Потом приехали купцы. Небольшая изба, занятая воеводой, и горницу имела небольшую, и там стало тесно. Но не на мороз же во двор выходить, чтобы через невысокий забор разговор мог подслушать любой любопытный, кто в такую рань вдоль улицы прогуляться надумает. Наверняка воевода Славена Первонег заслал в город своих «ползунов», и те никак не оставят вниманием избу и двор воеводы Славера. Это понятно. Потому и теснились, друг другу на ноги наступая, в горнице. Купцы отобрали каждый себе столько, сколько нужно, и наставляли своих «работных людей» относительно торговли и других дел в лавках. Чтобы не вышло в мелочи срыва, который может подозрение вызвать, и всё дело скомкать. Потом вместе со Славером обговаривали час, в который начнётся отправка. Под конец Славер ещё одно поручение дал – велел к посаднику делегацией сходить, на что-нибудь пожаловаться… И посмотреть, как посадник Славена на жалобу отреагирует. Изменилось что-то в отношении к купцам из Русы или нет? Это важно. А купцы всегда народ тонкий, и нос по ветру держать умеющий. Должны почувствовать общую обстановку.
И только после этого купцы с воями, им выделенными, начали расходиться, но и расходились не сразу, а группами, и Славер выставил в концы небольшой улицы стражей, чтоб проследили прохожих – не проявит ли кто лишний интерес к происходящему в доме. Предосторожность оказалась не лишней. Сразу после выхода первой группы стражи привели человека со скрученными за спину руками. Стали правду пытать, и выяснилось, что это «ползун» Первонега…
– Чать, всю ночь караулил? – участливо поинтересовался воевода.
– Всю ночь… – согласился «ползун». – Велено так…
– В чулан его… Соломки подбросьте… Пусть выспится после ночного бдения…
Чулан в избе не шибко холодный, простыть «до зелёного носа» там легко, но замёрзнуть насмерть, когда в зимней одежде, едва ли.
Один «ползун» попался, это уже что-то значит, но может оказаться усердным и второй, и третий, и потому Славер стражу увеличил вдвое, и снова на улицу выставил. Купцы разошлись, словен больше не попалось.
В чулан к «ползуну» тем временем отправили допытывателя. Тот узнал, что в городе ещё пять человек шныряет. Назвал по именам, обрисовал одежду, лица. Поутру «ползуны» должны с докладом к Первонегу возвращаться. Славер отправил гонца к городской страже. Приказал проверять всех в воротах, и выслать засаду на лёд Ильмень-моря, там тоже перехватывать.
Сразу после ухода купцов привели ещё четверых. Оказались людьми Первонега. Но одного изловить не смогли. То ли тот почуял беду и в городе застрял, то ли кружным путём отправился, а городская стража не сообразила другие городские ворота перекрыть. Да, мало ли как могло статься. В возку, под сеном человеку спрятаться не мудрено. Спрятался, и вывезли его. То ль по дружбе, то ль за плату…
Тем не менее, основное дело было сделано, и воевода Славер остался доволен, хотя угрозу мог составить даже один единственный не пойманный «ползун». Тем не менее, Славер не забывал и о других необходимых делах. Выслал людей с санями, чтобы прибывших из Славена настоящих работных людей встречали, и переправляли в крепостицу Всячинское болото, а сам только после этого решился отдохнуть, и прилёг на скамью подле жарко растопленной печи. Тепло сразу разморило, и уткнуло в подушку сном. Но ненадолго. Через три часа Славер встал сам, хотя в избе все ходили осторожно, чтоб половицей лишний раз не скрипнуть, и безночного воеводу не потревожить. Встал, и сразу поинтересовался, нет ли гонца от бьярминских полков. Время близилось уже к полудню, полкам подходило время прибыть.
Вестей пока не было…
* * *
В то время, когда Славер беспокойно отдыхал возле горячей печки, в Славене уже не отдыхал недавний его радушный застольный хозяин воевода Первонег. Первонег лёг уже заполночь, вернувшись от дружин, прибывших из полуденных крепостиц и острожков. Слушал доклады, что и как сделано в выполнение его наказа. А наказ был строг, как и сам воевода – запас провианта, оружия и вообще всего, что нельзя унести с собой, но можно унести из крепостиц, убрать в лесные схороны[154], крепостицы и острожки же сжечь, чтобы варягам не достались, пока хозяевам не до охраны границ. А самим крепостным воям велено было спешно собираться в Славен, прихватывая по дороге с собой всех мужчин, кто способен взять если не оружие, то хотя бы деревянные вилы в руки. Зимой в деревнях мужики отдыхают. От поля бы их воевода отрывать не стал, а от печки оторвать не побрезговал. И всего получилось, что пришло в город полторы сотни воев, и с ними три сотни мужиков. Обучать ратному делу последних, конечно, никто не собирался, но копьё нашлось для каждого, кто своё собственное или свои вилы с собой не принёс. А многие и с рогатинами пришли, кое-кто и лук в своей землянке[155] нашёл. Конечно, крестьянский лук больше для охоты сподручен, как и стрелы с тяжёлым и тупым каменным наконечником – для битья пушного зверя, чтоб шкурку не попортить. Но запас стрел в Славене свой с давних пор хранится и постоянно пополняется, об этом и князь Буривой сам заботился, и сыновья его старались. Стрелами, бывало, и налог с работных людей принимали[156].
