Ох, как меня завело это возмутительное замечание, прозвучавшее почти в оглушительной тишине! Только-только ведь успокаиваться начал – и на тебе! Багровая пелена встала перед глазами, словно и не уходила никуда, и я, издав низкий рык, рванулся. С твердым намерением на клочки безумно наглого человечишку разорвать!
И в попытке добраться до виконта я почти преуспел. Не справилась ведь со своей задачей шестерка гвардейцев графа. Вырвался я, обуянный злобой, буквально расшвыряв удерживающих меня людей. И метнулся вперед. К гаденышу этому долговязому, что тотчас назад отступил.
«Врешь, не уйдешь…» – оскалившись, еще подумал я, прыгая с занесенным кулаком на своего противника.
Но достать до рожи Ральфа так и не сумел. Крайне несвоевременно вмешалась свободная пара гвардейцев графа, изначально упущенная мной из виду. Так что перехватили меня еще в прыжке. И пусть задержали всего лишь на краткий миг, да только он оказался роковым. Ибо его хватило остальным гвардейцам, чтоб опомниться и всем скопом навалиться на меня…
Через несколько минут все было кончено. Я вновь был пленен и воздет на ноги. И мог лишь с ненавистью сверкать глазами, глядя на Ральфа, беззаботно потягивающего из бокала вино. Вырваться ведь не удавалось. Крепко держали.
– Стайни, остынь, – поморщившись, презрительно бросил виконт Жалье, видя, что я никак не оставляю попыток вырваться и добраться до него. – Ты как-никак не у себя в деревне, в луже с грязными свиньями возишься, а в благородном обществе находишься.
А затем взял да резко плеснул из бокала вином мне в лицо.
Я замер, ошеломленный хамской выходкой Ральфа. Который, похоже, совсем потерял берега. Что отметил и задумчиво почесавший рог бес, сказав:
«Кажется, кому-то жить совсем надоело…»
И в кои-то веки я был полностью, абсолютно согласен с нечистью. Ведь унизительное ощущение стекающей по лицу влаги немедля вновь заставило меня взалкать чьей-то крови.
От неминуемой и беспощадной кары Ральфа спасли восемь графских гвардейцев. Которые совместными усилиями удержали меня на месте. И не дали еще до одного ничтожества добраться и башку ему разнести. К превеликому моему сожалению.
– Нет, решительно рано выпустили тебя в свет, ди Стайни, – с сочувствием глядя на меня, констатировал виконт. – Даже мужицкие замашки из тебя вытравить не успели. – И снисходительно заметил: – Благородные сэры ведь кулаками не машут, равно какие-то ничтожные смерды. А доказывают свою правоту на дуэлях с настоящим оружием в руках.
– Ах, вот как? – прохрипел я, почти удушенный схватившими меня со всех сторон гвардейцами. И, исходя безудержной яростью, туманящей разум и взгляд, немедля прорычал: – Тогда дуэль!
– И конечно же по-соплячьи, до первой крови? – снисходительно улыбнувшись, зевнул Ральф. – Да еще когда-нибудь через пару лет?
– Нет, до смерти! И немедленно! – кровожадно оскалился я в ответ.
– Отлично, я принимаю твой вызов, ди Стайни! – резко оживившись, выпалил Ральф. И тут же начал, пользуясь правом вызываемого, условия поединка излагать: – Оружие – рапиры и кинжалы, защиты – нет. Бьемся через положенные законом три дня на арене Броссури. И…
– Виконт Жалье, немедленно прекратите это безобразие! Слышите?! – перебил его добравшийся в этот момент к месту событий изрядно запыхавшийся граф Терфо, из-за спины которого выглядывала его испуганная дочь.
– И не забудь попрощаться с друзьями и невестой перед дуэлью, ди Стайни, ведь больше ты их никогда не увидишь, – невозмутимо закончил Ральф. И, коснувшись рукой полей шляпы, откланялся: – Честь имею.
Развернулся и, протолкавшись через неохотно расступающуюся перед ним толпу, быстро пошел прочь. А вслед ему полетел гневный возглас графа Терфо:
– Отныне вам отказано в приеме в моем доме, виконт! Слышите?!
Но Ральф не обратил на эти крайне неприятные для любого благородного человека слова ровным счетом никакого внимания. Даже не обернулся, пробираясь к выходу из зала. Что заставило графа, задетого проявленным виконтом пренебрежением, сжать кулаки и прожигать гневным взглядом спину наглеца, пока тот не покинул зал.
Ну а когда Ральф ушел, хозяин дома резко повернулся лицом к нам с баронетом. И, задыхаясь от возмущения, выговорил:
– А вы, а вы… – Однако с ходу придумать нам подобающего наказания не смог, а потом, когда его робко тронула за руку дочь, и вовсе опомнился. Ведь ладно я, но Карл ему какая-никакая, а родня. Так что граф только скривился да махнул рукой. После чего, отворачиваясь, сердито бросил своим гвардейцам: – Отпустите их!
