Любопытно, что это граф тянет? Боится уступить Ианее? Надеется получить от герцогини более щедрое предложение? Тогда он дурак, если верит, будто она сдержит обещание. Очень глупо, но глупых людей в мире хватает, даже среди аристократии.
Устало качая головой, Конгвер отправил посыльного к представителю торгового союза серединного мира, поинтересовался, может ли тот уделить ему внимание. Разумеется, тот нашёл бы для принца пару часов в любых обстоятельствах, можно было просто приказать, но сын короля старался держаться вежливо. Вежливость ничего не стоила, но при этом давала отличные результаты.
Круглощёкий Зигвальд, торговец из Подебрада, уроженец Опорного мира, примчался в мгновение ока, словно ждал на ближайшей площади. Он был очень говорлив и предупредителен, но скоро стало ясно – больше всего его интересует, когда армия Лучезарного планирует спуститься в Опорный, чтоб навести там порядок. Об этом он желал говорить в первую очередь. Конгвер с беспокойством слушал его намёки – по нервозности этого человека можно было сделать вывод, что внизу всё действительно очень серьёзно, очень плохо.
Но если это действительно так, то кто же будет снабжать Лучезарный продовольствием? В их мире идёт война, пусть и не самая страшная, не тотальная, но всё-таки военные действия не способствуют нормальному хозяйствованию. С положением в Опорном следовало разобраться, чтоб хотя бы знать, будут ли оттуда в ближайший год поступать зерно, мясо, металлы и другие нужные товары.
Поэтому Конгвер настаивал:
– Известно ли в точности, что происходит в захваченных бестиями княжествах? Это крайне важно.
– Я понимаю, конечно. – Зигвальд даже засуетился. – Но беда в том, что никто не может сказать, как идёт война с захватчиками. Новости из Предморья доходят редко, с запозданием. Конечно, сейчас, когда принц серьёзно взялся за дело, есть надежда, что всё пойдёт на лад. Но вроде бы даже он говорит, что окончательно очистить Опорный от бестий можно только в том случае, если нам поможет Лучезарный.
– Постойте… Принц? Какой принц?
Торговец посмотрел на Конгвера удивлённо.
– Ну как же! Принц Роннар, я о нём говорю. Сын покойного государя. Тот, который родился у нас в Опорном, в Беотрайде, а сейчас собирает под своей рукой уцелевшие армии и начинает наводить порядок. В Предморье сейчас особенно трудно.
– Принц Роннар? Стоп-стоп! А кто говорит, что он – сын короля?
– Все об этом говорят. Это было известно ещё до его рождения, ведь государь признал сына в утробе его матери, в знак чего отдал ей для него гербовый перстень. Многие видели этот перстень. Я сам не видел, но мне достаточно свидетельств уважаемых людей.
– Чьих именно свидетельств? Тех, кто видел?
– Да, тех, кто видел, но в особенности – свидетельства её высочества.
Конгвер, окончательно сбитый с толку, уставился на собеседника в полном смятении.
– Её высочества? Стоп – ты говоришь про Ианею?
– Да, именно про неё. Принцесса взяла на себя труд съездить в Беотрайд и лично засвидетельствовать, что принц Опорного – законный сын короля и её брат. Ваш брат, прошу прощения. – Зигвальд смотрел на принца с огромным любопытством. – Должно быть, её высочество забыла вам сказать. Столько забот…
– Да, забот очень много. Расскажите мне про этого принца, я тоже хочу знать. – Конгвер выслушал всё, что подебрадский торговец знал о своём новом господине, уточнил, кто такие поборники, и подвёл черту: – Пожалуй, говорить о нём пока не стоит. Сейчас слишком много забот с моим братом, который пытается блокировать Лестницу. Как только решим эту проблему, я немедленно сообщу о нуждах Роннара, и мы их обсудим в кругу семьи. Разумеется, ни Опорный, ни нуждающийся в поддержке член семьи не будут обойдены вниманием и помощью. Но пока следует сосредоточиться на другой цели, и, чтоб не расхолаживать солдат и обывателей, о принце Роннаре лучше молчать. Вы поняли? – Он осознавал, что объяснение выдумано кривое, но ничего лучше ему в голову не пришло. Пусть хоть такое будет. – Отлично… Где, вы сказали, он живёт? В Беотрайде? И, значит, собирает армии Опорного под свою руку? Понимаю.
Когда Зигвальд ушёл, принц ещё долго стоял над картой Срединного мира и обдумывал ситуацию. Обдумывать получалось плохо – его охватила такая растерянность, что мысли просто расползались, как песок из пальцев. Первым побуждением было броситься в Энгильдей к сестре и расспросить её, потребовать объяснений, в конце концов! Но нужно было держать лицо. Конгвер, как и все представители высшей аристократии Лучезарного, каждую минуту помнил, что он не в одиночестве, что вокруг полно прислуги и прочего народа, который может услышать или увидеть что-нибудь важное, а потом разнести новость по округе. Он пока и сам не понимал, что для него и остальных может означать появление нового родственника, хозяйничающего в Опорном. А значит, сперва нужно обдумать и только потом – действовать.
