– Черт, он же обещал не трогать Седрика, – с шипением я сорвалась с места как ураган, а вслед мне неслось:
– Ненавижу, исчадия ада, будьте вы прокляты!
В замке была тишина, и что бы найти Седрика мне пришлось включить все свои чувства. Знакомое сердцебиение раздалось из-под земли. Подвал, ну конечно, где еще держат пленников! Высадив двери подвала одним взмахом, я оказалась в объятьях моего мага.
– Дельфина, как я рад… я не понимаю, что случилось, я собирался к тебе, и вдруг на нас напали. Если бы веревки, я бы освободился, но железная сеть. Я ничего не смог поделать. И мой отец…
На его лице появилось отчаяние.
– Все хорошо, Корнелиус жив, пойдем отсюда…
– Далеко собрались, голубки? – раздался под сводами ехидный голос Гаюса, и его перебил металлический грохот закрывающейся двери. Мы с Седриком оказались запертыми в железном кубе, оббитым внутри серебряными пластинами. Мне стало неуютно, мало того, что я не спасла мага, так еще попалась сама. Соседство с серебром меня почти не беспокоило, пока я не касалась его, но мне были не понятны действия Гаюса. Почему он решил нас запереть в подвале?
– Гаюс, в чем дело? – я начинала злиться.
Из мрака выступил мой отец:
– Ничего личного, детка, просто у меня дело, которому я посвятил очень много времени своего бессмертия, и теперь пришло время получить компенсацию.
Он плотоядно осклабился:
– Ты хотела быть с твоим дружком, теперь вы вместе, я его не трогал, как и обещал. Но наступит время, и ты его убьешь сама, от голода! А потом мы с тобой поговорим, – добавил он таинственно и медленно пошел к выходу из подвала.
– Гаюс, в чем дело? – заорала я так, что Седрик зажал уши.
– Позднее, – прошелестело от выхода, – когда ты станешь слабее и сговорчивей.
Раздался еще один лязг закрывающейся двери, и наступила тишина. Я опустилась на пол, рядом присел Седрик, он двигался на ощупь:
– Дели, почему Гаюс не убил меня сам, почему он хочет, чтобы это сделала ты, и почему он уверен, что ты это сделаешь?
– Очень много вопросов, Седрик. Но ответ может быть только один, он хочет лишить меня смысла жизни и использует для этого мой голод…
– Голод? – прозвучал удивленный голос мага, и тут до него дошло. Мы заперты в подвале, откуда я не могу выбраться и поохотиться. И наступит такой момент, когда я перестану себя контролировать и… Седрик отодвинулся от меня, и его глаза раскрылись в темноте от ужаса.
Меня это уязвило:
– Седрик, успокойся, я скорее умру, чем причиню тебе боль.
– Прости, Дели, – он обнял меня и прижал к себе.
Потянулось время заточения. Я несколько раз пробовала сломать нашу темницу, но видимо она делалась именно для вампиров. Мало того, что была очень крепкая, так и соприкосновение с серебряными стенами отнимало много энергии. Постепенно меня начал одолевать голод. Седрику доставляли еду, раз в сутки. Ее приносили либо Гийом, либо Марчелло. Но воздействовать на них у меня не получалось. Они двигались как зомби, и, судя по черным провалам глаз, полностью находились в подчинении Гаюса, он был создатель и господин.
Все чаще стало саднить горло, громче в голове стучали молотки. Кисти рук, выстреливая острыми когтями, превращались в лапы монстра, из груди вырывалось рычание, голодные спазмы заканчивались щелканьем зубов. Я была сама себе противна, но все силы уходили на борьбу со страстным желанием перегрызть горло рядом сидящему человеку. В такие минуты я отворачивалась от Седрика, забившегося в угол, и упиралась головой в стену. Серебро въедалось в кожу, и от боли я впадала в транс, где всполохи света и боли так давили на мозг, что перебивали чувство голода.
После очередного транса, сквозь туман в голове я услышала шаги, свет ворвался в подземелье и меня понесли наружу. Голоса Седрика и Гаюса смешивались в одно жужжание в моей голове. Крови, хоть, каплю крови, что бы я могла подняться и освободить и себя и мага.
Мы поднимались все выше и выше и оказались на стене замка, солнце только что село, оставив на земле прозрачные сумерки. Я лежала на каменном ложе, отдаленно напоминавшим о ложе для обращения в замке Аарона. Мои руки и ноги были пристегнуты крепкими оковами к камню, хотя я и так не могла ничем двинуть. Прошло очень много времени с момента моей последней охоты. Мне еще хватало сил оглядеться. Чуть поодаль лежал Седрик завернутый в металлическую сеть, которую придерживали Аякс и Марчелло, а рядом с ними Гийом держал Рози, дрожащую от страха. Услыхав смешок, я повернула голову. Рядом со мной стоял улыбающийся Гаюс с Сердцем Дьявола в руках:
– Какая удача, мне не пришлось его ни выпрашивать, ни воровать, оно само идет ко мне в руки. Но я удивлен, ты даже не сделала попытки съесть своего дружка, хотя, – он взглянул на Седрика внимательней, – ты сделала большую ошибку, что не убила его, он не должен был видеть это.
