– Но он может вернуться.
– А что, многие возвращаются?
– Не очень.
– Ну вот! Тогда я вообще не понимаю, зачем вы возитесь с этим «Нейроном»!
– Погоди, не горячись, – спокойно сказал Виктор, – послушай: покойницкий глаз всем нам отмерил по одному году. Кто-то его уже доживает, а у кого-то (Олег потупился) он все еще впереди. Но только один! Так вот. Некоторые из вернувшихся до истечения своего годового срока говорят, что провели «там» года три-четыре! У нас разный темп времени. Мало того, у «Нейрона» он то и дело меняется! Как? Отчего? Нельзя ли его еще ускорить и подарить покойникам лет десять – пятнадцать, вместо этого проклятого года? Вот над чем мы бьемся. И кое-что, между прочим, начинает получаться…
Бойко закончил лекцию и смог, наконец, вернуться к своему порядком остывшему чаю. Вместо него вдруг заговорил худой, до сих пор, казалось, вовсе не следивший за ходом беседы.
– Это еще не все, – произнес он. – Витя будет возмущаться и спорить, но я скажу есть у меня все-таки сомнения насчет Корфа. Кажется, не все мертвые умирают в том мире…
– Ладно, ладно, – поморщился Виктор, – как всегда запишем в протокол особое мнение Дашкевича.
– Хорошо, – сказал Олег. – Теорию этого дела я, вроде бы, начинаю понимать. Ну а какой он, этот мир? На что он похож?
– О! – смеялся глазами худой. – Экзотика! Копья, мечи. Короли и принцессы. Драконы, правда…
– Средневековье, – подытожил Виктор, – но довольно оригинальное.
Вечером Зоя и Олег пришли в госпиталь. Пашка все еще спал, сильно осунувшееся его лицо было спокойно. Тот же врач пригласил их к себе в кабинет для беседы.
– Непосредственная опасность вашему сыну сейчас не угрожает, – начал он. – Оба перелома веточные, довольно легкие, без сомнения, скоро срастутся. Но вот со стороны психики… во-первых, налицо все признаки легкого сотрясения мозга. Во-вторых, нервное истощение… Он до сих пор в шоковом состоянии…
– Что с ним делали? Пытали? – прошептала Зоя.
Врач прошелся вдоль стола туда – обратно.
– М-м-да, похоже на то, – его вдруг передернуло, будто вспомнилось что-то свое. – Там же уголовники. Тюремная школа. Они это умеют…
В общем, я не могу приказывать, но рекомендую настоятельно. Есть у нас…
– Доктор, – перебил его Олег, – мы уже все знаем. Мы уже дали согласие на применение «Нейрона». Только с одним условием…
– Хм! С каким же? – поинтересовался врач.
– Мы отправляемся все втроем…
Первое, что я увидел, открыв глаза, была индикаторная панель устройства сопряжения. Какой-то миг во мне еще жило удивление Тайка Тхоорта – ему никогда не приходилось видеть разноцветных мигающих огоньков, – а затем вдруг всей тяжестью обрушилась настоящая память. Это было как прозрение – все тайны и загадки, так долго терзавшие беднягу Тхоорта, были разрешены в одну секунду. Но ответ оказался страшнее, чем мучительное неведение. Я вспомнил, кто я есть и где нахожусь. Я вспомнил, что меня ждет.
Просыпаясь от кошмара, человек испытывает огромное облегчение. Здесь было наоборот. Я словно оказался в своем старом, давно забытом кошмаре и вдруг понял, что это не сон. Я застонал, и сейчас же надо мной склонились две головы. Одна из них принадлежала Ефиму Зарецкому, другая была мне незнакома.
– Ну, как ты? – спросил Ефим. – Голос его сильно изменился за то время, что мы не виделись, и звучал теперь хрипло, сквозь одышку.
– Сейчас, погоди, – прошептал я, снова закрывая глаза. Начиналось головокружение.
Итак, я вернулся. Хоть возвращаются и немногие. Теперь я знал, почему. Не каждому удается попасть на остров посреди озера в стране ирманов. Не каждому на острове удается отыскать пещеру, ведущую к Выходу… Стоп! Я открыл глаза и сел, потянув за собой какие-то провода. А как же Даяна и Кидо? Где они?
И опять услужливая память подсказала ответ. Они все еще там. Но это не Даяна и Кидо, это Зоя и Пашка! Как долго мы искали друг друга! Как удивлялись, собравшись вместе, что, кажется, знакомы много лет! Неужели нас опять разбросает, теперь уже по разным мирам? Неужели они не найдут Выход?
– Там еще двое, – едва ворочая языком, проговорил я, – на подходе…
– Хорошо, – сейчас же отозвался Ефим. – Кто?
– Зоя и Пашка.
– Да ну?! – Зарецкий был изумлен. – Как же ты их отыскал? Как узнал?
