– Да, сэр.
– Исполнять!
Увы, самые простые решения не всегда бывают самыми верными. Миг – и успевший наловчиться Веттели был уже по другую сторону, лежал на обычном гринторпском поле, чуть поодаль мирно белели холмы. Вокруг не было ни души. Мальчишки остались там. Ни через полминуты не появились, ни через минуту… Пришлось и ему спешно возвращаться назад. Настроение было паническим, он ожидал худшего.
Слава добрым богам, оба были живы, свернулись комочками и тряслись, то ли от страха, то ли уже начали замерзать. Больше он им вопросов не задавал, и так всё было ясно: перейти на другую сторону сам лорд Анстетт, семикратный потомок кого-то-там, уже умел, перевести других – нет. Печально, но факт.
Тогда он попробовал докричаться до школы, что-то вроде «спасите-помогите, заберите нас отсюда, пропадаем!» Неважно, кто услышит: ведьма, фея, гоблин – лишь бы отозвались.
Но и это не помогло – в ту же минуту в холмах грянула безмолвная песнь, заглушила его мысли, как барабанный бой – нежную флейту.
«Гуси летят на Гуалад-ир-Хав, но в небе кружится коршун.
Дрозды летят на Гуалад-ир-Хав, но в небе кружится ястреб.
Крапивник летит на Гуалад-ир-Хав, но в небе кружится сокол.
Чужие идут по нашей земле, но в небо взлетают стрелы.
Чужие идут по нашей земле, но ждёт их Гуалад-ир-Хав[15]» —
зловеще гремело в голове. Вдобавок, сиды умели безмолвно передать звук волынок.
Мальчишки в ужасе зажали ладонями уши, да разве этим поможешь? От грохота чужих мыслей можно было сойти с ума. Веттели поневоле перестал «кричать» – и, о счастье! – песнь тоже умолкла. Жить стало легче, но рассчитывать на помощь извне больше не приходилось – только на себя. Тогда, для начала, лорд Анстетт решил пойти на переговоры с врагом.
– Достопочтенные! – воззвал он безмолвно, очень стараясь быть вежливым, потому что старшие народы это ценят. – Мы вторглись на вашу территорию без злого умысла, по неведению и недомыслию, и очень сожалеем о содеянном. Позвольте нам уйти!
Ответ последовал незамедлительно.
– Нет! Вы умрёте, презренные полукровки! Неведение – это не оправдание! Таким как вы вообще не место в мире, по обе его стороны.
Вот и поговорили вежливо.
– Эй! – он сменил тон. – Если вы не отпустите нас миром, мы вынуждены будем оказать сопротивление.
В холмах надменно рассмеялись.
– Неужели? Это, несомненно, благороднее, чем вопить о помощи, но что ты сможешь нам противопоставить, человек? У тебя нет никакого оружия, и те, кто с тобой – не поддержка, а обуза. Вы беззащитны пред нами.
Веттели стало смешно.
– И вы считаете благородным с нами, безоружными и беззащитными, воевать, при этом указывая, что звать на помощь – неблагородно?
– Это не война, это казнь, – последовал ответ. – И принять её можно по-разному. Можно с честью, можно с позором.
Больше ему не было смешно. Но принимать казнь он не собирался, вообще никак. Потому что «безоружный» и «беззащитный» это далеко не одно и то же. «Нет, господа, хотите вы этого или не хотите, но вы получите именно войну», – со злорадством подумал он, не заботясь о том, будет ли услышан вражеской стороной.
Есть такое полезное магическое устройство – фламер, стреляет оно огненными шарами, это все знают. Но кто сказал, что стрелять огненными шарами можно только при помощи фламера? Конечно, это совсем другой уровень боевой подготовки, обычно простые офицеры им не владеют, только военные маги. Но были из этого правила исключения, и капитан Веттели в их числе.
…Он ещё не встал на ноги после памятного сражения с ракшасом, поэтому уже третий день блаженствовал – валялся в палатке без мундира, читал «Метаморфозы» (не потому, что причислял себя к поклонникам творчества Публия Овидия Назона, просто ничего другого не нашлось), и грыз галеты, раздобытые специально ради такого случая предприимчивым капралом Пуллом.
Зачитался, поэтому не сразу заметил вошедшего. Полковой маг, подполковник Хеддвин ап Кинварх (поговаривали, что он из друидов) шагнул в палатку неслышной звериной походкой, стал в изножье, и несколько минут изучающее взирал на юного лейтенанта, самозабвенно увлеченного пищей духовной и телесной, и, вопреки мрачным прогнозам, вполне живого.
