– Я не хотела, чтобы Гвисойм… – испуганно пробормотала девочка. – Я только для господина Эдмара…
– Он тоже съел пирожок, но такому, как он, крысиный яд нипочем.
Тимодия еще больше поникла.
– И не думай, что меня кто угодно может безнаказанно заколдовать, – сменила тему Зинта, спохватившись, что довольно уже ее стыдить, и без того ей плохо. – Тавше покарает того, кто обидит лекаря под дланью. Один мой знакомый, не имеет значения, как его зовут, у меня на глазах убил раненого, которого я собиралась лечить, так у него потом рог на лбу вырос. Теперь ему, чтобы не пугать народ, приходится все время носить шляпу, и на полях этой шляпы сделан снизу специальный кармашек – рог прятать. В глаза не бросается, хотя все равно заметно, что там какая-то странная штука.
Она добилась своего – девочка явно призадумалась о чем-то другом, а после повернулась к ней и сообщила:
– Значит, большой мальчик, который ко мне приходил, тоже чем-то прогневал Тавше.
– Почему ты так решила?
– А у него на шляпе есть что-то пришитое, снизу на полях, вот такое длинное и зеленого цвета, как сама шляпа. Может быть, у него там тоже рог прячется?
– Справа или слева?
– Справа.
У Зинты вырвалось невнятное рычание, хотя выражать таким образом свои чувства скорее пристало тому, кто служит Зерл Неотступной, а не Тавше Милосердной. С другой стороны, лучше уж рычать, чем ругаться вслух нехорошими словами, тем более при ребенке. Сжав кулаки, она вскочила с дивана – и чуть не налетела на черную змею, с неспешным достоинством выползающую из вновь появившейся посреди гостиной призрачной арки.
Лекарка шарахнулась назад, а исчадие Хиалы обернулось Эдмаром.
– Чтоб тебя… Не мог по-человечески вернуться?
– Хм, согласись, милейшего хозяина чайной хватил бы удар, если бы он увидел господина Тейзурга, вылезающего из-под крыльца его заведения.
– А то его не хватил бы удар, если б он увидел возле своего крыльца вот такую здоровенную змеюку!
Лекарка размашистым шагом пересекла гостиную и повернула обратно. Ее кулаки по-прежнему были сжаты, внутри все клокотало. Эдмар, с интересом наблюдавший за ней, осведомился:
– Зинта, я ошибаюсь – или мы с тобой хотим порвать одного и того же человека?
– Давай его хорошенько отволтузим? Он заслуживает! Ты будешь держать, а я бить! Какой же он сволочонок, что подговорил Тимодию отравить тебя крысиным ядом, хотя наверняка знает, что ты от этого не умрешь!
– Добрая ты, – заметил Тейзург с грустным восхищением. – Что тебя возмущает больше – то, что на меня покусились, или то, что для этого выбрали неэффективный яд?
– Да я не это имела в виду! Понял же, что не это, и все равно язвишь. Он не может не знать, что крысиный яд для тебя не смертелен, и должен был подумать о том, что Тимодии влетит. А ему никакого дела до того, что ей за это будет.
– Зато можно не собирать чемоданы – спятила не вся Светлейшая Ложа, а только ее первый амулетчик, что ни для кого не новость. Надо признать, он силен, если смог закрыться от моих заклинаний. Учту. И какого чворка он за нами шпионил? А ты еще говорила, что я его преследую. Забрался под веранду чайной, не побоявшись пыли, заноз и мышиного помета, с ума сойти… Зинта, сама посуди, кто кого после этого домогается и преследует?!
Если вначале он был зол, как десяток демонов, то теперь успокоился и начал получать удовольствие от ситуации: очередное развлечение. А Тимодия при его появлении сжалась в комок и как будто даже дышать перестала.
– Какую загадку тебе загадал крухутак? – повернувшись к ней, поинтересовался Эдмар.
– Как называется дверь, которую давным-давно открыла я, а закрыла не я, – запинаясь, произнесла девочка.
– О, даже так?.. – он вскинул бровь. – И что ты ответила?
– Сначала, что это когда я родилась… Потом, что Врата Перехода и Врата Хиалы…
– И не угадала, – с задумчивой усмешкой подытожил Тейзург. – Есть еще третьи Врата. Те самые, которые много жизней назад открыла ты, а закрыл с другой стороны кое-кто, кого я тоже знаю. Удивительно, как иногда сходятся и расходятся наши дорожки… Правильный ответ был – Врата Хаоса.
В заплаканных глазах мелькнул ужас.
– Не пугай ее, – вмешалась Зинта, которой тоже на мгновение стало не по себе.
– Да я не пугаю, это естественная защитная реакция – ни ей, ни тебе за Врата Хаоса нельзя, там уцелеет далеко не каждый. Тимодия, ты надеялась выиграть у крухутака?
