Кирилл Клеванский
Чернокнижник. Черная Месса
Российская Федерация, 2009 год, Санкт — Петербург.
Александр собирался настолько быстро, насколько только мог. Он лихорадочно кидал в сумку вещи. Грязные, чистые, старые, новые, ему было без разницы. Он только хотел побыстрее убраться из квартиры, пока не нагрянули его горячо «любимые» родственники. Причина же спешки сверкала на прикроватной тумбочке.
Широкоформатный конверт с латинскими буквами на том месте, где обычно корявенько пишут адрес. Рядом лежали бумаги, которые Алекс перечитал уже, наверно, пять раз, пока полностью не поверил своим глазам. В начале — красный штамп, подтверждающий прием на факультет, но это мелочи. Александр мог поступить в любой университет мира, но выбрал находящийся как можно дальше «от дома». Самым главным оставалась стипендия. И её‑то и выделило руководство Колумбийского университета, расположенного в центре Манхэттена.
Бедный русский студент звучит забавно, только когда речь идет об анекдоте или начале авантюристской книги. Александр «Дум» Думский, жил вместе с отчимом — владельцем крупной юридической фирмы. Мачехой — известной эстрадной певицей. И двумя младшими сестрами. При этом никто из этой четверки не был ему родным ни по духу, ни по крови.
Его родной отец некогда обрюхатил молоденькую девушку, а потом помер где‑то на задворках тогда еще огромной страны. Мамаша, пусть и дурная на голову и с прицепом в виде ребенка, была хороша на лицо и выскочила за «богатого папика», а потом тоже сыграла в ящик. На скорости в двести километров решила протаранить фонарный столб. А папик, через пару месяцев, женился на:
— Алекс, ты здесь?
Дум вздрогнул и испуганно посмотрел в сторону прихожей, откуда доносились голоса «семьи». Рывком застегнув молнию, Александр открыл окно и выбросил наружу заранее припасенную веревочную лестницу, тиснутую из клуба альпинистов.
По ушам ударил шум оживленного проспекта, но юноша не обращал на него внимания. Он последний раз посмотрел на портрет Элвиса, подмигивающего ему со стены и сам подмигнул в ответ.
— Алекс?! — завопил мерзкий, высокий голосок. И как по такому можно фанатеть? Впрочем, учитывая сколько времени звуко — режиссер корпит на её записями — можно. Но только по таланту звукаря. — Алекс! Я вижу клочок пыли!
— И вот так каждый день, — вздохнул Дум, разговаривая с «Королем». — Ну, Золушка покидает здание.
И парень, помахав на прощание плакату, сиганул в окно. Сегодня у него была масса дел — получить студенческую визу, купить билет и, судя по расписанию в интернете, хорошенько выспаться в аэропорту, дожидаясь рейса в свою новую жизнь. Где, как надеялся парень, ему не придется работать в лице «горничного». Во всяком случае бесплатно…
Соединенные Штаты Америки, 2009 год. Где‑то в лесах штата «Нью — Йорк»
Старик смотрел на то, как безмятежно плыли по небу облака, а где‑то на уровне горизонта из вод озера выныривал красный огненный диск. Интересно, сколько уже раз он вот так грелся в лучах восходящего солнца? Сколько веков ноги носили его по просторам голубого шарика и сколько крови осталось на его морщинистых руках?
— «Закономерный итог» — подумал старик, глядя на то как алые лучики играются в пока еще серебренном лезвии клинка.
— Где книга, отродье Змея? — прозвучал густой, низкий бас.
— Могу ли я поинтересоваться, молодой человек, искали ли Вы в своей заднице?
По надутым желвакам накачанного великана, старик понял, что там тот точно не искал.
— Сэр, — из полукруга богато одетых франтов вышел самый молодой. — время на исходе.
— Во — во, — кивнул старик и потряс странными цепями. Те словно выковали не из стали, а из тумана. — Скоро рассвет, господа Искариоты. Ваше заклинание долго не протянет.
— Мы можем загнать тебя в пыточные, — процедил качок, держащий меч.
Его бычью шею стягивал накрахмаленный воротник сорочки и синий галстук. И когда только Искариоты успели прикипеть к франтовской одежде? Ходят, словно только что приехали с Уолл — Стрит.
— Мальчик, — просипел старик, качая седой головой. — ты бывал в Аду? Нет? А я да. Ваши пытки для меня как переменка в детской школе.
— Если ты там был, — процедил мечник ордена. — то значит обстановка будет для тебя не нова.
— Скажу больше — буду рад встретиться со старыми друзьями и…
Старик хотел сказать, что однажды он встретит там и этого любителя толкнуть железо, но не успел. Сверкнуло лезвие, опустившись на тонкую шею. Даже странно, как такая хрупкая, она смогла выдержать груз самой черной книги из когда‑либо написанных.
Секундная вспышка боли, а затем умиротворение в полумраке бесконечной ночи. Совсем скоро его обуяют всполохи голодного пламени, «глаза» заслезятся от серы, а «уши» заполнит привычная возня бездны, но сейчас смерть даровала ему покой.
— «Все же я это заслужил» — мысленно хмыкнул старик, наслаждаясь дарованной ему свободной. Пусть и не долгой. — «Желаю тебе, мой преемник… сдохнуть до того, как ты им станешь. Для твоего же блага! Кем бы ты ни был…»
Где‑то в небе между Евразией и Северной Америкой.
Ютясь в эконом классе, с трудом выживая между многодетной мамашей и любителем фастфуда, Алекс никак не мог усмирить икоту.
— «Кто‑то вспоминает» — всплыла в голове народная примета.
Пережив очередное сокращение диафрагмы, Дум продолжил борьбу с лишним весом. Этот самый лишний вес все норовил раздавить ему правое плечо, обрушив на субтильного юношу всю тяжесть многомиллиардной корпорации, производящей дешевые бургеры.
Глава 1. Дом на сороковой стрит
— Четыре сотни за общежитие?! — воскликнул Алекс, глядя прямо в лицо своему куратору.
Молодой афроамериканец лет тридцати все тянул свою хваленую голливудскую улыбку, чем уже начал раздражать Дума. От самых дверей центрального корпуса, некогда бывшего библиотекой, этот нег… мистер Лоран все норовил подколоть его на тему гражданства.
Оно и понятно. Видимо узнал, что первокурсник, прибывший из далекой и вечно холодной (если верить их фильмам) России не принадлежит числу богатеньких буратин, приехавших за степенями в бизнес и управленческих стезях.
Обычный, смазливый девятнадцатилетний юноша. Слишком высокий для своего веса, от чего казавшийся еще более тощим, чем был на самом деле. Семьдесят килограмм… Алекс дал себе мысленную оплеуху. Надо переучиваться на местный лад. Все же со своим уставом, в чужой монастырь не ходят.
Сто пятьдесят фунтов кожи и костей при росте в шесть с половиной футов — зрелище еще то. Фермерское пугало удавилось бы от зависти и, кинув шляпу на землю, ушло бы нервно покуривать в сторонке.