Поэтому принц отправил Ианее любезное и нейтральное письмо, интересуясь, чем она занята, не нужна ли ей его помощь, и где они могли бы встретиться, чтоб обсудить дела. Принцесса очень быстро прислала ответное послание, приглашая брата приехать в Гильду, замок графа, и помочь ей уговорить упрямого вассала. Чувствовалось, что она сильно раздражена, но принцу уже не было до этого дела. Он слегка собрался с мыслями и хотел теперь только одного – объяснений.
Но всё же, подъезжая к Гильде, неосознанно отметил, что и укрепления находятся не в лучшем состоянии, и валы следовало бы подновить. Граф, конечно, принял гостя со всей учтивостью, однако у него с трудом получалось скрывать, как его беспокоит всё происходящее. Почти с самого начала он попытался оправдаться, но по его словам Конгвер понял только, что стены и башни замка требуют ремонта, а армия очень немногочисленна и плохо экипирована. Помочь он не может. И войны ему на своих землях не надо.
Пожав плечами, принц обошёл графа и отправился общаться с сестрой – слуга безропотно проводил его в донжон, где гостья с удобством разместилась прямо в хозяйских покоях.
– Он напирает на то, что Энгильдей сильно пострадает от войны, и пусть уж лучше остаётся так, как есть, – сказала брату расстроенная Ианея. – Полагаю, он больше рассчитывает на покровительство герцогини, чем на мою благодарность, и это чушь какая-то!
– Не обязательно. Полагаю, граф всерьёз рассчитывает, что Хильдар скоро уйдёт из Энгильдея куда-нибудь поближе к Лестнице, а если мы осадим его армию в Обломке, то дело затянется.
– Легко ли придумать расчёт глупее! – воскликнула она.
– Почему же… Если война начнётся здесь, Энгильдей будет разорён.
– Но если мы не выкинем отсюда Хильдара, случится то же самое!
– Давай-ка поговорим о другом. – Конгвер выставил вперёд ладонь, и этот жест удивительным образом показал Ианее, что разговор предстоит серьёзный.
– Что случилось?
– Почему ты не рассказала мне о поборнике Роннаре, который объявил себя нашим братом?
Принцесса глубоко вздохнула с оскорблённым видом, опустила глаза, словно раздумывая, что бы такое ответить. Она чуть приподняла изящный подбородок, и её осанка стала ещё царственнее. Требовать отчёта у такой женщины, аристократки до кончиков пальцев, воплощения изысканного воспитания и врождённого благородства? Немыслимо.
– А разве ты сам не понимаешь – почему?
– Хотелось бы услышать от тебя, – мягко, но настойчиво ответил принц. Он привык к уловкам представительниц высшей знати, а уж с сестрой ему было намного проще – их деловое общение давно уже стало предельно простым. Он больше не должен был принимать во внимание разного рода невинные манипуляции.
– Что ж… Изволь. Как понимаю, ты уже знаешь, кто он. Он – поборник, боец, наделённый частичкой силы, которой короли Лучезарного распорядились в пользу Срединного мира. Средство борьбы с бестиями.
– Да, я уже освежил свои знания в этом вопросе.
– Внизу сейчас всё очень плохо. И проблема не только в бестиях, но и в том, что каждый из князей предпочитает решать собственные проблемы и отказывается помогать остальным. У них ещё, кажется, и междоусобица идёт полным ходом…
– Да, я понял. К чему ты это говоришь?
– К тому, что никто из князей не сможет собрать армии Опорного под своим стягом. И мы заниматься проблемами Срединного мира сейчас не можем и не будем. Так кому ж тогда? Кто-то же должен объединить княжеские армии и расправиться с бестиями. Согласись, без продовольствия, поступающего оттуда, Лучезарный просто не протянет. А за принцем княжеские войска пойдут.
– Да, это всё мне понятно. Почему ты не рассказала о брате из Опорного? Он действительно нам брат? У него есть доказательства?
– Есть. Я видела у него в руках отцовский перстень. Тот самый, который был у него на руке, когда отец позировал живописцу, а потом вещь исчезла. Драгоценность нашего мира, это, без сомнений, реликвия королевской семьи. Добавлю также: о том, что у короля был ребёнок от девицы из Опорного, и что король его признал, известно почти всем в Срединном мире. Я спрашивала многих – все ответили, что давно об этом знают, но не придавали значения, потому что были уверены: дитя Лучезарного в Лучезарном же и растёт. Что, мол, ему делать на родине матери, они считали, что король давным-давно вытребовал его к себе.