И мы были незамедлительно освобождены. Представ перед прибывшими с другого края зала друзьями-знакомыми совершенно свободными. И очень злыми. Хотя и достаточно успокоившимися для того, чтобы не бросаться в погоню за виконтом, дабы немедля его разорвать.
– Что тут происходит?.. – повис в воздухе вопрос моей дражайшей невесты, обращенный, судя по хмурому взгляду Кейтлин, исключительно ко мне. Так, словно никто, кроме меня, и не мог ничего натворить!
Но я ничего не ответил, борясь с негодованием, охватившим меня при виде этой стервы ди Мэнс, так и притопавшей под ручку со своей нежной подругой. И тогда ситуацию прояснил Карл, буркнув:
– Граф Канупэ и Ралленберри с виконтом Жалье случились.
– И что теперь? – бросив короткий взгляд на лежащие на полу тела и суетящихся вокруг них целителей, деловито осведомился Лайнус ди Тажери.
– Этот мерзавец ди Марсио вынудил ди Стайни бросить ему вызов. Так что будет дуэль, – вздохнул баронет. И, встрепенувшись, обратился ко мне: – Кэрридан, место твоего первого секунданта за мной, договорились?
– А я тогда иду за второго, – с ходу уведомил меня сэр Лайнус и придавил взглядом, давая понять, что отказа не примет.
– Хорошо, – даже не задумываясь, кивнул я в знак согласия, растирая при этом левой рукой сильно помятую гвардейцами графа шею. И с нехорошим прищуром посмотрел на Мэджери. Которая чуть смутилась и немного отстранилась от моей невесты, перестав прижиматься к ней так уж тесно. Но руку Кейтлин все же не отпустила, зараза такая.
– Поединок, конечно, до смерти? На рапирах с кинжалами? – тут же уточнил, как нечто само собой разумеющееся, владетель замка-крепости Норфейн.
– А ты что, виконта не знаешь? Когда он вообще другие условия ставил? – фыркнул баронет. И, почесав пальцем нижнюю губу и содрав с нее корочку засохшей крови, под которой уже наросла новая плоть, расстроенно заметил: – Жаль, эта скотина мой вызов не приняла.
– Да, ди Марсио – это серьезно… – задумчиво протянул ди Бутейн. – Я слышал, ему на одной из последних дуэлей даже сердце умудрились проткнуть… А Ральфу хоть бы хны.
Столь милые подробности о моем противнике заставили меня слегка поднапрячься и вынудили оторваться от своего занятия – от прожигания негодующим взглядом этой сладкой парочки – Кейтлин и Мэджери.
– Это что же у него за талиар такой, что способен поврежденное сердце мгновенно регенерировать и вновь запустить? – спросил я, поворачиваясь в сторону говорящего.
– Высший вампир, – хмуро буркнула Кейтлин, опередив с ответом раскрывшего рот Айвена. – Привязанный к ди Марсио, еще когда тот был малым ребенком.
– Надо же! – удивился Карл. – А все гадали, в чем же его секрет. Подозревали даже, что Ральф на изменение своего тела пошел.
– Он не Измененный, – отрицательно покачала головой ди Мэнс. – Ну, во всяком случае, в том смысле, который в это понятие вкладывается. В виконте нет ничего от демонов. А некоторые изменения в его теле вызваны долговременным воздействием алхимических препаратов. Видимо, это потребовалось для того, чтобы способности талиара раскрылись максимально полно.
Выслушав Кейтлин, я озабоченно потер подбородок и нахмурился. Если мой противник окажется хотя бы наполовину так же быстр, как Ночная Тень, это станет серьезной проблемой. Мне-то без трансформы тела такую скорость не развить…
– А что случилось с Кливом ди Браенсом? – тихо спросила Женевьева ди Рошан, подруга Айвена, углядев кое-что, что ей не следовало видеть, за выставленным гвардейцами оцеплением, и немедленно побледнев.
– Лишился своего трепливого языка, а заодно и дурной головы, – буркнул Карл. Что нисколько не добавило понимания произошедшего ни Женевьеве, ни никому другому из его друзей, судя по скрестившимся на баронете недоуменным взглядам как девушек, так и парней. И он вынужден был пояснить: – Кинетический щит у графа крайне не вовремя разрядился. Как раз тогда, когда Кэрридан ему поганый язык намеревался в глотку забить. – И развел руками: – Вот и вышло, что вышло.
– Ничего себе… Рукой расколотить человеческую голову как какой-то орех, – бросив на меня удивленный взгляд, протянул Айвен. И с любопытством спросил: – А что у тебя за талиар, Кэрридан?
– Сам не знаю, – равнодушно пожал я плечами в ответ, не обращая внимания на обеспокоенно встрепенувшуюся ди Мэнс. – Это был сложный магический эксперимент.