Перед сном воевода распорядился куда кого ставить на стены или около них. Мужиков решил прямо на мосту через Волхов расположить. У моста есть, где размахнуться дубьём, и не надо особых навыков ведения боя. А остальных устроил или в башни у моста, или на соседние стены со стороны Ильмень-моря. Зря что ли Славер так долго место это осматривал. Так осматривают, когда особый интерес имеют…
Утром воевода Первонег встал рано, когда по горнице приходилось ещё со свечой ходить, чтоб о лавку не споткнуться. Свет в маленькие окна терема поступает не скоро, только после полного рассвета, до которого время ещё не измерено. День начал с облачения в доспехи, без которых не привык даже по дому ходить.
– Как только «ползуны» появятся, сразу их ко мне, – распорядился, садясь за стол, по привычке начиная день с основательной закуски.
Утреннее застолье затянулось, и воеводе пришлось уже из-за стола встать, когда ему доложили, что один из «ползунов» только-только заявился.
– Никак, на Ильмень-море заплутали… – проворчал Первонег, – не мудрено на ломком льду в темень.
И вышел в нижнюю горницу.
«Ползун» ждал уже там. Без шапки, с красными ушами, торчащими из-под жидких волос. И солома из волос торчит. Вид напуганный, на пойманного лешего смахивает. Но, похоже, не тем напуган, что таким видом пред суровым воеводой предстал. Это Первонег понял сразу, и нахмурился сильнее.
– Сказывай, что там у вас случилось?
– Предал нас кто-то, воевода… Как пить дать, предал… Измена кругом… Кругом одна измена… Уже выходить хотели, а не вышли. Всех по воротам караулили. Там и схватывали, руки заламывали, и к воеводе Славеру на пытание…
– Кто предать мог? Вас только верные люди знали…
– Самые верные и предают. Потому как самые верные и знают. А кто не знает, тот и предать не может. Мне так стражник знакомый сказал. Он меня и предупредил. Я остальных искать начал, да поздно хватился… Их уж повязали в охапку… А я в возе с сеном за ворота выскользнул, дальше пешим ходом, как обычно, через море двинул. Потом, осторожным уж стал, издали на льду непонятное увидел, и стороной в темноте обошёл. На льду по дороге тож пост выставили. Меня уж одного там, похоже, ждали. Должно, знали, сколько нас пошло.
– А шапку где потерял?
– И не заметил, как потерял… Знать бы где, наклонился б, поднять… Измена кругом… Измена, воевода…
– С изменой разберёмся без тебя, – холодно отреагировал Первонег. – Что в Русе делается? Ты чем там занимался?
– Я – посадским советом…
– И что – посадники? Сидят?
– Сидят, воевода… Ни на что не решаются. И воеводу Славера до власти не допустили. У него, говорят, интересы Бьярмии, а у них интересы Русы.
– Как так, не допустили?
– А старый воевода Блажен свою дружину ему не дал, и всё… И теперь Славер ждёт, когда к нему варяги из Бьярмии пожалуют. И князь Здравень войны не хочет, потому Блажена поддерживает. И даже посаднику Ворошиле наказал Славера в узде держать…
– Ничего я не понял. Так что, не будет войны?
– Никто не знает… Ну, придут из Бьярмии полки… А Блажен опять свою дружину не пустит. С одними бьярминцами Славер что сделать сможет? Только назад к себе в Бьярмию уйти…
– Выходит, всё теперь от Блажена зависит?
– И от князя Здравеня тоже, когда тот проснётся, он иногда тоже, бывает, командует… Знать бы, с какой ноги нонче встанет…
– Подоле бы ему спать-то… Вместе с Блаженом…
Первонег сильно задумался. Может, поторопился он крепостицы с острожками сжечь? Может, княжич Вадимир потому к отцу заторопился, что не хотел на себя ответственность брать? И теперь князь Буривой по всей строгости за эти крепостицы и острожки с Первонега спросит? И заставит за свои средства их восстанавливать? Буривой может и так решить. Он на решения крут!