– Не узнал. Но что-то, видимо, остается в подсознании. Нам хотелось быть вместе.
– Ладно, в отчете все опишешь подробно. Сколько времени там прошло?
– Года два. Впрочем, надо подумать… А здесь?
– Здесь все… – Ефим потоптался неопределенно, виновато глянул на стоящего рядом. – Моих уже никого нет. Сам жду со дня на день… Не надеялся тебя встретить…
– А Бойко? Остальные?
– Никого. Все новые. «Нейрон» веду я. Вот Володя… сменит меня.
– А как «Нейрон»? Что-нибудь есть?
– Кое-что есть, – Ефим принялся освобождать меня от проводов. – Бойко нашел новый порт. У самого Выхода. Но без адаптации. Витя доживал последние дни… Не стал ждать конца, записался через этот порт целиком, скопировал все сознание, управление полностью переключил на «Нейрон».
– Ну? – что-то вдруг вспомнилось мне. Что-то совсем недавнее.
– Еще семь минут он был жив. Приборы показали кислородное голодание. Удушье. Он мог вернуться, но почему-то не сделал этого. Во всяком случае, он оставался самим собой, никаких следов памяти «Нейрона» нет. По-видимому, воздух там не пригоден для дыхания человека с Земли…
– Да, он там, недалеко от Выхода, – сказал я. – Он пытался написать что-то кровью на стене, но не успел. Да и писать там надо не по-русски…
Вечером того же дня мы ждали возвращения Зои. Новый информационный порт, открытый Виктором Бойко, заранее предупреждал о чьем-либо приближении к Выходу и даже позволял установить, кто идет. На этот раз была Зоя. Она все-таки нашла дорогу. А может быть, «Нейрон» специально разделил нас перед Выходом, чтобы выпускать по одному? Тогда скоро нужно ждать Пашку…
Только бы она не отступила, не испугалась в последний момент!
Мы с Володей Глущуком сидели в пультовой сопряжения у металлического саркофага, в котором хранилось тело Зои. Глущук на «Нейроне» исполнял обязанности главного, Ефим понемногу сдавал ему дела. Сейчас Володя снова и снова заставлял меня воспроизводить один эпизод моего предварительного отчета. Что-то ему там не нравилось, не укладывалось что-то в его представление о мире «Нейрона».
Об острове и пещере, ведущей к Выходу, здесь давно знали от других «нейронавтов», повадки «Посланника Колдуна» тоже были изучены во всех деталях. И все же…
– Погоди! Давай еще раз. Демон полез за вами в пещеру или нет?
Я пожал плечами.
– Что значит полез? Не только полез, он нас там догнал. И уже, помню, начал… растворяться, что ли? Словно бы превращался во что-то совсем другое…
– Ну? – Володя глядел на меня с какой-то затаенной печалью. – А дальше?
– А дальше появился свет. Ослепительно-белая полоса, как будто струя газа или молния… Она ударила прямо в демона, ну и он… отступил, в общем.
Володя задумчиво покивал.
– Вот смотри, – сказал он рассудительно, – ты говоришь, что видел во сне остров и нападение крылатого демона, так? Так. Затем, уже на острове, тебя посещает предчувствие смерти, бессознательный страх. Правильно?
– Правильно. Мы все это чувствовали.
– Хорошо. События, таким образом, развиваются по классической схеме последнего дня диаварда. Сны, предчувствия, страх и, наконец, нападение Посланника Колдуна.
– Так ведь он и напал…
Володя вдруг вскочил и заходил взад-вперед.
– Кто напал?! – простонал он. – Подумай сам, что ты несешь? Такое нападение – есть последняя и необратимая стадия исчезновения диаварда! В этот момент здесь умирает его тело! Покойницкий глаз никому еще не давал отсрочки!
Я растерянно молчал.
Дверь пультовой тихонько скрипнула, и мы оба обернулись. На пороге стоял Зарецкий. Лицо его было белее листка бумаги, который он держал в руке.
– Что случилось? – спросил я.
Ефим шагнул в пультовую, оглянулся зачем-то назад и, протягивая мне листок дрожащей рукой, сказал:
– Это анализ крови. Твой. У тебя в крови нет вируса СВС…
В ту же секунду запел сигнал на пульте, торопливо побежали огоньки контрольной карты, щелкнул автоматический замок саркофага…
Зоя вернулась.
…Несколько часов спустя мы сидели в прожаренной, протравленной, пропесоченной камере специальной очистки, а вокруг, за полиэтиленовым пологом, сновали поднятые по тревоге специалисты.
– Ты понимаешь, Зойка? – радостно тараторил я. – То, что произошло с нами в пещере – это же чудо! Мы спасены!
Она, едва успевшая восстановить способность соображать по-земному, только улыбалась в ответ и все повторяла:
– Скорей бы Пашка возвращался! Вот обрадуется!
