Геннадий Ищенко - Счастливчик Ген (Игра)

День не задался с самого утра. На первом же уроке классная, которая помимо русского и литературы вела у нас английский, решила проверить мою добросовестность. Зазубренные накануне вечером слова почему-то никак не желали вспоминаться, и мой новый дневник украсила первая в этом году двойка. Самым обидным было то, что еще перед выходом в школу я знал их всех, но возле доски под взглядами ребят и преподавателя не смог выудить из памяти ни одного. На алгебре я долго не мог сосредоточиться на решении задания и закономерно наделал ошибок. Добила меня новость, которую я случайно узнал из разговора двух девчонок нашего класса. Оказывается, моя любовь, с которой я сидел за одной партой, неровно дышит к одному из мальчишек девятого класса. Они болтали на перемене в пустом классе и не видели меня за приоткрытой дверью. Поэтому все последующие неприятности уже воспринимались как нечто само собой разумеющееся. На последнем уроке, которым был труд, я полчаса елозил по стальному прутку напильником, но так и не выполнил задание. Сил не хватало, а насечка у напильника давно была заглажена моими предшественниками. Зато на натертом пальце образовалась водянка, которая не стала ждать моего возвращения домой и лопнула от неловкого движения при собирании портфеля. Учитывая то, что все повреждения на мне заживали долго и имели обыкновение нагнаиваться, радости мне это не прибавило.

Дома на второе вместо обещанной жареной картошки была приготовлена перловая каша, которую я тихо ненавидел. Пообедав без всякого аппетита и выслушав от матери все, что она обо мне думает, я уселся делать домашнее задание на завтра. Поскольку только что началась вторая неделя обучения, по некоторым предметам заданий на дом еще не задавали, и много времени на работу не ушло. В этом году я с нетерпением ждал занятий и с радостью отправился в свой седьмой класс не от великой любви к учебе, а от того, что просто все лето провел совершенно один и соскучился по общению с одноклассниками. Наш военный городок представлял собой огороженную забором воинскую часть и построенные рядом три пятиэтажных дома офицерского состава. Впритык к этой части находилась другая, на территории которой располагалось здание нашей школы. Все это со всех сторон было окружено лесами, которые, как и большинство лесов Белоруссии, состояли в основном из елей и сосен. Обычно на лето мы всей семьей уезжали к родителям отца на Украину, или к родителям матери в Азов, но в этом году уехать не получилось, в отличие от моих друзей, которые, как назло, все разъехались сразу после окончания занятий. Сбор ягод и грибов – занятие, конечно, увлекательное, но заниматься этим все лето одному…

Почему-то я совсем не удивился, когда позвонил отец и сообщил, что на обед не явится. У них опять тревога, и он отправляется на удаленную точку. Так в нашей части называли позиции ракет противовоздушной обороны.

В последнее время эти тревоги почему-то объявлялись довольно часто, и мой отец, занимавший должность заместителя командира полка по связи, целыми днями пропадал на различных объектах. Чем такое могло быть вызвано в мирный одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году, я не имел представления. Но эта тревога означала, что отец не сможет выполнить своего обещания и посидеть со мной сегодня с паяльником над моим первым собственноручно собранным транзисторным приемником. Детали были исправными, схему я собрал правильно, но динамик, кроме треска и завываний, выдавать что-либо другое отказывался напрочь. Стойко приняв очередной удар судьбы, я решил убить время у телевизора, но по программе не было ни мультиков, ни художественного фильма, а концерт народного творчества и какой-то спектакль я мог смотреть только с целью нагнать сон. Попытка сунуться в комнату к сестре сагитировать ее на пару партий в шахматы успеха не имела. Настроение у нее почему-то было не лучше, чем у меня, но на дом задали гораздо больше, и ей было не до шахмат. Неужели и нам в одиннадцатом классе будут столько всего задавать? Надежду вытянуть ребят поиграть в баскетбол на расположенной рядом с нашим домом спортивной площадке убил начавший накрапывать дождь. Я немного постоял в своей комнате перед книжной полкой, пытаясь сообразить, что бы почитать, но так и не смог ничего выбрать. Содержание немногочисленных томиков Казанцева, Беляева, Гуревича и Стругацких я знал практически наизусть. Обычно, чтобы меня уложить пораньше, родителям приходилось прикладывать определенные усилия, сегодня я сам улегся в кровать в восемь вечера. Удивившаяся мама даже поинтересовалась, здоров ли я? Услышала утвердительный ответ, покачала головой и пошла досматривать телевизионный спектакль.

Сколько я так лежал, думая о несправедливостях мира и растравливая свою сердечную рану, которая мучила сильнее воспалившейся водянки, сказать трудно, незаметно пришел сон. Такого мне еще никогда не снилось. Во-первых, сон был необычно отчетливый, создающий полное ощущение реальности. А во-вторых, мне снился огромный космический корабль. Мы все в то время после полета Гагарина были немного помешаны на космосе. Я, например, перечитал всю научно-популярную литературу, относящуюся к космосу и космонавтике. Это уже не говоря о фантастической художественной литературе, которой в библиотеке городка было довольно много. Но то место, где я оказался, не походило ни на что виденное мной раньше. Огромных размеров помещения, огороженные совершенно прозрачными стенами, за которыми ярко сияли звезды, и стелющаяся под ногами едва заметная в свете звезд лента дороги. Никаких посторонних предметов, никакого освещения. Хотя вокруг не было ничего, кроме звезд и дороги, у меня создалось четкое ощущение, что дорога сама двигалась в том же направлении, куда я шел. Сколько такое продолжалось, сказать было трудно. Внезапно стены потеряли прозрачность и надвинулись на меня с пугающей быстротой. Исчез бесконечный коридор с дорогой, я стоял в обычной комнате городской квартиры с гладким паркетным полом и потолком не выше того, что был у нас. Из мебели в комнате присутствовал лишь маленький полированный журнальный столик и пара кресел. Из одного из этих кресел на меня с усмешкой смотрел киноактер Вячеслав Тихонов.

– Ну что остановился? – спросил он. – Проходи и садись. И вообще, будь как дома.

– Извините, – спросил я. – Это точно сон?

– И сон, и не сон. Можешь считать это сном с далеко идущими последствиями.

– А как я тогда здесь оказался? И для чего?