– Имир.
Он не мог ответить, в нем не было ничего живого. Но ответ пришел как будто сразу со всех сторон:
– Уходи.
– Не прогоняй меня, – сказала Иарра. – Мне нужна помощь!
Ей показалось, в его голосе прозвучал отзвук горького смеха:
– Уходи.
– Выслушай меня, прошу! В Арше происходит что-то ужасное. Я видела кристаллы, точно такие же, как твой, я не знаю, кто в них заключен, но это зло! Ты предупреждал меня о Бессмертных, теперь я знаю, что ты был прав. Скажи, что мне делать?
Имир не ответил.
– Пожалуйста, не молчи! В Бессмертных опасность для всего мира, ты сам это сказал! В конце концов, это и твой мир тоже, ты спас его когда-то, ты сделал его таким, какой он есть! Неужели тебе все равно?
– Мне больше нет до этого дела. Этот мир отверг меня… ты меня отвергла.
Все ее чувства кричали об опасности, но Иарра зашла уже слишком далеко, чтобы отступать.
– Ты обещал выполнить любую мою просьбу без всяких условий. Ты говорил, что любишь меня, независимо от…
– Что?! Ты смеешь говорить о любви?! Ты предпочла мне другого – ты!
Ярость и боль Имира прорвались в этом крике, и Иарра задрожала в предчувствии неминуемой кары – пылинка, оскорбившая божество. Но Имир замолчал, и через мгновение его голос долетел словно издалека:
– Мне безразлично, что с вами будет. Не приходи сюда больше.
В следующий миг ее ударило, словно порывом ветра, вышвырнуло вон – так вышвыривают за дверь нашкодившего котенка. Она хотела вернуться, хотела добиться от него ответа. Но его не было, не было нигде.
Имир разорвал связь.
Элетия больше не плакала. От нее исходило пугающее отчаяние. Эта женщина однажды покончила с собой, дай ей волю, она попробовала бы сделать это снова, утянув за собою и Иарру. Лада, холодная и суровая, задыхалась от боли. Иарра хотела бы сохранить здравый ум – то, что еще оставалось ее здравого ума, но как это сделать с двумя отвергнутыми влюбленными в голове? Она уткнулась лицом в колени и зарыдала навзрыд.
Корабли из Эссарда приходили один за другим. Каждый нес двести Бессмертных воинов и одного жреца, которому воины повиновались, как богу – ровно до того момента, пока жрец не падал замертво к ногам Исхфана. Тогда покорность Бессмертных переходила к новому хозяину, в точности, как если бы он приобрел на рынке партию рабов.
Арш замер, безмолвно ожидая конца. Фабрики и мастерские затихли, рынок опустел. Средний город как будто вымер. Салоны и театры закрыли свои двери. Время от времени двери открывались, чтобы пропустить молчаливую группку Высших траурного вида; те проскальзывали внутрь, озираясь, чтобы убедиться в отсутствии преследования, и двери запирались снова. Какие разговоры звучали внутри, Иарра легко могла догадаться. Никакой надежды эти разговоры не несли и даже самим говорящим не могли дать облегчения: так звучит поражение. Она ничуть не сожалела, что для нее самой эти двери закрыты накрепко.
Единственный раз она расплакалась – когда стражники с почтением, но бесповоротно отказались пропустить ее в дом смотрителя главной городской обсерватории. К Саттии, которая все еще пребывала между жизнью и смертью и которой Иарра теперь могла бы помочь.
У нее было утешение понадежней того, что приносили Высшим их печальные встречи – магия. В ночь нападения рухнула последняя преграда между ней и ее сущностью. Иарра познала ценность Силы, и чем дальше, тем меньше в ее глазах стоило все остальное.
У нее получалось с каждым днем все лучше, да и Лада отлично справлялась с ролью наставницы. Это было странное обучение – себя нынешней у себя прошлой, отчасти познание нового, отчасти проявляющееся воспоминание. С каждым занятием ее разум наливался Силой, умения из прежних жизней возвращались. Теперь она знала, что может стать Сильной, обрести власть над духом и материей, над стихиями и пространством, если только у нее будет достаточно времени.
Практические занятия давались легко. Хуже обстояло дело со смежными дисциплинами, без которых невозможно полноценно овладеть магией: только узнав все о сущности вещей и явлений, можно научиться ими управлять. Теперь Иарра увидела, насколько отстала и полна заблуждений наука Арша, города мудрецов и ученых. Вдобавок очень мешало разделение знаний между Домами: будучи Самурхиль, Иарра лишь немного изучала арифметику и астрологию, геометрию и архитектуру, ибо это все было уделом других Синих Домов, и совсем не знала анатомии и медицины – для этого ей пришлось бы родиться Белой. Лада считала этот обычай невежественным, и понятно, ведь в ее мире любой маг имел столько знаний, сколько был способен усвоить и применить.