– Гаюс, почему? – Я не договорила, просто не хватило сил, но он меня понял.
– Ничего личного, детка, – опять повторил он дурацкую фразу, – просто настало время исполнения древнего пророчества, и для этого ты мне и нужна была. Жалко, что мне придется тебя накормить, с тобой легче общаться, когда ты смирная. Но Сердце Дьявола не может быть вложено в слабое тело. Ты же хочешь перекусить? – и он подал знак Гийому. Слуга шагнул к моему ложу, и, держа Рози за волосы, наклонил ее так, то она была вынуждена выгнуться. И надо мной оказалась ее белая шея. Я могла видеть кровь, пульсирующую по ее венам под бледной кожей. В нос ударил запах, от которого потемнело в глазах, все мышцы напряглись. Если бы оковы не удерживали меня, я давно бы вцепилась ей в горло.
– Дели, прошу тебя, ты же ее спасла, – Седрик почти плакал.
Но он переоценил мою силу. Я была вампиром, вампиром Высшего уровня, для которого жизнь людей ничего не значила. Да, я спасла ее однажды, но сделала это не потому что пожалела, а потому что этого хотел мой любимый. И еще, сейчас на кону стояла жизнь, и моя, и его, против жизни этой простой девушки. Напитавшись ее кровью, я опять становилась сильной, и у нас появлялся шанс на спасение.
Гийом еще на дюйм пододвинул ее ко мне. Мои зубы сомкнулись на горле жертвы, раздувая огонь в теле. Наконец-то, я удовлетворенная откинулась на камень, прислушиваясь к пробуждению сил. Гийом отошел с телом девушки, которое выглядело бледнее, чем взошедшая луна. На полу Седрик рыдал под сетью.
– Ну, что ж приступим, – повернулся ко мне глава нашего клана, в его руке блеснул родовой кинжал. Свежая кровь дала мне силы, и я раскаленной иглой вонзилась в древний мозг Гаюса. Он от неожиданности вздрогнул и попытался закрыться рукой:
– Нет, ты не можешь! Ни один Высший не может руководить древним!
Я увидела, то, что заставило меня содрогнуться, кинжал входит в мою грудную клетку, обнажая сердце. Сердце Дьявола напитанное моей кровью и кровь Филиппа в моем изменяющемся теле, чернота и судороги. И возникновение чего-то холодного, огромного и ужасного.
И из моей пока еще не распоротой груди вырвался дикий рык, заставивший отшатнуться от меня всех бессмертных, находившихся на башне. Гаюс удержался и замахнулся кинжалом, но закончить свой замах он не успел, я оторвала руку от камня вместе с железным кольцом и перехватила его руку, зарывшись к нему в мозг и не давая завершить удар. Он попытался закричать, а когда не получилось, послал мысленный сигнал своим слугам. Они двинулись на меня как каменная армия китайского императора Цинь Шихуанди. Пустые глаза, неуверенное, но безостановочное движение. Я вспомнила, как сражалась с кочевниками, сопровождая ментальные атаки, движением руки, теперь руки будут заняты Гаюсом. Первым с башни улетел Марчелло, за ним Гийом. Ко мне двинулся Аякс. На мгновение, оторвавшись от отца, я вломилась в голову моего бывшего хранителя воспоминаниями о моем детстве, о его участии, о нашей дружбе. Я не хотела убивать Аякса, я его любила. И эту любовь я вложила в его раскаленный, раздираемый двумя противоположными силами мозг. Он медленно надвигался на меня, я же держа одной рукой Гаюса, другой, удерживая кинжал, приближающийся к моей груди, не могла остановить его. Перехватив кинжал у главы клана, Аякс пустыми глазами смотрел на меня:
– Убей ее! – прозвучал сигнал, посланный старшим, Аякс замахнулся, и кинжал по самую рукоятку вошел в спину моего отца. Дернувшись, Гаюс закричал, и, развернувшись, сцепился в горло моему верному хранителю. Это дало мне временное преимущество, которым я и воспользовалась. Моя рука стиснула горло убийцы, развернув его тело ко мне, и тут же с хрустом вошла в грудь Гаюса. Еще движение, и у меня на ладони лежало черное мертвое сердце, принадлежавшее моему бывшему отцу, а верный хранитель кулем свалился на камни башни, его мозг разорвался.
Седрик, Аякс, этого я не могла вынести. Я склонилась на Седриком, разодрала сеть, он попытался подняться, но повис у меня на руках. Подняв измученного мага, я спрыгнула со стены и понеслась к его дому.
