– Я не готов заводить семью, – весело оскалился Иверт. – Я вольный ветер. Но в трех племенах я посеял свое семя, – гордо добавил он.
Сеятель, елки-моталки! Виктория прислушалась к себе. Слова телохранителя не вызвали в ее душе ревности. А вот известие о беременности Зиры шокировало. В голове никак не укладывалось, что она будет папой. Папой! У нее будет ребенок, но этого ребенка выносит не она, а другая женщина. Бред какой-то!
– Оставьте меня.
Черт! Папа! Она повторила слово вслух, покатала его на языке. Вспомнила, как муж радостно подхватил ее на руки, когда узнал о первой беременности. Нахлынули другие воспоминания. Утренний токсикоз, сентиментальность, плаксивость и первый удар ребенка. Живот, мешающий наклониться, муж, нежно целующий выпирающие в самых неожиданных местах пятки, локти, коленки малыша. Усталость и счастье, когда на грудь положили маленький розовый комочек…
…И горький стыд за свое поведение во время последней встречи с Зирой. Что она подумала о конте? Захочет ли такого отца ребенку? Им нужно поговорить. Обязательно поговорить. Как она видит будущее? Сможет ли жить здесь, в Крови, вдали от своего племени? Нужно разобраться в своих чувствах. Сейчас Виктория была растеряна, но, когда она представляла маленького зеленоглазого малыша, похожего на Иверта, у нее теплело на сердце и в душе разливалась нежность. Она видела этого ребенка в своих мыслях, держала его на руках и уже любила. Возможно, конт Алан сумеет полюбить женщину с такими знакомыми и родными зелеными глазами? А если не сумеет, то все равно попытается быть ей другом или мужем, как она решит. Ради их малыша.
– Бешеный Алан, – горец подошел неслышно. – Здесь холодный ветер. Друида велела тебе идти в дом. Рана может воспалиться.
Алан повернулся к игушу и широко улыбнулся.
– Иверт, знаешь, я счастлив.
Горец подошел к конту и крепко его обнял, прижав к себе.
– Я знаю, – тихо сказал он. – Я рад за тебя, Бешеный Алан. Твое сердце кровоточит, но ребенок сможет его вылечить. – Он отстранился, не убирая с плеч конта рук, и грустно добавил: – А я нет.
Она все поняла и словно услышала, как с громким звоном разлетаются осколки нелепых, ненужных, наивных мечтаний. Та малость, что еще оставалась в ее душе, поддерживая крохи надежды на счастье.
Со стены они спускались в полном молчании. Внизу их ждал брат Турид, возле которого маячила долговязая фигура в сером балахоне. Ксен сделал решительный шаг к конту, но Иверт загородил ему дорогу, выставив вперед руку.
– Эй, стой! Кир Алан плохо себя чувствует. Все вопросы будут решаться завтра.
Виктория была ему за это благодарна. Она никого не хотела видеть. Никого.
Придя в комнату, не раздеваясь, бросилась ничком на кровать и, зажав зубами угол подушки, беззвучно разрыдалась. Она еще не знала, что это последние слезы печали, пролитые Викторией Викторовной Вавиловой, и больше никогда глаза конта Алана Валлида не наполнятся горестными слезами.
Проснулся конт через несколько часов от тихого шума, доносящегося с улицы. Небо было по-ночному темным и чистым. Слышались вскрики, топот ног, зычный голос Райки, раздающей указания. Алан выглянул за дверь.
– Что происходит?
– Смена патруля и рабыня рожает, – отрапортовал воин, несший вахту в коридоре.
Спать не хотелось, в голове роились непрошеные воспоминания. Теперь ей была понятна сдержанность и отстраненность Иверта, его безликость и молчаливость. Игуш знал, знал и давал Алану шанс перебороть свою пагубную страсть. Находиться наедине со своей памятью было невыносимо, и она решила прогуляться. Тренироваться еще не пришло время, но просто пройтись по улице, подышать воздухом, упорядочить мысли – показалось неплохой идеей.
Когда к ней присоединился Иверт, она даже не заметила. Горец, широко зевая, просто возник за спиной, и все.
– Ты что, собираешься постоянно таскаться за мной? – недовольно пробурчал Алан.
– Я твой телохранитель, – просто ответил Иверт и опять зевнул.
«Идиот», – беззлобно подумала Виктория, направляясь в сторону кухни. Райка громыхала ведрами, вокруг нее суетились несколько женщин. Они рвали на полосы ткань, наливали теплую воду в ведра, которую тут же уносили двое подростков в рабской одежде.
– Что у вас здесь за суматоха? – поинтересовался Алан, вызвав своим появлением изрядный переполох.
Райка откинула со лба прядь волос.