Но именно невежество и заблуждения помогли в конце концов разрешить основное их затруднение – как заниматься полноценной магией, никого не убивая. И первой, как ни странно, догадалась Элетия.
В ее время, сказала она, лекари нередко прибегали к процедуре кровопускания. Имир называл это глупостью, но не запрещал – по большей части ему не было до этого дела. Его собственные приближенные отличались завидным здоровьем, но прочие подданные лишь в особых случаях могли удостоиться исцеляющего прикосновения Царя или его учеников. Лекарская наука процветала, хотя далеко не все врачебные приемы приносили пользу, а не вред. Среди этих последних было и кровопускание.
Ладу такое напрасное расходование жизненной Силы привело в ужас. «Глупцы», – сказала она. «Дикари, – добавила она, подумав, – вы хуже наших рабов. И зачем Имир потратил на вас столько времени? И чем вы отплатили ему за это?»
После таких заявлений Иарре нелегко было признаться, что современные аршские врачи рекомендуют регулярно пускать кровь для очищения организма, причем стоит такая процедура весьма недешево. Но теперь выход был найден, дальнейшее – выбрать подходящего целителя из младших Белых и подчинить его разум своей воле – стало просто небольшой тренировкой для мага. Если она и казалась самой себе чудовищем, являясь к бедняге за свежей порцией человеческой крови, жажда Силы перевешивала все.
Для занятий Иарра облюбовала одно из подземных хранилищ главной городской библиотеки. Узнай кто-нибудь, чем она занята… Но подземные комнаты, где содержался архив, были многочисленными и пустыми, заглядывали сюда редко, разве что увлеченные исследователи вроде энса Адая или нее самой. И кому, как не внучке главного летописца знать все их входы и выходы? Лучшего убежища она не нашла. Заниматься сильной магией в доме, где жил Исхфан со своими кристаллами, было бы слишком опасно.
В мирное время здесь в любой день можно было встретить целую команду уборщиков, но ныне архив оказался в таком же небрежении, что и весь остальной город. Ее прикосновения оставляли следы в густеющем слое пыли на полках и ящиках.
Лишь один раз ее чуть не обнаружили. Только магия да еще быстрота помогли Иарре успеть спрятаться между ящиков с разбитыми глиняными таблицами, когда в зал хранилища вошел не кто-нибудь, а энс Карана собственной персоной.
Он был один. Зажатая твердыми боками ящиков Иарра с раздражением подумала, что даже нынешние времена не научили энса водить за собой охрану. После ночного нападения на Римуша это было попросту глупо. И что ему понадобилось здесь, в архиве?
Ее бывший жених проследовал через зал с зажженной лампой в руках. Даже сейчас его сопровождал аромат духов – мирт и корица, самоуверенность и сладострастие. Его кошачьи шаги звучали не громче шелестения одежд. Иарра невольно задержала дыхание. Энс пристроил лампу на краю стола в дальнем конце зала и принялся не спеша рыться в одном из ящиков. До Иарры доносился лишь шорох перекладываемых таблиц да изредка негромкий глиняный стук. Не найдя того, что искал, Карана переставил лампу и занялся другим ящиком, затем, оставив и его, взялся за третий.
Он никуда не спешил. Иарра не знала, сколько прошло времени. У нее затекла спина, край рейки, которой был сколочен ящик, больно упирался в ребра, но пошевелиться она не решалась. Когда же он наконец уйдет?
Устав ждать, мысленно потянулась к энсу. Тот что-то нашел: он выпрямился, обернувшись так, чтобы свет падал на древний манускрипт в его руках, и погрузился в чтение. От него исходило ощущение отчаянной, какой-то остервенелой решимости и жажды, радость и еще что-то – чувство, которое было хорошо знакомо в последнее время ей самой. Ощущение почти пойманной догадки, ускользающей тайны, которую надо только прижать покрепче, и она раскроется. Холодея от недобрых предчувствий, Иарра проникла в его сознание.
В вихре образов, что обрушился на нее, немудрено было потеряться – там были и Римуш, и Исхфан, и Бессмертные, она сама и ее дед, легенды и слухи, свитки и манускрипты в таком количестве, что сделало бы честь любому Синему. Энс Карана всерьез увлекся исследованиями, и искал он…
