Казалось, те же мысли промелькнули в глазах замерших на пороге подруг. Но тут дверь под рукой Нины дёрнулась, так что Громова, потеряв равновесие, едва не рухнула в полутьму прихожей. На пороге появилась Маша.
– В окошко смотрю: стоят, мокнут, в дом не идут, – весело проговорила она и, ухватив стоявшую к ней ближе всех Нину, потянула в дом. – Секретничаете? Или боитесь нам с Игоряшей помешать? Не помешаете. Всё время наше, а гостям мёрзнуть на крыльце – это никуда не годится. Что люди о председателе скажут, если он магов столичных за дверью держит?
Маша рассмеялась собственной шутке.
– Так уж и столичных? – отозвалась с мягким смехом Лена. – А Сталинград мой чем хуже?
– Вот именно. – Маша дождалась, когда все войдут, и прикрыла дверь. – Таким магам под дождём не место. У меня как раз чайник закипел, отогреем вас.
– Может, по рюмочке? – предложил, появляясь в дверях, Игорь.
– Это можно, – потёрла ладони Нина, грубовато хохотнув, чтобы хозяева не приметили их напряжённых взглядов.
К восьми Лена и Нина, в штормовках и тёплых свитерах, уже стояли возле здания горисполкома, ожидая других участников поискового отряда. Подтянулись кармановские мужики, суровые, кутающиеся в куртки. То здесь, то там мелькали милицейские околыши. Игорь отправился на склад – выдать «серафимам» снаряжение, с которым они, в отличие от местных, могли управиться. Магические снаряды, глушащие печати и другие ценные запасы прежнего председателя, по счастью, были не слишком востребованы, однако нынче могли сильно пригодиться. Знай председатель, зачем идут в лес подруги его жены, не торопился бы снабдить их оружием. Кроме магического, и Лена, и Нина получили от Матюшина пистолеты Макарова. Ижевская машинка Лене по вкусу не пришлась, а вот Нина то и дело опускала руку в карман, проверяя, ощупывая рукоятку. Много лет в руках у «серафимов» не было оружия, а Нина всегда любила боевое. Даже там, на болоте, всё жалела свой «Тульский Токарев», что остался в расположении части вместе с одеждой и другими вещами трансформантов. Не позволяла формула взять с собой в демонический полёт ничего, вот и оказались они на болоте, вооружённые только своей магической силой, ею же грелись. Даже убить друг друга из жалости – не получалось. Нечем было. Тогда-то и жалела Громова свой «ТТ» образца тридцать третьего. И сейчас грела мысль: «Случись что, не с пустыми руками возвращаются девчата из «седьмой» на проклятое болото».
И всё же перехватывало горло от мысли, что опять придется проходить по тем же местам.
За город выехали чуть позже, чем предполагали. Мужчины – в кузове колхозного «ЗиЛа», женщины – в тряском милицейском «уазике». Там, где с широкой грунтовки уходила в сторону тропа к лесу, Матюшин разделил поисковиков на группы и ещё раз проинструктировал насчёт мшаника.
– Так у нас же, Игорь Дмитрич, маги при отряде. Чай, не дадут бабочки нам пропасть, – усмехнулся тот, что стоял по правую руку председателя и то и дело поглядывал на Нину.
– Вы, товарищ Ряполов, лучше бы про маршрут думали, – строго окоротил его Матюшин. – Пойдёте правым краем. И на магов наших, Иван Степанович, не надейтесь.
– Праально, – подхватил кто-то. – Без баб как-нибудь.
– Без баб-то как-нибудь, а с бабой лучше, – отозвался Иван Степанович и тотчас зашагал к лесу, но не утерпел, оглянулся. Сверкнул озорной улыбкой, виновато развёл руками, заметив неодобрительный взгляд председателя: мол, как бабёнку не поддеть, коли есть за что.
Молоденький милиционер, что попал в ту же поисковую группу, что-то вполголоса выговаривал неуёмному балагуру – до них долетали лишь обрывки слов, но можно было разобрать и про столичных магов, почтительно называемых по имени-отчеству, и про стыдобищу, и про честь колхоза. Видно, проказник Ряполов и здесь нашёлся, что ответить, потому что милиционер, как ни силился сдержать улыбку, всё же рассмеялся по-детски звонко.
Лена невольно подумала, что похож этот весельчак Ряполов на артиста Рыбникова, только волосом потемнее да между передними зубами – щербинка. Оттого и вид такой насмешливый. Громова отворачивалась и всё поправляла косынку, да то и дело опускала руку в карман штормовки, где был «макаров».
«Не время ты выбрал, мил друг, чтобы мосты наводить, – с сожалением подумала Лена. – Может, и нужен Нинке такой вот щербатый Иван Степанович, чтобы раны старые залечить. Только сейчас у неё один страх да Кармановское болото в глазах».
