Роннар ехал и размышлял, а вернее не столько думал, сколько пытался слушать свои ощущения и мысли. Ему снова вспомнились слова Годтвера о том, что опытный поборник должен чувствовать бестий. Подобное умение вполне логично для поборника, это верно… Так, может, он сэкономит себе время и поищет врагов именно таким способом?
Но пока не получалось. Принц ощущал холод и злость, что никак не выходит согреться, желание съесть что-нибудь вкусное и горячее – жарко́е, например, или двухдневную похлёбку с говядиной – и слушал звуки зимнего леса. Скудные звуки, сопровождавшие его в пути, не намекали ни на что важное или опасное: просто шорох, просто ветер, просто хруст веток, прогнувшихся под весом снега, или крик вороны… Странный крик.
Он насторожился, придержал коня, вытянулся в струну, надеясь, что наконец сможет почувствовать бестию – и ощутил чародейство. Определённо, это была магия, какая-то странная, с подобной он сталкивался редко и давно… Всё верно, сталкивался. Именно теперь, когда он почти расслабился и просто направлял коня в ту сторону, откуда к нему пришло ощущение магического присутствия, вспомнилось, что довольно часто подобное чувство сопровождало его схватки с бестиями. В бою все подробности просто запоминаешь, не рассматривая со всех сторон, можешь потом вернуться, припомнить ту или другую подробность. Вот он и вспомнил сейчас.
Значит, кое-какое чародейство в бою они применяют, и это не только защитные чары. Плохая новость. Странно, почему никому из поборников раньше не пришло в голову, что если бестии-чародеи защищаются, то и атаковать могут? А если приходило, и они тоже обращали внимание – почему не поделились с товарищами? Разобраться бы в том, что за магия у них в ходу и как работает. Не потому ли они так бодро захватывают земли, и не оттого ли единственные, кто точно может с ними справиться – это армии Лучезарного под предводительством их короля?
Лес поблёк, чаща сменилась опушкой, даже конёк приободрился, попытался прибавить шагу. Роннар его придержал, спешился и вышел на край густо заснеженного луга пешим. Впереди были остатки сожжённой деревни, какие-то невнятные развалины, давно брошенные, однако, подойдя поближе, принц понял, что тут постоянно кто-то бывает. Тропинки между обгорелыми остовами домов кое-где были натоптаны, причём определённо уже после снегопада, то есть сегодня.
Он привязал коня к подходящему столбу, чудом сохранившемуся в пожарище, и прошёлся вдоль этих тропинок. Следопытом принц себя не мнил, но кое-что умел, а кроме того, уповал на опыт. Долго разглядывал снег, облагородивший пожарище, но так и не смог понять, зачем бестии сюда приходили. Их вроде бы было четверо, и вряд ли они что-то искали, иначе б натоптали намного больше. Скорее, проверяли. Но что? В развалинах ровным счётом ничего не обнаружилось. Если бы бестии приходили проверять какие-нибудь тайники, спрятанные на развалинах, то остались бы и другие следы, он бы их заметил. Но ничего ему на глаза не попалось – ни комков земли, ни отпечатков отодвинутой или откинутой крышки подвала, никаких других следов. Роннар отказался от идеи оставить коня где-нибудь здесь и потащил его за собой в другой лесок.
До Солонцов осталось совсем недалеко.
Коня в конечном итоге поборник привязал на длинном чембуре в густых зарослях, рядом с оврагом, где животному было чем перекусить. Он торопился – короткий день шёл к завершению, скоро начнёт смеркаться, и если бестий в темноте он отлично почувствует и сможет с ними драться, то вот увидеть, что именно они будут делать, уже не сумеет. А какой тогда смысл в его путешествии? Он ведь приехал именно затем, чтоб увидеть.
Ощущение чародейства становилось всё более отчётливым, но не ясным. То, что Роннар чувствовал, напоминало причудливую игру сфер, только не горних, небесных, а глубинных, смутных, даже, пожалуй, тёмных, никогда не знавших ясности и чистоты. Могущество этих чар впечатляло, страх или отвращение их близость не вызывала, но что же тогда с ними было не так? Принцу казалось, что предупреждение об их присутствии передаёт ему не воздух, а сама земля, и иногда останавливался, чтоб коснуться ладонью снега, вжать его в землю, почувствовать лучше.
Так, следуя подсказкам, накатывающим, как волны, он поднялся на холм, за верхней кромкой которого лес резко заканчивался, дальше следовал обрыв, а внизу было поле, которое в первый момент показалось Роннару свежевспаханным. Чуть позже он разглядел, что ничего подобного, просто на поле не было снега, и старой жухлой травы – тоже. Зато в поле были землянки, аккуратно крытые седым от инея дёрном, но ни над одной из них не поднимались дымки. Костёр там горел один-единственный – в самом центре поля, и вокруг него сидело примерно два десятка бестий.