– Рабыня никак разродиться не может. Ребенок боком идет, – вздохнула она. – Друида уже несколько рысок возится с нею. Видать, помрет девка.
– А где они?
Что-то в душе щелкнуло и заболело. Виктория живо представила боль, усталость и безнадежную обреченность молодой женщины. Слишком хорошо помнила ее женская суть эти ощущения.
Друиду они нашли в бараке, в закутке, отгороженном одеялами. Она склонилась над стонущей женщиной и не сразу увидела вошедшего конта.
– Что скажешь? – тихо спросил Алан, бросая быстрый взгляд на окровавленное полотенце, валяющееся в углу.
– На все воля Ирия, – устало произнесла ворожея. – Я пробовала развернуть ребенка, но ничего не вышло. Беда.
– А если подрезать?
– Не пройдет. Плохо лежит.
Рабыня застонала, по ее щекам текли слезы. Совсем молоденькая. Измученная, с прокушенными до крови, покрытыми коркой губами, горящими щеками и безнадежным взглядом. Виктория представила на ее месте Зиру и поняла, что если ничего сейчас не предпримет, то никогда себе этого не простит.
– Больше света. Много воды. Чистые тряпки. Одеяла, – холодная решимость заполнила разум. Как же это страшно, бояться за того, кто тебе дорог. – Иверт, мне нужен острый нож. Очень острый нож. Прокали его на огне. Ворожея, приготовь иглы, чтобы накладывать швы, но вместо нитей вставь жилы. Я видел, у тебя есть такие. Только вымочи их в кипящей воде или в крепком вине. И дай девчонке что-нибудь дурманящее.
– Я помогу, – раздался спокойный голос Иверта за спиной.
Друида внимательно посмотрела на конта, но ничего не сказала и через минуту уверенным голосом раздавала указания. Алан присел возле несчастной роженицы.
– Я не уверен, что вы с ребенком останетесь живы, но мы попробуем спасти тебя, – глядя в заплаканные глаза, твердо и честно произнес он. – Я разрежу живот и достану младенца. Потом мы зашьем разрез, и через десятницу ты сможешь ходить. Но рожать больше не сможешь. Ты меня понимаешь? – Женщина кивнула. – Так у тебя есть шанс выжить, если мы этого не сделаем, шанса не будет.
– Не бойся, красавица. В наших селениях так часто делают, и почти всегда получается, – весело произнес Иверт, и в глазах рабыни мелькнула надежда.
Они вышли на улицу, чтобы вымыть руки и повязать на головы косынки. Не хватало еще, чтобы в животе у женщины остались волосы. Их встретил хмурый Саника с полотенцем в руках.
– Хозяин, если что-то понадобится, крикните. Мы все здесь.
Конт кивнул и повернулся к горцу.
– У вас делают такие операции женщинам? – поинтересовался он.
– Лошадям, – улыбнулся игуш. – Но какая разница?
Действительно, какая разница. Честно говоря, Виктория не верила в успешный исход этой авантюры. Все ее знания о кесаревом сечении были почерпнуты из статей в толстом медицинском справочнике, который она изучила, когда ее средний сын вдруг решил обмотать вокруг ножки пуповину и ей предложили операцию. Но не попробовать она не могла. Если есть хоть один шанс, его нужно использовать.
Друида напоила женщину какой-то настойкой, и та находилась в полузабытьи, но все равно ее крепко привязали к скамье, и Алан взял в руки нож. Ворожея быстро помыла живот роженицы мыльным раствором, затем протерла тряпкой, смоченной в медовой воде. Самое страшное – поранить ребенка. «Господи, помоги!» – Конт размашисто перекрестился, провел ножом по натянутому животу и едва не отскочил испуганно, когда кожа разошлась, словно лопнула шкурка у перезревшего плода, открывая брюшные мышцы.
– Сейчас, – пробормотал Иверт и полез руками в живот. – Сейчас раздвину.
Он с трудом развел в стороны мышцы, и друида тут же указала пальцем в то место, где, по ее мнению, нужно было сделать разрез. Алан осторожно проткнул матку, хлынула мутная жидкость с очень неприятным запахом. Друида чуть отодвинула конта в сторону и, крикнув что-то Иверту на языке горцев, расширила пальцами разрез, Алан помог, а ворожея уже доставала ребенка.
– Место достань! – гаркнула она конту, переворачивая младенца вниз головой и оглушительно шлепая его по спине. – Эй, кто-нибудь, перевяжите пуповину!
– Райка! – заорал в ответ конт, с ужасом представляя, что придется засунуть руки внутрь этого. – Забери ребенка! Ворожея, сама доставай! И готовь нити! Иверт, мать твою, что дальше делать надо?
