– С фруктами, овощами? В них мясо пресное, они же без соли.
– Нет, порошок, сухую смесь в железных банках.
– Хорошо, – она приняла мою заявку, хладнокровно, несмотря на то, что кошелек у нас общий, а мой обед обошелся раза в 2 дороже.
Нет, правильно, что я с ней встретилась. Не будь таких людей на земле, как моя Наська, добрых и заботливых, жизнь быстро бы закончилась. Остальные бы просто сожрали друг друга.
Мы поднялись в столовую, и она торжественно поставила передо мной железную банку «Нан», детского питания от 6 месяцев:
– Приятного аппетита, – и с воодушевлением занялась грибным салатом. Сняв герметичную крышку, я воткнула ложку в порошок, который взлетел над банкой белым облаком и осел на стол. Сидевшая напротив Наталья из отдела посуды громко чихнула. Я же, высыпав ложку себе в рот, захрустела, но смесь, собравшись о большой вязкий комок, налипла на зубы, язык, залепила горло и не глоталась, совсем. Я могла только тихонько дышать, но не проглотить, ни выплюнуть смесь не могла. Настя молча поставила передо мной кружку с горячим чаем.
– Это разводить нужно, она же, как пластилин, ты, что не знаешь?
– Нет, – выдавила я, наконец, продышавшись, – а ты откуда знаешь?
– У меня племянников трое и все искусственники. Так что или запивай, или разведи в кружке, как жидкую кашу, тебе помочь?
– Ты ей лучше титьку дай! – заржал рыжий водитель погрузчика и закашлялся, получив пластиковой бутылкой с кефиром по зубам. Все засмеялись, радуясь развлечению.
– Да, я, да, ты – он поднялся со стула…
– Сядь – осадил его начальник торгового зала, – а с тебя штраф, после смены подойдешь, – это уже мне.
Я бухнула в кружку одну, потом вторую ложку смеси, показалось жидко, добавила еще одну. Весь стол восемь человек с интересом наблюдали за моими манипуляциями. Я попробовало, тепло, питательно, жевать не нужно. Сойдет.
– Эй, подруга, – кассирша Тоня, облизывая ложку после торта, – а у тебя зубы не атрофируются после такой еды?
– Нет, – улыбнулась я во все триста шестьдесят три зуба, глядя ей в глаза.
Она поникла и отодвинулась вместе со стулом.
– Ты чего, – толкнула меня в бок Настя.
– Я, ничего, я кашу ем, хочешь?
Она сморщилась:
– Ты мне лучше…
– Шоколадку предложи, – закончила я за нее, и мы завершили обед на оптимистической ноте.
***
Гости подъезжали уже дня три. И сегодня все собрались в главном зале нашего замка. Для этого торжества зал украшали художники, приехавшие из Багдада по приглашению Аарона. Стены расписали красивым растительным орнаментом. Изображенных растений не было в наших холодных краях, и я с интересом следила за работой художников, вызывая опасение Аякса, что могу свалиться с лесов. Огромные окна задрапировали красивыми тканями так, что любые вампиры могли находиться в помещении в любое время суток, не боясь попасть по лучи солонца. Каменные полы покрыли пушистыми коврами, привезенными с востока, и казалось, что ступаешь не по ворсу ковров, а по мягкой весенней травке. Факелы на стенах и свечи в подсвечниках сделанные из старинного золота, привезенного из Перу, начищенные до блеска, расставленные на столах и каминах, сверкали не хуже, чем украшения на шеях и запястьях присутствующих.
Когда я одевалась к торжеству, в дверь моей комнаты постучали, Мадлен сделала удивленные глаза, кто бы это мог быть? Почтенно склонив голову, вошел жених собственной персоной. Мадлен, повинуясь неслышимому приказу, испарилась. Делать безразличное или злое лицо было поздно, так что я просто сидела и смотрела на него.
– Позволь выразить свое восхищение твоей смелостью, выдержкой и благородством. Я поражен самообладанием человеческой девушки и на правах будущего супруга прошу принять подарок ко дню нашего обручения.
Он открыл ларец, который держал в руках. На черном бархате лежало ожерелье из крупных белоснежных жемчужин, по нескольку нитей были скреплены золотыми раковинами, внутри светящихся бледно-голубыми камнями. Удивления я не выразила, вампиры любили красивые ювелирные украшения, я с детства перебирала ларец Шарлотты, цепляя на себя кольца и подвески. Но таких красивых камней я не видела, поэтому протянула руку и провела пальцами по сверкающей весенним небом грани. Филипп, стоящий в ожидании моего ответа, заулыбался:
– Я очень надеялся, что оно тебе понравится, эти камни специально привез из Африки, они похожи на твои глаза и называются аквамарины, позволь?