Именно в их кругу вершилось какое-то глубинное чародейство, и поборника пробило мелкой дрожью от осознания того, что он внезапно наткнулся именно на то, что искал. Присев на самом краю обрыва, скрывшись за остатками поваленного ствола, Роннар стал вглядываться вниз, пытаясь разобраться в происходящем. Бестии сидели далеко, но видно было, как они поднимают руки, касаются ладоней друг друга, и земля отвечала этим жестам краткими и слабыми волнами дрожи.
Иногда существа из Опорного не касались, а просто напоказ встряхивали пальцами – на это земля не отвечала – или поднимались и переходили с места на место. Потом один из них встал и закружился вокруг костра, да так стремительно, что поборник аж шею вытянул. Он уже ждал, что вот-вот разлетающиеся полы длинной одежды коснутся огня. Но если одеяние в какой-то момент и пригладило пламя, то не подхватило его, и бестия кружился и кружился, выставив левую руку вбок, а правую – вверх, ладонью к небу (Роннар и сам не понимал, почему видит всё в таких подробностях). Остальные стали вскрикивать в такт и хлопать, словно аккомпанировали танцу. Во всём этом не было никакой музыки, но зато был ритм, такой могущественный и властный, что у поборника заныли зубы, и в висках застучало, хотя звуки едва до него доносились. Когда кружение завершилось, бестия просто уселся на место и тоже стал хлопать, а вскрики превратились в горловое гудение.
«Надо подобраться поближе», – сказал себе Роннар, но решиться на действие было трудно. Он знал, что двигаться по-настоящему бесшумно и незаметно не умеет, но всё же отправился – надо же было хоть попытаться разузнать, что они там делают. Поборник понимал, что спускаться прямо по обрыву – полнейшее идиотство, его заметят, а потому снова углубился в лес. Пришлось довольно далеко пройти вправо, чтоб добраться до той части холма, где вместо обрыва был просто крутой склон, густо заросший неприхотливыми низкорослыми деревьями. Они жили здесь, как большинство людей – пока живётся. Потом в какой-то момент земля поедет, обрушится, корни лишатся опоры, и без их поддержки рухнувший ствол умрёт. Но до той поры склон был для них добрым пристанищем, и жизнь продолжалась.
Прячась за каждой крупной преградой, Роннар с беспокойством слушал лес и свои ощущения – всё было тихо. Поднялся ветер – шурша голыми ветками, он должен был скрыть звук его шагов и тем самым помочь. Поборник добрался до края поля уже в предсумеречье, и сразу прижался плечом к одной из землянок. Они не теснились друг к другу, между ними было довольно много пространства, и это затрудняло задачу.
Роннар попробовал рукой накат, но тот оказался не настолько прочен, как хотелось бы. Скорее всего, вес его тела постройка выдержит, но находящиеся внутри бестии могут что-нибудь заподозрить. И хорошо, если просто вылезут посмотреть, кто это шастает по их крыше, но ведь ещё поднимут шум. Или – хуже того – умудрятся атаковать втихую, а ему из положения лёжа трудно будет отбиться сразу от нескольких врагов.
Самым поразительным было абсолютное безлюдье и тишина вокруг. Ни намёка на то, что тут кто-нибудь живёт – отсутствовали запахи дыма, приготовленной еды или хотя бы отходов, звуки голосов или шум переставляемых вещей, лай собак… Или кто может быть у бестий вместо собак?.. Кто бы это ни был, животные тут тоже отсутствовали.
Прокравшись между двух землянок, Роннар рискнул заглянуть в одну из них, но даже его обострённое в тот момент зрение не уловило внутри никаких признаков жизни. Жилище было пусто, и вряд ли в нём вообще жили, иначе где вещи и утварь, где покрывала, шкуры, или хотя бы запас дров? Только лапник, сложенный охапками. В недоумении поборник осторожно осмотрелся. Ни души. Он подобрался к одной из землянок внутренней части, осторожно выглянул из-за неё. Костёр всё ещё горел, но рядом с ним больше не было никого, ни единой бестии.
Роннар ждал за землянкой, долго. Казалось, он слушал даже кожей, впитывал всё, что могло предупредить его об опасности, но мир вокруг оставался спокойным и безучастным. Хотя бестии куда-то пропали, чародейство здесь всё ещё присутствовало, и сердце его таилось где-то у костра, а может быть, рядом с костром. Поборник чувствовал, что не стоит туда лезть, но всё же пошёл, потому что иначе получалось, что вся его дикая выходка была напрасна, и прав окажется кто угодно, но только не он. Ведь он уже что-то нашёл, как же теперь отступиться!
