Темный бог рядом со странствующим Барроухельмом показался бы мягкой игрушкой для детей. Из белоснежного небытия на нас надвигался целый мир, совершенно чуждый для снежных просторов.
Такое чувство, будто какой-то могущественный колдун увеличил стократно какой-нибудь экспедиционный корабль, и над Пустыней вырос вот такой вот ледоход длиной как минимум в пол-лиги и высотой ярдов в двести.
Гусеницы корабля скрывало облако поднятого снега, в котором угадывались очертания посудин поменьше. Проклятье, да наш трехпалубный шапп легко бы оказался перемолот траками гиганта, и вряд ли бы кто-то заметил такую помеху.
– Говорят, Пустыня дрожит, когда по ней проходят города Содружества. Сейчас мы этого не почувствуем, но вот увидишь – это незабываемое ощущение, – сказал Фарри.
Я увидел с десяток тягачей, вооруженных диковинными приспособлениями, выравнивающими неровный лед перед Барроухельмом. Крошечные шаркуны, выгрызающие тропу для величественного бродуна. Пустыня скрежетала, гудела могучими двигателями. Десятки судов поменьше держали скорость на уровне едва ползущего Барроухельма, и чем ближе мы подходили к титану, тем больше судов открывалось моему взору.
Жизнь вокруг города бурлила. Множество ледоходов то подъезжало к старшему собрату, то удалялось прочь. Гудки, звон, тарахтение, грохот жутких траков, хруст проседающего под монстром льда, предупреждающие сирены и скрежет чудовищных полозьев, облегчающих путь двигателям города.
Когда мы приблизились к городу на расстояние ярдов в двести, пришлось задрать голову, чтобы увидеть верхнюю палубу Барроухельма. Броня корабля-гиганта была испещрена надстройками, различными башенками, крытыми площадками, на которых виднелись крошечные фигурки людей. Горели вереницы шаманских фонарей, по техническим ходам спешили куда-то жители блуждающего города. Поднимались по трапам наверх, спускались вниз, исчезали в тамбурах.
Слева, справа от нас сквозь поднятое городом облако ползли корабли.
– Драный демон, Фарри… Я не верю…
– Это еще ничего, Эд. Вот когда мы окажемся внутри – ты поймешь, почему многие любят Содружество. – Он затянул завязки капюшона, скрываясь от секущей крошки. – Идем вниз! Сейчас мы, наверное, заедем в порт.
– В порт? – не понял я.
– Да, внутрь вот этой вот махины, Эд. – Фарри со знающим видом покачал головой. – Ты все увидишь. Но мы добрались, Эд! Мы в Барроухельме!
Я посмотрел на счастливое лицо друга и сам расплылся в улыбке:
– Да, добрались.
– Эх! – Он хлопнул меня по плечу. – Я не верю! Пошли вниз, мне не терпится сойти в порту и найти этого инструментария Лунара. А-а-а-а! Барроухельм, Эд! Ты понимаешь?!
Он взял меня за плечи, заглядывая под капюшон.
– Это Барроухельм, Эд!
Сверху что-то трубно взревело, отчего у меня заложило уши. Я тепло похлопал Фарри по руке и высвободился, вновь посмотрел на вздымающиеся к небу борта Барроухельма и кивнул:
– Мы добрались…
Почти час капитан Стиперсон заводил свою разваливающуюся посудину в нутро города. Мы не видели всех манипуляций, но мастерство толстяка возненавидели – настолько долго и неторопливо «Девятикристальный» забирался в порт, расположенный в корме Барроухельма. Все это время нам пришлось слушать комментарии Трех Гвоздей и шум стыковки.
– Вот он подбирается к поднимающему трапу, – говорил бывший дознаватель, вслушиваясь в ход двигателей и скрежет траков. – Сейчас его зацепят и потащат на лебедках к затяжной дорожке.
Несколько ударов по обшивке, страшный лязг как снаружи, так и откуда-то снизу.
– Поехали! – с авторитетным видом сообщил он. – Первым делом я поднимусь на самую дорогую палубу, в самый дорогой квартал и найду там самое уютное жилище. После чего отправлюсь в какое-нибудь заведение для богатых и…
– Кто тебя туда пустит, а? – осклабился Сабля мечтам приятеля.
– Ты прав. Тогда сначала в лавку, прикупить одежки. Хорошо быть богачом, да?
– Точно! – поддержал его друг. – И хорошо быть таким там, где никто не знает, откуда твое богатство. Никаких проблем, один, мать его, гребаный отдых.
– Сначала нужно войти в город, – прервал мечтания пирата Мертвец. Он сидел на своем лежаке и массировал виски. – Сначала нужно без проблем войти в город.