Он, взяв ожерелье одной рукой, подошел сзади и обвил мою шею прохладным жемчугом. Я была вынуждена приподнять волосы, и почувствовала на шее нежное прикосновение холодных рук. И больше ничего. Нервный озноб пробежал по плечам и спустился вниз по позвоночнику. Я передернула плечами, спеша развернуться к гостю лицом. Он удивленно приподнял брови:
– Не бойся, я не обижу… – Он стоял передо мной, извиняясь взглядом.
– Я не боюсь, – буркнула я, пряча глаза.
– Тогда…
– Ты просто дыши, странно за спиной чувствовать кого-то, и не слышать дыхания.
– Извини, – он медленно по-человечески обошел меня и стал застегивать ожерелье. Его прохладное дыхание пробежало по шее, по затылку, а взгляд опустился на спину, проникая сквозь кожу и скелет к самому сердцу. И оно, почувствовав этот взгляд, попыталось скрыться на другую сторону, приведя в движение все остальные органы. Дыхание сбилось, воздух рывками входил и выходил их легких, в глазах поплыли звезды…
– Дельфина! Дельфина очнись… – Филипп усаживал меня на стул, – открой глаза, посмотри на меня.
– Ну, уж нет! – зарычала я, пробуя подняться. Меня качнуло, но крепкие руки не дали упасть. – Пусти, я сама!
– Хорошо, – он был сама покорность и сделал шаг от стула. Мое дыхание выровнялось, я встала. Руки немного тряслись, но, теплая волна, пришедшая откуда-то, взбодрила меня и помогла собраться. Я внимательно посмотрела на вампира, но он был бесстрастен, как всегда. Задрав подбородок и одернув платье, я несколько раз сжала и разжала кисти рук:
– Я готова, мы можем идти.
Он учтиво открыл дверь:
– Прошу.
От гостей я была в полном восторге, рассматривая их внимательней, чем полагалось по правилам хорошего тона, и они не отличались от меня, оглядывая и выражая почтение мягким кивком, но в темных глазах высших светилось любопытство.
Мужчины – вампиры выглядели благородными и сильными. И довольно молодыми внешне. Явно хищное выражение проступало только у моего брата Альберта, который, не являясь вампиром Высшего уровня, был допущен на мероприятие, как сын главы клана, и Аякс, который выдерживал дистанцию между мной и другими и постоянно находился в состоянии готовности. Хотя нападать на меня никто не собирался, но служба – есть служба, Хранитель обязан быть рядом.
Женщины блистали красотой, все без исключений. Многие из них были молоды, но и у тех, кто постарше возраст не превышал тридцати лет. Одежда женщин отличалась от той, что я видела на людях. Не затянутые в корсеты, вампиры не носили многоярусные тяжелые юбки, а их свободно ниспадающие платья, не сковывающие движений, обрисовывали великолепные тела и дополнялись дорогими ювелирными украшениями из драгоценных камней и металлов.
Но самой красивой была мать Филиппа Ядвига. Эта яркая брюнетка совместила в себе все, что может вызывать восторг, огромные черные сверкающие глаза, но выражение этих глаз не хищное, а лукавое. Прямой нос, четко очерченные высокие скулы, но мягкие пухлые губы, и если бы не гордая осанка, сильного гибкого тела, я бы постоянно держала бы ее за руку, чувствуя в ней матушку. Как мне показалось, Филипп испытывал к ней такие же чувства, но к этому еще прибавлялось его восхищение и гордость мужчины, находящегося в ореоле своей женщины.
На мне тоже было легкое платье из восточного шелка, ярко синего цвета, а на шее ожерелье – подарок Филиппа к обручению.
Я прогуливалась среди гостей, рассматривая общество, в которое мне скоро предстояло войти, когда меня обжег чей-то взгляд. Рыжая, ну, конечно же, подружка жениха, Лукреция. После происшествия в коридоре, она не приближалась ко мне, боясь моих телохранителей, постоянно меня сопровождавших, Аякса и Филиппа. Я была единственным человеком, и мое присутствие вносило некоторое напряжение в ряды вампиров, но вид возвышающегося надо мной Аякса, охлаждал любые аппетиты. А присутствие Филиппа объяснялось совсем просто, после сговора Аарона и Гаюса, мы были обручены, считались женихом и невестой. Об этом должен был объявить Аарон на торжественном вечере.
Таким образом, у меня было два охранника, которые скорей были торжественной свитой, чем охранниками. Трудно было себе представить себе вампира, захотевшего перекусить невестой, готовящейся к обращению. У них этот ритуал вызывал глубокое уважение. И я своей человеческой душой слышала, что почти все гости настроены очень доброжелательно, а уж провести Филиппа не удалось бы никому. Мы двигались среди гостей, Филипп, как флагман, впереди направлял движение, и если хотел на что-то обратить свое внимание, то оборачивался и говорил:
