Глава 1
2004 год, 16 августа – 2005 год,
3 октября, Москва
Смерть всегда одинакова, приходит ли она к храбрецу или к трусу, к глупцу или к мудрецу. Это только кажется, что она бывает геройской или позорной, неожиданной или долгожданной, мучительной или легкой. Все это – лишь прелюдия к смерти, а сама она – один крошечный, бесконечно крошечный миг, разделяющий бытие и небытие.
Он пришел, понимая, что дороги назад не будет. Что итогом последней битвы станет смерть – даже если победа останется за ним. Таково было условие сделки – шанс в обмен на жизнь. И все, что оставалось Хирону, – это принять договор. Или не принять. Он сделал свой выбор.
А был ли он на самом деле, этот выбор?
Великая Империя, Великая Атлантида. Мир, в котором слились воедино утонченная магия и высокие технологии. Мир, в котором жадность заглушила голос осторожности, в котором стремление к власти превалировало над разумом… Мир, в котором ученые сумели не только теоретически обосновать существование параллельных вселенных, но и создать технологию преодоления Границ, разделяющих миры.
Но ничто не дается даром. Создание Портала, открывающего путь в чужие пространства, открыло перед Атлантидой новые, головокружительные перспективы. Вновь и вновь армии Атлантиды устремлялись в иные миры с одной-единственной целью – грабить. Но каждый запуск Генератора Портала истончал Границы, нарушая саму ткань мироздания. И однажды разразилась катастрофа. Мир словно сошел с ума – моря превращались в пар или в одно мгновение застывали ледяным панцирем, воздух скручивался разрушительными смерчами или вспыхивал, словно горючий газ, планеты меняли свой ход и сходили с орбит, звезды взрывались или гасли. Прошли тысячелетия, прежде чем улеглись чудовищные конвульсии, потрясающие Вселенную.
А что же Атланты? Немногим удалось спастись – тем, кто сумел при первых же признаках катастрофы бежать, исчезнуть в спасительном мареве Порталов, уйти в иные пространства. В наш мир Атланты пришли как просители, как беглецы, в поисках новой родины – но они пришли, чтобы править. Чтобы основать могучее государство взамен того, что было утрачено ими навсегда. Они принесли с собой свои знания и свою технику – и теперь уже над нашим миром нависла угроза полного уничтожения. Снова заработал Генератор Портала, снова затрещали под его ударами Границы. И само мироздание, дабы защитить себя от разрушения, снова призвало Стража.
Кто они такие – Стражи Границ? Это те, чье вмешательство – пусть и незначительное – способно отвести угрозу, способно уберечь миры от слияния и, следовательно, от полного взаиморазрушения. Это те, кто не считает возможным отступить перед врагом, даже когда враг неизмеримо сильнее.
Говорят, что существуют способы узнать Стража. Что с помощью изощренной магии или чувствительных приборов можно доподлинно установить, что разумное существо имеет признаки истинного Стража. Это и так, и не так. На каждой планете, породившей разум, можно найти сотни и тысячи существ, несущих в себе эманацию стабильности, – но почти все они проживают свою жизнь, краткую или долгую, так и не осознав своего предназначения. Потому что Страж – это не сила, не магия, не редкие умения и не какое-то особое мужество. Страж – это судьба, не больше и не меньше.
Теперь уже невозможно определить, был ли Хирон истинным Стражем. В конце концов, ему не удалось остановить разрыв Границ, погубивший новую, возрожденную Атлантиду. А может, его вмешательство изменило ход событий настолько, что уже казавшаяся неизбежной глобальная катастрофа так и не произошла. И наш мир, несмотря на потрясения, все же уцелел.
Только вот кто сможет предугадать, исчезла ли угроза навсегда или только отодвинулась на время?
Линус Биранн. «Второе падение Атлантиды»,Рианн, Библиотека Совета– Все свободны.
Офицеры вставали в молчании, неспешно покидали кабинет. Кто-то с явным облегчением на лице, поскольку сегодня начальственный гнев обрушился на другие головы, кто-то со сдерживаемой усмешкой. А кто-то хмурил брови, уже мысленно прикидывая размер недополученной премии, которая только что сгорела в пламени очередного, не первого и наверняка не последнего строгача.
Там, за тройной дверью, придет время и для смешков, и для ироничного похлопывания по плечу – мол, не переживай, все фигня, кроме пчел, да и пчелы, если разобраться… По большому счету претензий не бывает только к тем, кто висит на доске почета. И то лишь потому, что либо геройски пали на боевом посту, либо давно уж ушли на пенсию. А те, кто продолжает работать, всегда найдут, чем не угодить начальству. К тому же известно, что похвалы и поощрения расслабляют, тогда как втыки, наоборот, очень даже мобилизуют.
Генерал-майор милиции Иван Ильич Шагин остался один. Расстегнул тугой воротничок форменной рубашки. Немало среди его подчиненных было таких, кто являлся на работу в штатском – специфика такая, что поделать, – но сам начальник МУРа всегда появлялся в своем кабинете в безукоризненно выглаженном кителе и позволял себе только такую вот поблажку – и то, когда никто не видел. Должность, как и прилагающиеся к ней генеральские звезды, он получил не за какие-то особые заслуги, а просто в силу связей – и еще потому, что много лет упорно одну за другой преодолевал ступеньки карьерной лестницы, пока не достиг этого кабинета – с недавно обновленным паркетным полом, массивным столом из красного дерева, дорогим письменным прибором. Его не любили – кто ж любит начальников, – но признавали за ним не такие уж и плохие организаторские способности. Во всяком случае, рядовой оперсостав за пивом говаривал, что «под Ильичем жить можно». Хоть и помешан старик на форме и дисциплине.
В последнее время Шагин чувствовал, что тучи над ним сгущаются. Пенсия, что приятно сознавать, давно уже в кармане – но в этом есть и определенный минус, поскольку те, кто сверху, часто склонны считать – мол, получил хорошие погоны, дай такую возможность другим. И тут уж чья лапа окажется волосатее.
Да и дела у МУРа шли не очень. Несколько громких заказных убийств остались нераскрытыми, где-то по Москве шарахается маньяк, на счету которого уже пятеро девчонок 12–14 лет, и вряд ли он на этом угомонится. Неделю назад прохлопали партию наркотиков, которые теперь выплеснулись на улицы, – а значит, взять удастся разве что мелкую сошку, а поставщик снова останется недосягаем.
В главке, конечно, можно будет козырнуть восьмидесятисемипроцентной раскрываемостью, но цену этим цифрам генерал знал. Знали ее и там, наверху. Что толку, что раскрыто почти пять десятков убийств… мелочь, бытовуха. А вот то, что депутата Селиверстова положили мордой в грязь прямо посреди улицы и, не торопясь, можно сказать, с удовольствием пустили ему пулю в затылок… это, так сказать, «преступление, получившее широкий общественный резонанс». Хотя ведь, если подумать, чем господин Селиверстов, сука, кстати, порядочная, радикально отличается от милейшего профессора Рашевского, которого неделю назад трое обкурившихся ублюдков забили до смерти в подъезде старенькой многоэтажки? Народный избранник… теперь об убийстве депутата вопят все газеты – и каждая не упускает момента клюнуть столичную милицию в и без того уже изрядно ноющий зад. А профессор… ну, кто ж о нем писать станет. К тому ж зарплата профессора меньше, чем господин депутат тратит в день на массаж. Тратил, вернее…
