Колесова Наталья Валенидовна
Северный ветер
Она застонала, заслоняя глаза от солнечного света — этот треклятый свет совершенно не хотел считаться с ее жутким похмельем. Кидж-Кайя осто-рожно села — мозги резко бултыхнулись в черепной коробке. Стараясь не шевелить головой, ищуще протянула руку, вцепилась в горлышко бутылки, как в последнюю надежду. Вина — только чтобы губы об-жечь. Кидж-Кайя скосила глаза вправо, на мужчину, лежавшего ничком на кровати, и скривилась — уже от отвращения. Где она только такого отыскала! Впро-чем, после трех бутылок, что красавчик, что рыжий кабан вроде этого — едино…
С трудом, с передышками, застегнула штаны и ремни (они даже не удосужились до конца раздеть-ся). На шнуровку ботинок ее уже не хватило и, сунув их под мышку, Кидж-Кайя, сутулясь и жмурясь, вы-ползла в серый рассвет.
Через час все еще босая, мокрая и злая, но уже посвежевшая и протрезвевшая, она добралась до казармы.
— Вот и наша пташка ночная!
Исподлобья стрельнув темным взглядом в Ма-лыша Мартина, она бросила башмаки на пол, про-шлепала до стола и, ухватив его кружку, сделала хо-роший глоток. Малыш смотрел на нее, сонно помар-гивая короткими белыми ресницами и лениво поже-вывая табачную палочку, но кто хорошо знал Марти-на, понял бы, что он сейчас в бешенстве. Кидж-Кайя его знала. Она сделала еще один большой глоток и сказала хрипло:
— Ну?
Малыш Мартин поднял брови.
— Ну? И это все, что ты мне можешь сказать? 'Ну'! Сегодня спозаранку ко мне прибежали с 'Зе-леного Дракона' и обсказали, как покутили вчера мои мальчики. Мои славные дисциплинированные мальчики. Не желаешь узнать, что осталось в 'Зе-леном Драконе' целым, а?
— Не желаю, — подтвердила Кидж-Кайя.
— Не желаешь? А я тебе скажу — стены там оста-лись целыми. Одни стены. И крыши часть.
— Неужто и крыша осталась? — поразилась Кидж-Кайя.
— Не крыша, а самая малость! И вот слушаю я все это и думаю — не-ет! Не мальчики там мои рез-вились, совсем не мальчики! А знаешь, кто, Кидж-Кайя, а? Знаешь?
Она благоразумно промолчала.
— То почерк девичий! Женский, знаешь, почерк! Этакий… причудливый. Разве б кому из мальчиков пришло в голову подвесить хозяйку к потолочной балке, чтобы 'все могли полюбоваться ее прелес-тями'? Не спорю, там есть на что поглядеть, не спо-рю! А затаскивать мерина господина аптекаря на крышу и перекрашивать его в зеленый цвет — и доб-ро бы в зеленый — а то в какую-то болотную… тьфу!.. масть! 'Делать с мерина дракона'. Что ж ты ему крылья-то свои не дала, а, Кидж-Кайя? Свои слав-ные крылышки?
Она стояла навытяжку, как то и полагается, ко-гда учиняет тебе разнос начальство, но глядела не на господина капитана — в окно смотрела, где солнца не было уже и в помине. На город с моря шли тучи, серые тучи, плотно набитые холодом, ветром, дож-дями…
Малыш Мартин с минуту смотрел на ее бледный горбоносый профиль. Все считали их любовниками, но если что когда и было — то было и быльем порос-ло… Поднялся бесшумно, едва не достав головой балки, шагнул к Кидж-Кайе, ухватил пятерней за острый подбородок, повернул к себе.
— Что, Кайя? — спросил негромко. — Что с тобой творится?
Она смотрела на него. Не глаза — предрассвет-ный туман, серый, тоскливый и безнадежный, где заплутать и утонуть — раз плюнуть.
— Не знаю, — Кидж-Кайя вновь перевела взгляд на море и небо. Помолчала. — Может, это все ветер… Северный ветер. Потерпи меня. Еще неделю потер-пи.
— Ветер? — Малыш Мартин засопел. — Может, и ветер. А ну как он надолго? Что, если он еще с ме-сяц не сменится? От города тогда что-нибудь оста-нется?
Килж-Кайя дернула твердым плечом. Скрипнула кожа ремней.
— Может быть, — сказала сквозь зубы. — Самая малость.
Малыш вздохнул шумно и ушел на свое место. Сказал оттуда:
— Делом займись. Натаскай новобранцев.
Не были они новобранцами. Кидж-Кайя оцени-вающе разглядывала троих парней, игравших в 'чи-ку' во дворе гарнизона. Играли они увлеченно, азартно, покрикивая и поругиваясь, толкаясь шуточ-но, но успевали поглядывать и на шагавших мимо солдат и на ведомых на водопой коней и на трени-рующихся на плацу ветеранов. Все примерно одного возраста — то есть помладше Кидж-Кайи, но старше юнцов, что обычно нанимаются в гарнизон Города Ветров. Один — чернявый, шустрый, в пестрой безру-кавке, расстегнутой на смуглой волосатой груди, с уймой гремящих браслетов на жилистых запястьях, расшитым поясом с пристегнутым скрамаскасом. Бархат запыленных штанов, кожаные вышитые са-поги… Южанин. Второй — помассивнее, стриженный коротко, в куртке и штанах из потертой кожи, широ-коскулый и медлительный — похоже, воевал за Карат. Только его ветераны умеют так вязать выгоревший зеленый платок-бандану. Третий — в серой полотня-ной тунике, перехваченной кожаным шнуром, носил длинные русые, плетеные в косу волосы. Он сидел спиной к Кидж-Кайе, но именно он почувствовал ее взгляд, обернулся, обшаривая глазами двор казар-мы. Поняв, что обнаружена, Кидж-Кайя вышла на свет и побрела к ним, чуть ли не заплетая ногами и рассеянно поглядывая по сторонам. Еще неизвест-но, что хуже — новички, бестолковые и задиристые, или опытные, знающие себе цену бойцы…
Остановилась рядом — троица, глянув, продол-жала играть — ну подошел себе солдат, ну смотрит — значит, интересно ему. Скажет чего — ответим, не скажет — сами разговор заведем… Солдат как солдат и форма как форма, и волосы стрижены под шлем — пусть и странно, словно клочками, но, может, так у них здесь принято. Руки на ремне, куртка распахнута и видно, что у пояса ничего, зато из поножи торчит рукоять ножа — хорошего, скажем, ножа, мастера из-вестного. Тут Бено начал медленно вставать, и Джер поймал его взгляд на вышивку на потертой куртке солдата. Перехватило горло — так вот, как оно все, оказывается…
А шустрый Алькад был уже на ногах и говорил весело:
— Доброго утречка, мастер-скрад!
Мастер выдержал паузу, оглядывая новобран-цев. Обведенные темными кругами глаза были хо-лодны и равнодушны.
— И вам того же, солдаты. Капитан определил вас ко мне под начало. Представьтесь.
Она слушала и разглядывала их, по давней сво-ей привычке подбирая походящее для них живот-ное… Коренастый Бено с умными карими глазами — медведь. Сухощавый узколицый Джер с длинными жесткими волосами и пристальным взглядом — волк. Алькад-Бен-Али, 'можно просто Али', с круглыми блестящими черными глазами и острым профилем — ворон.
Птица…
Она не так уж и промахнулась. Алькад и вправду был родом с юга. Бено и впрямь участвовал в боях за Карат. А Джер оказался пограничником с Черной Чащи.