К чести Веттели, присутствие постороннего он ощутил довольно скоро, тем чувством, что обычно называют «шестым». Обернулся, узрел подполковника, панически пискнул, попытался вскочить, чтобы приветствовать старшего по званию подобающим образом.
– Ах, да лежите смирно, лейтенант, рано вам ещё прыгать! – невидимая сила мягко прижала его к походной койке. – Значит, вы всё-таки не умерли…
Последний вопрос был чисто риторическим, но Веттели дисциплинированно и бодро откликнулся:
– Так точно, сэр, не умер!
Ему очень захотелось, чтобы ап Кинварх, убедившись в этом, поскорее ушёл. Неприятно иметь дело с человеком, пророчившим тебе скорую кончину. Но подполковник уходить не собирался.
– Вы окончили Эрчестер?
– Да, сэр.
– Вашим учителем был профессор Мерлин?
– Так точно, сэр.
– Какой у вас экзаменационный балл по магическим дисциплинам?
– Высший, сэр.
– Хорошо. Вы мне подходите.
– Простите, не понял, сэр.
Ему объяснили: Соединённое Королевство открыло второй фронт в Такхемете. Возникла острая нехватка магических кадров, поэтому на прибытие пополнения приказано не рассчитывать, а готовить боевых магов на местах, из числа наделённых способностями офицеров и даже солдат, если таковые проявят себя соответствующим образом.
Вот так и вышло, что Веттели, в компании с Токслеем и ещё двумя способными офицерами на два месяца попал в ученики к подполковнику ап Кинварху, и в передышках между боями штудировал магическую науку в той её части, что касается непосредственно ведения боевых действий. Именно с тех самых пор он виртуозно отводил глаза и пули, его заговорённые ножи летели противнику точно в правую глазницу, как бы небрежно он их ни метал, а огненные шары срывались прямо с кончиков пальцев, без всякого фламера. Хотя с фламером всё равно было удобнее: уходило вдесятеро меньше сил. Как ни крути, а до настоящего мастерства ему оставалось ох как далеко, в таком деле краткосрочными курсами не обойдёшься…
… Да, до настоящего мастерства ему было далеко, поэтому на подобный эффект он сам, честно признаться, не рассчитывал. Это был, так сказать, предупредительный выстрел в воздух. Точнее, не в воздух, а в засохший дуб, коряво возвышающийся меж двумя соседними холмами. Лишние силы он решил не расходовать – ещё пригодятся, поэтому шарик произвёл небольшой, всего-то с кулак, и негорячий, красный. Остальное было заслугой другой стороны, подпитавшей его более чем скромное творение своей неиссякаемой магической мощью. Он глазам не поверил, когда уже в полёте шарик начал раздуваться и яростно белеть, превращаясь в огненную сферу, вроде той, что удаётся извлечь из фламера не пределе его мощности… или нет, даже за пределом! Это, без преувеличения, уже на противоголемную гаубицу тянуло!
Оглушительный взрыв потряс изнанку мирного Гинторпа – уже позднее Веттели узнал, что даже с той стороны в школе зазвенели стёкла и на кухне скис целый бидон молока. Огромное дерево полыхнуло свечой, и тут же перестало существовать, на его месте осталась лишь воронка с отвалом, шириной ярда в три-четыре на глаз. (Оценить её глубину он не мог, но судя по высоте отвала, была она немалой).
С холмов донеслась отнюдь не благородная брань, не стоило бы детям такое слушать, а гордым сидам – произносить. От старшего народа Веттели столь разнузданного поведения не ждал, поэтому удивился. Хотя, зная Гвиневру, мог бы и не обольщаться по поводу других фейри – с какой стати им быть воспитаннее маленькой лесной феи, служащей образцом невинности в человеческом фольклоре?
Зато с тактической точки зрения его удивление оказалось полезным – удачно скрыло замешательство по поводу собственного неожиданного могущества. Дальше нужно было лишь правильно развить ситуацию, а это капитан Веттели всегда умел.
– Видели? – безмолвно проорал он, стараясь перекрыть чужие мысли. – Дайте нам уйти, или следующий шар разнесёт ваш холм изнутри! – да, так уж полезно устроены магические шары, что взрываются исключительно при попадании в намеченную цель, а случившиеся на пути препятствия просто проходят насквозь, из какого бы вещества те ни состояли (специальная магическая броня, понятно, не в счёт).
Должно быть, в холмах совещались – молчание затянулось минут на десять, под конец Веттели поймал себя на том, что, на нервной почве насвистывает себе под нос мелодию весьма фривольной песенки «У рыжей красотки из Банбы», популярной в солдатских кругах. Оставалось только надеяться, что малолетние воспитанники Гринторпа ещё не настолько испорчены, чтобы узнать её мотив.