– Не сердитесь на него, Нина Матвеевна, – примирительно проговорил Игорь, когда поисковики скрылись в лесу и на краю поля остались только председатель, пара «серафимов» да водитель «уазика», куривший возле своей машины. – Народ здесь добрый.
– С чего сердиться? – ответила ему Лена, видя, что Громова, погружённая в свои мысли, даже не слышит председателя. – Пошутил человек, на том ему спасибо. В такое утро хоть у кого-то на душе не пасмурно.
– Вот и славно, – тотчас согласился Игорь. – Справитесь тут? А то я обещал старосту вашу на памятный холм отвезти.
– Справимся, – отозвалась Лена. Громова стояла неподвижно, словно каменная, только билась на шее жилка. Не спускала взгляда с просвета между ветвями, в котором только что исчезла последняя горстка поисковиков.
– Может, вернуть кого из мужиков, чтобы вам одним не ходить?.. – снова засомневался Игорь и даже сложил пальцы, чтобы свистнуть, но Лена остановила его:
– Не надо, уж мы не девчата, Игоряш, не заблудимся. Что и было в этом лесу страшного, то твоя жена на волю выпустила. И мы её за это век будем благодарить. Ты лучше скажи, где кошку хозяйкину отыскать быстрей. Маша говорила, что поводила её в прошлый раз посланница леса. Может, с чужими магами захочет древесная душа поговорить и нас приведёт туда, куда надо. Тогда не придётся на старые места возвращаться.
Игорь достал карту и, сдвинув на сторону козырёк, начал чертить огрызком карандаша путь к месту, где чаще всего объявляется кошка хранительницы кармановского леса. Наконец Лена забрала карту и повернулась, чтобы идти.
– Елена Васильевна, – начал за её спиной председатель, но так и не выговорил то, что хотел. Лена простилась ещё раз, заверив, что худого не случится, дёрнула за рукав Нину. Та, словно очнувшись, хмуро помахала на прощание уже идущему к машине председателю, и подруги вошли в лес.
– Ты что это, Нинок? – спросила Солунь, когда они отошли уже достаточно далеко, и эхо донесло до них звук удаляющегося «уазика», на котором уехал Игорь. Нина немного расслабилась и уже не сжимала в кармане рукоятку «макарова». – Ты же с Машей ходила. Я думала, всё уже.
– Да мы в прошлый раз с другой стороны искали. Марья не захотела через холм идти, вот и отправились с тем отрядом, что через Карманку заходил. И к нашим местам она меня не повела. Пожалела, наверное. И тебе, верно, меня сейчас жаль? Думаешь, струсила Громова?
Нина потянула узел косынки, словно та мешала ей дышать.
– Жаль, – отозвалась Лена. – Будь моя воля, сама не сунулась бы и тебя не звала. Но нам с тобой, Нинка, долг отдать надо. И если прошлое ещё живо, если не похоронено вместе с Сашей, никто, кроме нас, с ним не справится.
Нина снова сунула руку в карман, но не ответила.
Они ныряли под широкие еловые лапы, отыскивая тропу между деревьями. Хрустели под ногой сухие ветки, вдалеке шныряли любопытные лешаки, совсем мелкие и молоденькие. Магов они не слишком боялись, а ближе не подходили, скорее, из природной осторожности. Видно, вывелись уже после того, как «ночные ангелы» покинули болото. Солнечные лучи прошивали кроны золотыми нитями. Покачивались где-то в чаще сосны, и их тоскливый стон далеко разносился в прохладном воздухе. Листья осин алели на хвое и прелой листве, как чей-то кровавый след. В россыпи осиновых медяков мелькнула пара рыжевато-коричневых шляпок. Лена не смогла побороть искушения – наклонилась и выкрутила из земли подосиновики. Наскоро почистила ножом белые как масло корни, которые тотчас порозовели, скоро наливаясь чернильной синевой.
«Выгнать бы из болота ту тварь, что людей губит, – мелькнула шальная мысль, – а потом напроситься с местными по грибы».
Раньше, девчонкой, Лена любила ходить по грибы. Но после того, как чудом удалось «серафимам» вырваться из заточения, лес больше не казался добрым. В его немолчном бормотании слышались лишь тревога и угроза. И потому стократ удивительно было Солунь, что в одночасье вернулось всё, как возвращается первая любовь. Лена с удивлением поняла, как не хватало ей всего этого: шороха листьев под ногами, хрустальной утренней прохлады, прелой сырости грибного леса.
Она тряхнула головой, отгоняя наваждение, положила грибы в пустой карман штормовки, спрятала за голенище нож и достала из кармана карту с пометками председателя. Нина шла впереди, решительно и быстро, словно в карте не нуждалась, и Лене стоило немалых усилий нагнать более выносливую подругу.
