Коллин Хоук «Воссозданный» («Пробужденный» - 2)
Перевод: Kuromiya Ren
Для Мэттью , Алана , Сары , Кэти и Криса ,
которым нравятся мои книги,
даже если там нет русалок или драконов
Утраченная женская любовь
Древнее египетское стихотворение о любви
О, потеряла я любовь свою!
И на себе его я взгляда не ловлю,
Хотя сама я с ласкою смотрю.
Не любит он.
Так лучше я умру!
О, милостивейший Амун!
Мольбы и жертвы все напрасны были?
Приятное тебе я отдаю,
Услышь, и мне любовь мою верни.
Поцелуи медового вкуса
Оставлял на моих он устах.
Теперь в сердце моем лишь пустыня,
Южным солнцем обожжена.
Приди и поцелуй, когда умру
Дыханьем жизнь в меня верни
Проникнет поцелуй туда, где я лежу,
И им я разорву оковы смерти.
ПРОЛОГ:
Утерянное
«Как я мог поступить так глупо?» - думал Амон. Оставлять безопасность загробной жизни ради непостоянства преисподней было явно плохим и опасным решением. Но Амону казалось, что другого выбора нет. К тому же, он искал смерти, хотя и предпочел бы ее ласковой.
Он брел по каменной тропе, ведущей, как он надеялся, к временному укрытию. Амон размышлял, какой облик примет смерть. Его проглотит монстр и будет переваривать веками? Или другое существо будет пытать его, заживо сдирая кожу? Лучшим вариантом была бы смерть от яда. Нижний мир был полон ядовитых существ, убивавших тех, кто лез в их гнезда.
И хотя Амон искал смерти, он не желал предаться ей в этот момент. Лили лишь недавно вернулась к смертной жизни, пройдут годы, чтобы у него появился хоть малейший шанс снова быть с ней. Амон пообещал встретиться с ней в загробной жизни. Он не знал, как теперь исполнит это обещание, но у него были годы, чтобы что-нибудь придумать. Правда была в том, что если бы он не встретил Лили и не влюбился в нее, он поддался бы зову. И потерял бы много лет. Слишком много. Так что смерть была не самым худшим вариантом.
Он мало времени пробыл в царстве смертных. Если бы он воссоединился с братьями до суда, они бы узнали, что он задумал, отговорили бы его. Потому он поспешил, пока не увидел их. Он хотел большего. Ему нужно было больше, чем бледная тень жизни.
И он бросил свой долг. Бросил братьев. Он бросил самих богов. За это он мог поплатиться, но он не думал об этом. Лили была единственной ниточкой, что привязывала его к пути, по которому он шел. Единственной причиной, по которой он не предался очередному звену своего существования. Что бы ни ждало. И он боролся, стараясь выждать время.
Шли дни, он разорвал каждое рычащее и пугающее существо в Нижнем мире, нападавшее на него. Некоторые подходили, потому что он был беспечен. Некоторые, как он подозревал, были посланы богами в наказание. Других привлекала его меланхолия. А моменты передышки были слишком короткими. Куда бы он ни уходил, каким неуловимым ни старался быть, демоны всегда находили его.
Хотя он оставил смертное тело, его блуждающая душа чувствовала муки плоти. К счастью, нужд было все же меньше, чем в человеческом мире. Когда Амону хотелось пить, он молил духов, живущих в деревьях, о дарах. Когда Амону хотелось есть, он крал провизию из запасов существ, которых он убивал, а если ничего не находилось, а боль в пустом желудке становилась невыносимой, он жарил тела убитых чудищ.
Когда он безумно уставал от ужасов, что испытывал, и когда он был в относительной безопасности, Амон спал. Но сон был коротким. Всегда прерывистым. Сон был единственным счастьем, что было у него в этом ужасном существовании.
Худшей частью блужданий по Нижнему миру были не постоянные нападения монстров или опасности, грозившие второй и необратимой смертью. И не разлука с братьями, постоянными его спутниками тысячи лет. И даже не утраченная цель, отсутствие самоуверенности, которой он всегда обладал, не знание того, что у него есть место в космосе, которое ему не нравилось, но которое он принял.
Нет. Худшая часть была еще и лучшей частью.
Он мог ее чувствовать.
Лили была в другом месте, в другом мире, но он мог себе позволить быть с ней. Когда он был уверен, что никто не нападет, когда он давал уставшему телу отдохнуть, он закрывал глаза и видел ее. Эту часть Амон любил. Он вился вокруг нее, как призрак. Он не мог говорить с ней или касаться ее, она и не знала, что он там был, хотя могла догадываться. Подсознательно она чувствовала, что он рядом, что он следит за ней, как ангел-хранитель. Он считал это невероятным благословением. Но при этом и проклятием.
Амон знал, что такая сильная связь, как у них, работала двумя способами. Он надеялся, что они могут просто встретиться во снах. Что их связь достаточно коротка, чтобы их сознания могли соприкоснуться, пока они спали. Но их связь оказалась сильнее. Амон ходил с Лили по Нью-Йорку, но знал, что она тоже путешествует с ним по его миру кошмаров.
Его решение оставить рай повлекло ужасные последствия для любимой, но теперь он был в Нижнем мире, откуда не было выхода. Боги не помогут, он сам их бросил. Смерть могла все прекратить, но каждый раз, когда он думал, что причинил ей достаточно боли, что нужно сдаться, подставиться любому темному созданию, что только и ждало его кончины, он чувствовал ее бессознательный призыв продолжать. Продержаться еще немного.
Амон искал ответы к этой дилемме, глядя через Глаз Гора, но то, что он видел, путало его. Порой его дразнили картинками возможного будущего. Выходом. Если он продержится достаточно времени, проживет в том облике, что был сейчас, до естественной смерти Лили, то оставался шанс, что он найдет ее. Что их связь снова притянет их друг к другу.
Порой он видел Лили другой, совсем не такой, какой он ее знал. Он видел себя, измученного пытками. Его братья ревновали и злились. Боги воевали с Хаосом. В таких видениях не было смысла. Хаос не прорвется еще целое тысячелетие. Боги редко собирались, чтобы отобедать вместе, что уж говорить о войне.
Неопределенность уже казалась Амону нормальной. Он привык к странным теням будущего и прошлого, смешавшихся в одно. Глаз видел все, но ничего из этого не имело смысла. События не шли в правильном порядке. И требовалась невероятная сосредоточенность и энергия, чтобы направить Глаз на что-то конкретное. Чтобы не сойти с ума, Амон большую часть времени старался игнорировать видения, роящиеся в голове. Стоило ему попасть в Нижний мир, как Глаз принялся изнурять его.