Она кивнула.
– И о чем бы ты у него спросила?
– Заклинание какое-нибудь, чтобы победить их всех, которые там были и хотели меня съесть…
– Думаешь, они стали бы дожидаться, пока крухутак научит тебя заклинанию? Он связан Условием и не может убить того, кто отгадал его загадки, а на гнупи и прочих это не распространяется. Что же теперь с тобой делать? Ты совершила кражу, покушалась на убийство, убежала из дома, пошла с тухурвой в гости к волшебному народцу – хорошие дети так не поступают… О, придумал – я отдам тебя злому полицейскому.
Тимодия ахнула и прижала к щекам ладошки.
– Эдмар, я же сказала – не пугай ее, хватит! – возмутилась Зинта.
– Пойдешь к нему жить, – Эдмар взял девочку за руку и сдернул с дивана. – У него есть жена и двое детей, надо будет предупредить их, чтобы не вздумали есть твои пирожки. Обожаю изящные решения… И тебе поделом, и полицейскому – пусть теперь этот мерзавец с тобой мучается.
Глаза Тимодии расширились от ужаса.
– Он будет меня бить?..
– Он даже на меня с кулаками набрасывался.
– Пожалуйста, не отдавайте меня ему, не надо!
Посреди гостиной опять возникла нематериальная арка, воздух под ней отливал перламутром – на этот раз не Врата Хиалы, а Врата Перехода.
Зинта поняла, что задумал Эдмар.
– Тимодия, не бойся, этот полицейский – очень хороший человек!
Маг с девочкой исчезли под аркой до того, как она успела это сказать.
Едва тундра подсохла, Салдун Заячья Лапа тронулся в путь и наконец-то добрался до Сновидческих гор. Хорошо, однако, что поспешил – раньше других пришел в Людское Чудовье, много нужных вещей наменял.
Куду, Вабито, Сохнор и Мофну даже здесь, среди людей с юга, выглядели бестолковыми чужаками. Издалека они, пусть возвращаются туда, откуда пришли. Железная змея, которая ползает с грохотом по железной тропе, увезет их домой, а Салдун наконец-то от них избавился.
Распрощавшись с кораблекрушенцами, Заячья Лапа взял бубен, вышел на поросший вереском горный склон и спел песню Великому Белому Псу, чтобы тот не сердился.
Они гуляли кругами. Суно это понял после того, как маленький караван во второй раз поравнялся с мананаговой рощей, где одно из растений напоминало долговязого зеленого великана с воздетыми к небу в молитвенном жесте руками. Мананаги растут на расстоянии друг от друга – вместе и в то же время порознь. Запомнить общий рисунок такого пейзажа для мага с тренированной зрительной памятью дело нетрудное.
Убедившись, что в этот золотой вечерний час он видит точь-в-точь ту же картину, что и вчера в сиянии полдня, только освещение и тени изменились, он украдкой сделал знак Зомару, пришпорил свою лошадь и подъехал к проводнику:
– Это что, я тебя спрашиваю, каналья?
– Дерево, господин, – глуповато осклабился провожатый, когда амулетчик перевел вопрос.
По ученой классификации мананаги – не деревья, пусть и вымахивают до небес, но ладно, пусть будет «дерево».
– И сколько еще мы будем возле него кружить, как муха на нитке?
Не та здесь местность, чтобы двигаться не сворачивая в нужном направлении, ориентируясь по солнцу или следуя подсказкам путеводного амулета. Слишком много в этом краю тенетников, раскинувших свои сети в солнечном мареве, да еще древних развалин, которые лучше обойти стороной. И в придачу гнезда насекомых: издали их можно принять за людские деревни, а вблизи за колонии тесно слепившихся грибов или кучи старых глиняных горшков. Это напоминало странствия по лабиринту: никуда не денешься, будешь ходить извилистыми путями, но оказаться сутки спустя на том месте, которому полагалось бы остаться далеко позади, – уже чересчур.
Проводник оправдывался, призывая в свидетели богов и Пса Забагду. Его улыбка была такой широкой, что болячка на губах начала кровоточить, а глаза, как будто подернутые мутноватой поволокой, оставались безучастными. Зачарован, понял Орвехт. И, видимо, при нем амулет, мешающий стороннему наблюдателю это почувствовать.
– Врешь, каналья! – взревел господин Бровальд. – Привел на старое место – за это тебе деньги уплачены?! Сознавайся, кому нас продал?
Незаметный знак Зомару – и тот, на лету схватив, что от него требуется, принялся перечить:
– Да почем вы знаете, что врет? Может, он зачарованный? Вам, хозяин, лишь бы напуститься на человека и обругать ни за что ни про что!
