадировав двери и настояв на том, чтобы находиться рядом с Эреком. Сейчас она смотрела на него, чувствуя, как по лицу текут новые слезы, пока она целовала тыльную сторону его ладони. Эрек сладко спал – она знала, что так будет. Из-за исцеляющих чар, которые она прошептала над ним, он еще какое-то время будет спать. А когда Эрек поднимется, то он будет слаб и не сможет сражаться с теми мужчинами. Сейчас она сама по себе.
Учитывая ее собственную слабость, использовав всю свою драгоценную энергию для исцеления Эрека, Алистер, как ни старалась, не могла призвать на помощь свои волшебные силы. Ей хотелось, чтобы сейчас рядом с ней был Тор или любой другой воин Кольца, любой член Серебра, который отдал бы свою жизнь, чтобы спасти Эрека. Она видела иронию в том, что сейчас, когда Эрек был здесь, дома со своими собственными людьми, он находился в большей опасности.
Алистер закрыла глаза и сосредоточилась.
«Мама, пожалуйста, помоги мне».
Она держала глаза крепко закрытыми, вспоминая все свои сны о матери, о том замке высоко на скале, ощущая ее присутствие. Девушка непрестанно молилась.
Но ответом была только тишина.
Снаружи раздавались настойчивые удары в дверь. Ей казалось, что кто-то стучит в ее сердце.
Алистер поднялась, прошла по комнате и остановилась у двери. Она взглянула на мать Эрека и Доуфин, которые с тревогой смотрели на нее.
«Все кончено», – сказала Доуфин. – «Теперь умрет не только мой брат, но и мы вместе с ним. Нам следовало сбежать, когда у нас был шанс».
«Тогда Эрек был бы мертв», – ответила Алистер.
Доуфин покачала головой.
«Эрек в любом случае умрет. Три женщины не могут остановить армию. Но если бы мы сбежали, то могли бы выжить, чтобы собрать наших людей для мести».
Алистер покачала головой.
«Если Эрек умрет, месть ничего не будет значит. Если он умрет, я умру вместе с ним».
«Ты можешь получить желаемое», – сказала мать Эрека.
Снова и снова раздавались удары в дверь, пока, наконец, они не прекратились и над всеми ними не зазвучал один отчетливый голос.
«Алистер, мы знаем, что ты там», – прогремел голос.
Алистер сразу же узнала голос Бойера. Он звучал так близко и вместе с тем так далеко, двери были такими толстыми, что он не сможет их выбить.