Когда ледоход встал и его двигатели замолчали, мы спустились на вторую палубу, где нас встретил первый помощник Сэмуль. Он радушно проводил нас до тамбура наружу, пожелал удачного пути и закрыл за нами шлюз, едва мы вышли на технический ход.
Я оказался в мире без неба. В мире стали. Над головой нависла паутина из железных мостиков. Отовсюду что-то сверкало, горело. Позади мерк свет – то огромный лист стали поднимался наверх, отрезая порт от Пустыни. Наш корабль стоял у причала, а и с того места, где мы находились, можно было разглядеть еще пять или шесть посудин. Всего в порту Барроухельма я насчитал три пристани.
Нам повезло. Остальным ледоходам, скорее всего, пришлось бы держать параллельный с городом курс, без возможности расслабиться и заглушить двигатели. Сказались связи капитана Стиперсона с Добрыми?
– Как же тут воняет, – поделился я с товарищами.
– И при этом как тепло, – отметил Три Гвоздя. Он лучился радостью. – Здесь всегда тепло, понимаешь? Я знал человечка одного, допрашивал. Тот промышлял не самыми добропорядочными делишками на нижних уровнях Риверайса, но имел очень неплохой доход. Так вот этот мерзавец шесть лет прожил, ни разу не увидев снега. Можешь себе это представить, юнга?
Я не мог. Искренне не мог.
– Полагаю, нам туда. – Мертвец указал направление. Три пристани заканчивались лестницами с движущимися ступенями. Гудящий механизм доставлял людей вверх на железный балкон, оттуда можно было попасть в город.
Мы пошли по причалу, озираясь по сторонам, впитывая диковинный, грязный порт Барроухельма, с черными тушами сонных кораблей, с сотнями моряков, техников и одетых в блестящую форму стражей. Споры, ругань, смех.
Мне стало неуютно в таком оживленном месте. Захотелось увидеть небо над головой, пусть даже холодное, но взгляд вновь уперся в паутину нависающих над кораблями мостков и ребристый потолок, в котором медленно крутились гигантские лопасти вентиляторов. Барроухельм вдруг превратился в чудовище, которое попросту сожрало нас. Сердце забилось чаще, горло словно стиснула чья-то рука.
«Спокойно! Вдох, выдох, Эд!»
Движущаяся лестница со скрежетом донесла нас наверх, подняв над портом. Я обернулся посмотреть на сверкающий огнями и все равно остающийся темным корабельный рай. Отсюда суда казались совсем небольшими.
У схода с лестницы стояли два воина в блестящих одеждах и с дальнобоями в руках. Один из них поманил нас рукой и ткнул куда-то в сторону ближайших ворот. Я обратил внимание, что люди, поднимающиеся с причалов на балкон, затем исчезают в плохо освещенных проходах, между которыми также стоят вооруженные охранники.
– В Содружестве много разумных законов, – сказал Три Гвоздя. – Оружие сразу после того, как пройдем коридор, нужно будет отдать мастерам на досмотр. Они так отлавливают артефактное. Ведите себя спокойно: у них обычно дежурят эмпаты, и если те почувствуют неладное – сами понимаете.
– Это ты вовремя сказал, Тройка. Очень, мать, вовремя! – раздраженно фыркнул Сабля. – Вот теперь я начинаю нервничать.
– Всегда пожалуйста, друг мой!
Мы вышли из узкого коридора в просторную комнату с зарешеченным потолком, за которым с низким гулом вращались лопасти вентиляторов. Бирюзовый свет красил помещение в призрачные цвета, обращая молчаливых охранников Барроухельма в темные статуи. Я разглядел за широкими спинами воинов скучающего офицера. Низкорослый чернявый мужчина со смешным пробором и бесцветными глазами сидел за массивным столом и с интересом смотрел на нас.
Справа и слева от входа расположились стойки для досмотра оружия.
– Кто главный? – спросил офицер.
– Я, – сказал Мертвец.
– Хорошо, «я», прошу ответить на несколько вопросов, пока проходит досмотр, – чуть улыбнулся чернявый. – Прошу также сдать оружие мастерам. Они справа от вас.
Один из техников, бородатый, улыбающийся, с живым взглядом, махнул рукой, приглашая к себе.
Охранники тут же сдвинулись с места. Они не говорили ни слова, общаясь лишь знаками, которые, на удивление, я понимал с лету.
– Корабль? – приступил к опросу чернявый офицер.
Ленивый взмах рукой – «вам сюда», тычок в мешок и быстрое движение пальцами – «снимай и показывай», небрежный поворот ладони – «развернись».
– «Девятикристальный», – ответил Мертвец.
– Да? – удивился офицер. – Клаус, слышал?
– Слушаюсь. – Один из охранников исчез в двери позади чернявого.
– Эй, осторожнее, – возмутился Сабля, которого бесцеремонно обыскивал один из стражей Барроухельма.
