Андрей Вербицкий - Хроники Зареченска

Зареченск. Институт ядерного синтеза.

— Профессор Николаев, это Борис Никитович Хворостовский, пройдите в операторскую, — прозвучал в динамике голос руководителя проекта.

Профессор Николаев с сожалением отставил чашку, только что заваренного чая, чертыхнулся и вышел из кабинета. Быстро преодолел коридор, и таким же скорым шагом подошёл к лифту, на котором спустился на минус третий уровень. Сотрудники института называли третий уровень «полигон», именно там находился новый ядерный реактор — гордость научного учреждения.

Лифт выпустил ученого в небольшой холл с единственной бронированной дверью и «аквариумом» охраны. После соблюдения формальностей дверь, толщиною не менее полуметра, легко открылись, пропуская молодого профессора в ярко освещённый коридор, ведущий в святая святых института.

Пройдя по длинному, стерильному коридору, Николаев через пару минут предстал перед своим начальством.

— Вот что голубчик, вы уж простите, что я так бесцеремонно отрываю вас от похода домой. Понимаю, понимаю, — поднял руку академик Хворостовский, как бы извиняясь, — Ваша смена закончилась, но операторы твердят, что возникли какие-то неполадки. Я прошу вас разобраться, в чем именно дело.

Николаев кивнул. Он уже смотрел на мониторы, погружаясь в работу и высматривая отклонения от нормы, пока профессиональный взгляд не находил ничего необычного.

— С чего вы решили, что что-то не так? И какого рода расхождения в параметрах? — Он оторвал взгляд от ближайшего дисплея и посмотрел на шефа.

— Вы ведь у нас специалист по системам…

Дальнейшие слова академика Хворостовского потонули в звуках аварийных сигналов. Весь персонал резко повернулся к мониторам. Все экраны заполнились красными надписями и такими же зловещими красными графиками.

— Не может быть, — прошептал Николаев, но его никто не услышал.

Механизмы аварийной защиты начали быстро опускать реактор в саркофаг, но они не успели. Новый реактор, предназначенный перестраивать атомарную структуру элементов, пошёл в разнос, оставив на месте института и нескольких кварталов вокруг огромную воронку, но за мгновение до взрыва произошло не виданное и не просчитанное ни кем из учёных явление. Выброс мощной волновой структуры схожий на электромагнитный импульс накрыл не маленький научный город и окрестности, вывернув наизнанку — людей, животных, дома и автомобили. Пространство и время содрогнулись и успокоились, оставив после себя кусочек апокалипсиса.

Приехавшим через несколько часов спасателям сразу стало ясно, что спасённых не будет.

Тот же город. То же время. Камышинский район.

— Слышь чувак. Бабки есть?

Александр Бер повернулся. Сзади стояли четверо парней лет по восемнадцать и нагло ухмылялись.

«Понятно», — Саша тяжело вздохнул. Подраться он и сам раньше любил, когда был таким же сопляком, как эта четвёрка робингудов. Но те времена давно миновали, хотя жизнь иногда заставляет. Как вот сейчас. Только вот драться сегодня нежелательно. Не очень хочется идти домой потрепанным и выслушивать от матери нотации. В своей победе Бер не сомневался, всё-таки самбо занимался с детства. Потом прослужил два года в морской пехоте, а после армии Саша четыре года продолжал заниматься рукопашным боем в институте. Такой багаж умения постоять за себя, вселял некоторую уверенность на положительный исход драки. Однако их всё же четверо, а он один. Правда поведение грабителей оставляло не плохую надежду, что всё обойдётся без большой крови. Если бы хотели так сильно ограбить, не трепали бы тогда языком. Просто стукнули арматуриной сзади по башке и аляулю, лови гусей.

— Слышь чувак. Бабки гони!? — не унимался один из парней, самый долговязый, среди этой честной компании, сквозь ухмылку которого, просвечивала золотая фикса.

Саша внимательно осмотрел четвёрку парней, пытаясь определить степень опасности для себя. На ногах тяжёлые берцы, в таких ботинках скины любят буцать тех, кто им не по нраву. Военного образца штаны и кожаные куртки с различными логотипами известных фирм спонсоров гоночных команд. В общем, стандартный прикид современного скучающего подростка.

— Бабки есть, только не захотят они с тобой встречаться. Старые они уже. — Включил дурачка Александр. Пока шайка лейка обдумывала ответ, Бер пытался найти удобную позицию на местности, где будет удобно не только защищаться, но и ретироваться в случае чего. Излишней гордостью Саша не страдал. В разведроте отучили. Иногда отступить, не значит проиграть.

— Ты чё урод, не понял!? Капусту гони!

— В это время года капуста только квашенная, но могу поделиться, — продолжал в том же духе Саша.

Слева от Александра стоял ржавый, полуразобранный ЗИЛ, около которого легко обороняться и если прижмут, на него можно будет быстро забраться. Потом с крыши кабины перепрыгнуть через забор гаражного кооператива, а там уже по гаражам уйти от погони. Бер начал потихоньку смещаться на намеченную позицию. Будь Саша амбалом, скорее всего никто к нему не пристал, хотя кто знает, современная молодежь полные отморозки. Его худое, но жилистое под одеждой, тело и физиономия ботаника часто подводили, как его, так и возможных противников, будь то в обыденной жизни или как сейчас — в экстремальной ситуации.

— Что, урод? В штаны наложил? — выдал один из грабителей, заметив перемещение жертвы.

Сашу начали брать в клещи. Да вот немного не успели. Воздух вокруг засиял, и наступила БОЛЬ.

Боль продолжалась вечность. Она терзала тело и сознание. Хотелось только одного — тьмы и покоя. Но всё проходит. И эта нестерпимая боль ушла, превратилась просто в очень сильную пульсацию в области затылка, висках и груди. Бер открыл глаза. Яркое солнце резануло по сетчатке, заставив зажмуриться. Он попытался приподняться, руки задрожали. Бер с трудом перевернулся на живот, его тут же вырвало. Через какое-то время, отдышавшись, он снова открыл глаза. Периферийным зрением отметил, что недалеко кто-то лежит.

Бер повернул голову посмотреть кто там. В мозгу, словно бомба взорвалась, и Саша опять потерял сознание. Когда он очнулся повторно, уже было темно. Александр тупо смотрел на ночное небо, затянутое тучами и радовался отсутствию боли в теле, но шевелиться, всё же опасался. В голове властвовала пустота. Никаких кошмарных мыслей, впрочем и положительные отсутствовали напрочь. Никакого движения. «Хорошо, только пить хочется», — вяло подумал он.