ВСПОМНИ МЕНЯ
Автор: Челси Бобульски
Переводчик: Gosha_77
Редактор: Marina_lovat
Вычитка: _Kirochka_
При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт!
Пожалуйста, уважайте чужой труд.
ПРОЛОГ
ОН КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ ЗНАЛ, когда нажимал на курок, что смерть не будет худшим из того, с чем он столкнётся. Ещё до того, как его палец скользнул по холодному изгибу металла, он почувствовал, как проклятие прокладывает себе путь в воздухе, сшивая и связывая себя с комнатой, переплетаясь с каждым волокном, частицей и молекулой окружающего его пространства. Сквозь стены, потолок и половицы, вплоть до самых балок, стропил и каменного фундамента отеля.
Время замедлилось до пульсирующего, барабанного ритма крови, которая перекачивалась, сочилась, ползла по половицам, когда он приставил дуло ко лбу. Он смотрел, как кровавый мениск растекается, словно пролитый мёд, такой густой, такой тёмный, что кажется почти чёрным даже в свете хрустальной люстры, которая отбрасывала на него электрический свет, а нити накаливания жужжали в его ушах, как саранча, пока он не нажал на курок…
И вообще ничего не услышал.
Он всё вспомнил, когда пробудился от оцепенения, хотя и не мог припомнить, сколько времени прошло с тех пор, как явилось это воспоминание, и с тех пор, как он в последний раз просыпался. Всё, что он знал, это пронизывающий его голод, боль, которую он никогда не мог удовлетворить, независимо от того, сколько возможностей ему было дано для этого.
У него больше не было физической формы, но он и не нуждался в ней. Отель позаботился об этом.
Когда солнце взошло, известив о новом дне, а большинство посетителей отеля всё ещё спали в своих кроватях, он вытянул своё присутствие из тёмного, холодного места, где жил — ждал, отдыхал — и медленно устроился на каждой стене, потолке и половице, как будто облачаясь в очень старое, очень знакомое пальто.
По всему отелю все открытые окна со щелчком закрылись. Двери слегка дрогнули в своих рамах, как будто их любовно подтолкнули нежные кончики пальцев, заскользившие по их полированным граням. Свет в коридоре замерцал, как пламя свечи, слишком быстро, чтобы его можно было заметить. Волокна ковра встали дыбом, а половицы заскрипели там, где никто не ступал. И в мягком голубом свете раннего утра во внутреннем саду под открытым небом, разбитом в центре отеля, расцвела одинокая красная роза.
В неподвижной, спокойной тишине рассвета темнота просочилась в свет, заскользила по стенам в виде теней, болтовни и ритмичных мелодий давно минувших времен. Только одна душа заметила это, но ничего нельзя было сделать, чтобы остановить это. Ничего, что могло бы заставить призраков замолчать или отправить их обратно в неглубокие могилы.
Всё, что можно было сделать, это сидеть.
И ждать.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА 1
ЛИЯ
Июнь, 1907.
ЖАЛЬ, что сегодня утром на воде так много лодок. Если бы я соскользнула с перил парома, сомневаюсь, что кто-нибудь оставил бы меня в покое на достаточно долгое время, чтобы я утонула.
Хотя, если честно, не знаю, пошла бы я на это, даже если бы условия были благоприятными. Мама любит говорить, что я — сплошная драматургия без продолжения, и, возможно, это правда. Или, может быть, отец просто давным-давно воспитал во мне непослушание.
В любом случае, сегодня я не буду прыгать за борт, поэтому заставляю себя отвести взгляд от волн, бьющихся о борт парома, и обращаю своё внимание на нашу летнюю резиденцию.
«Гранд Отель Уинслоу».
В брошюре отель казался достаточно впечатляющим зданием, но карандашные наброски бледнеют по сравнению с реальным зданием. Гигантское сооружение, обшитое белым деревянным сайдингом и увенчанное покатой медной крышей, уже позеленевшей от патины, возвышается на дальней стороне острова, затмевая пальмы и другие небольшие здания, окружающие его.
