Кейт Ивен - Кварталы Нелюдей

Этот придурок сидел передо мной за столиком и вот уже третий час рассказывал, как ему трудно живётся!

Нет, мы были не знакомы, и как я ни всматривалась в его треугольное лицо, не могла припомнить, чтобы видела эти резкие черты и карие глаза. Моего собеседника, впрочем, это не смущало, и он по третьему кругу начал рассказывать, какие у него сволочные родители. Только это не самое страшное.

Самое страшное знаете, что? Что я, Кейни Лэй Браун, его внимательно слушала, а меня даже не тошнило от его постоянных жалоб. Это было дико, ведь обычно любое проявление чужой слабости меня просто бесит! Но может, дело было в том, что он — молодой оборотень? Нет, наше законодательство никогда не выделяло ни вампиров, ни оборотней, заставляя исправных граждан выслушивать их причитания по поводу несправедливости этого мира. Вовсе нет! Оборотни и вампиры были наоборот — чуть ли не такими же гражданами нашей страны, как я или моя учительница по истории родного края.

Кстати, об училке. Я украдкой осмотрела на себя и в который раз за сегодняшний день пришла в ужас: на мне было розовое платье с кружавчиками. Это на мне-то?!! Нет, мисис Молвен, моя историчка, точно не пережила бы такой радости, если б увидала меня сейчас в таком виде за столиком уютной летней кафешки в компании молодого человека. Разумеется, девяносто девять процентов всех подростков считают, что мой возраст — пятнадцать лет, даже без двух месяцев шестнадцать — и моя внешность: рост окола ста шестидесяти сантиметров, худощавое, но сформировавшееся тельце и большие карие глаза — идеальны для начала всяческих там любовных интрижек, но я так не считала. Для меня культурное свидание — это тот же ужас, что для какой-нибудь леди — хорошая драка. И если леди выбирают первое, то я — последнее.

Каюсь, я совсем не леди.

Но тогда откуда же это чёртово платье и этот болтливый кавалер, который решил закормить меня шоколадным мороженым?!! Я, между прочем, предпочитаю только простой белый пломбир, а ещё лучше — что-то посущественней. Ну вроде тарелки борща…

— Борщ для леди!!! — неожиданно провозгласил усатый официант в белом фартухе и хлопнул передо мной на стол дымящуюся кастрюлю. И не успела я даже челюсть потерять от изумления, как произошло одновременно несколько событий.

Молодой оборотень хлопнулся передо мной на колени и стал уговаривать выйти за него замуж, при этом он что-то бормотал о зарытой в фамильном склепе бочке „Шанель N5“ и о кровавых поминках своего дяди Мореля. И пока я пыталась уловить взаимосвязь, официант зачерпнул розеточкой от мороженого немного борща и плеснул мне его прямо в лицо. Я ойкнула от неожиданности: дымящийся борщ оказался почему-то ледяным, а потом разразилась отборной руганью…

Но на этом феерия не закончилась. Как снег средь на голову с неба внезапно свалилась мисис Молвен и, тормоша меня за плечи, начала не кричать на всю улицу: „Выходи за него!!! Я наконец избавлюсь от тебя!!!“, как я ожидала, а шипеть на ухо: „Рота, подъём!!!“.

— Да, рота подъём!!! — тихо рявкнула она неожиданно голосом моей сестры, и я грохнулась с кровати на пол.

Во чёрт…

Остатки холодной воды были выплеснуты мне просто за шиворот. Встряхнувшись, как мокрый пёс, и выругавшись, я встала на ноги и увидела перед собой себя же. Ну, не совсем себя — Киару, свою близняшку. Она была уже одета и теперь смотрела на меня злыми глазами. Да уж, меня ночью чёрта с два поднимешь.

— Ты идёшь? — саркастично поинтерисовалась моя сестра. — Все девчонки нашей палаты уже давно смылись.

В руках у неё я заметила пустую кружку, а у себя на лбу — испарину. И как плохо ни варит моя голова после сна, кое-что я сообразила. Способы разбудить мою персону разнообразны, а мокрое дело

— не только убийство. Да и кошмары могут быть разными. Нормальным людям снится, что вервольф пожирает их заживо, а вот мне — что он делает предложение руки и сердца.

— Ты чё молчишь-то? — уже куда более спокойным тоном спросила Киара, видимо решила, что перестаралась с купанием. — Что-то случилось?

— Неа, — наконец сонно отозвалась я и вытерла лицо простынёй.

Розовое платье с кружавчиками… Надо же!

Раскатившийся где-то далеко в ночном лесу вой оборотня заставил нас вздрогнуть. И вовсе не от страха — от напряжения. Всё-таки, мы находимся в зоне охоты оборотней, и хотя сейчас ещё не сезон, мало ли что может быть?

Моя сестра невольно поёжилась и оглянулась назад так, словно за нами следили не кровожадные стаи диких комаров, а по-меньшей мере, вожатые летнего лагеря, территорию которого мы покинули минут пятнадцать назад… Не так уж и много времени прошло после пробуждения. У меня невольно вырвался зевок.

— Киара, — произнесла я, раззевая рот до ушей, — идём, никого там нет.

— В прошлый раз тоже никого не было, а нас так посекли… — она, так и не закончив, умолкла и взглянула на меня серьёзными глазами. Да я и сама помнила, что было в прошлый раз, когда вожатым стало известно о массовке, где мы к тому же брали участие… Собственно, что такое массовка — это крупная драка между двумя группами людей. В той, что только собиралась разыграться, мы были только зрителями. И не хотела бы я снова оказаться тем бедолагой, что бросил вызов четверть-оборотню, нашему одногрупнику или однокласснику, если вам так понятней. Мне доводилось драться с ним, и всякий раз я, если говорить на чистоту, проигрывала. Но никогда не произносила вслух той самой заветной фразы: „Сдаюсь, ты — победитель!“. Я слишком горда для этого. Может быть, слишком горда и самонадеянна для своих лет. Может, от того и страдаю…

Да и какая, чёрт возьми, разница? Если спросите меня, я своей жизнью довольна. Пусть я с сестрой абсолютно нестандартная ребятня с небольшой психической травмой после смерти родителей, но меня это, знаете, вполне устраивает! Устраивает, что мы живём в детском приюте с сотнями таких же, как мы, которым посчастливилось в этом месяце отправиться сюда, в летний лагерь, чтобы потом вернуться обратно в город к серым будням. Устраивает, что мы смирились со смертью матери и отца и потеряли надежду найти себе семью. Вполне устраивает! Могло ведь и хуже статься. Не сталось — хорошо. Жизнь продолжается, и даже это ночное странствие со всеми его подлянками — мелочь. Милая такая и крохотная.