— Разве это не великолепно? — говорит мужчина, стоящий рядом со мной и рукой хлопает по скользким перилам. — Это одно из самых больших деревянных зданий в стране, разве ты не знаешь? Четыреста гостевых комнат! И ослепительно блистает с 91-го.
— Я слышала, что на строительство ушло три миллиона кубометров древесины, — отвечает его маленькая девочка.
Её старший брат усмехается.
— Скорее, шесть миллионов.
Она показывает ему язык.
Я закрываю глаза и заставляю себя впитать их волнение, попытаться найти хорошее и волшебное, присущее этому месту, куда так много людей год за годом возвращаются летом на его прогретые солнцем пляжи, но когда я открываю глаза снова, я не вижу в отеле ничего, кроме того, чем он является на самом деле.
Моя тюрьма.
Словно прочитав мои мысли, отец опускает руку на моё на плечо. Это крепкая рука, сильная и непреклонная. Я смотрю на него, на солнечный свет.
Тени омрачают его лицо.
— Аурелия.
— Отец.
— Ты выглядишь обеспокоенной, — говорит он с ноткой предупреждения в голосе.
Я качаю головой.
— Просто погрузилась в мысли.
Его хватка усиливается, быстрое сжатие.
— Постарайся выглядеть счастливее, хорошо? Ты встречаешься здесь со своим женихом.
— Конечно, отец.
Он смотрит на меня ещё мгновение.
— Нам очень повезло оказаться в этом месте, Аурелия. Запомни это.
Я смотрю на маму, которая улыбается и держит Бенни за руку, пока тот подпрыгивает на носу корабля, указывая на семейство журавлей, бредущих вдоль берега.
— Да, отец, — говорю я.
Паром причаливает, и нас сажают в трамвай с надписью «ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ КОМПАНИЯ ОСТРОВА УИНСЛОУ» на крыше. Хотя это небольшой вагончик, предназначенный для перевозки посетителей отеля на паром и обратно. Бенни смотрит на него так же, как на поезда на вокзале в Филадельфии. Его няня, Мадлен, подталкивает его в вагон, и я сажаю его к себе на колени.
— Отпусти, — скулит он. — Я слишком взрослый для этого.
— Это правда?
Он торжественно кивает.
— Прости меня, — поддразниваю я. — Я и не подозревала, что ты стал взрослым в зрелом возрасте семи лет. Полагаю, это означает, что ты также не захочешь, чтобы я тайком принесла тебе дополнительный десерт из столовой сегодня вечером?
Он морщит лицо, противопоставляя своё стремление к независимости своему печально известному пристрастию к сладкому.
— Вместо того чтобы сидеть у тебя на коленях, как насчёт поцелуя в щёку?
Я вздыхаю.
— Полагаю, что так и будет.
Он оглядывает вагон, желая убедиться, что никто не смотрит, затем клюёт меня в щёку, как птичка, быстро и резко, а затем перебирается на соседнее сиденье. Мадлен тихо посмеивается, отчего морщинки вокруг её глаз становятся глубже.
Как только все учтены, трамвай трогается с места, скользя по рельсам к отелю. Но пока все остальные высовываются из окон, чтобы получше разглядеть «Гранд», я оглядываюсь назад, на мужчин, выгружающих с парома чемоданы и автомобили, а за ними — на голубую воду и жизнь, которую я оставила в прошлом на её далёком берегу.
Если всё пойдёт по плану отца, я покину этот отель в конце лета не как Аурелия Сарджент, а как Аурелия вон Ойршот, жена Лона вон Ойршота — предпринимателя и очевидного наследника «Сталелитейной компании вон Ойршот».
Отец прочищает горло.
— Аурелия.
Я поворачиваюсь обратно.
Трамвай катит по Палаточному городу, мимо рядов полосатых палаток, которые, как утверждается в брошюре, можно арендовать за ту же сумму в неделю, что платят посетители отеля за ночь. И если кто-то не возражает против земляного пола и самых элементарных предметов первой необходимости, цена падает вдвое ниже.
