Pinhead - Визит из невыразимого

У него ушло, наверное, полчаса на то, чтобы привести колдографии в удобоваримый вид. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы Гермиона увидела их в оригинале. Кое-какие кровавые следы, правда, пришлось оставить как есть, они попадали на надписи, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Когда она вошла к нему в кабинет, он всё еще придирчивым взглядом оглядывал кадры, решая, можно ли подчистить получше.

Ее длинные волосы были уложены в аккуратные волны, но она привычным движением всё так же пыталась поправить их, словно свою старую гриву.

— Гарри? — он поднял глаза, увидел ее широкую улыбку и невольно улыбнулся в ответ, несмотря на то, что настроение у него было хуже некуда.

Когда он вчера вечером обратился в Отдел Тайн за помощью, он искренне надеялся, что Гермиону его просьба не коснется. Втягивать ее в подобную историю у него не было никакого желания, и он считал, что по такому важному делу руководство отдела пришлет кого-нибудь более опытного, а не сотрудницу, и года еще не проработавшую на своей должности. Каково же было его удивление, когда, вернувшись домой, он обнаружил преспокойно сидящую на диване Гермиону, поглощавшую кофе с шоколадной лягушкой и поглядывающую на него довольным взглядом. С его стороны наивно было рассчитывать, что лучшая подруга упустит такой замечательный шанс поработать с ним вместе. Знала бы она, что за пакость он сейчас расследовал…

Конечно, они виделись довольно редко в последние месяцы, и ему самому, чего уж греха таить, было гораздо приятней иметь дело с ней, чем с каким-нибудь незнакомым ему невыразимцем, каждый из которых выглядел так, словно лом проглотил. Но лучше бы это было какое-нибудь другое расследование.

— Ну что, давай сюда свою загадку, — Гермиона деловито уселась на стул перед его рабочим столом и протянула руку.

В общих чертах он еще вчера описал ей обстоятельства дела. Но колдографии с текстом решил сперва подготовить. Раз уж она будет участвовать, пускай сидит себе и спокойно работает у себя в кабинете, а не наблюдает воочию всякие тошнотворные картинки.

— Держи, — он в последний раз взглянул на плоды своих трудов и протянул ей пачку снимков.

— Ага! — ее лицо сразу приняло сосредоточенное выражение. Какое-то время она перебирала снимки, и Гарри безошибочно определил по загоревшемуся огоньку в ее глазах, что она крайне заинтересована. Вдобавок к этому он обнаружил на ее запястье здоровенный синяк.

— Где умудрилась?

Она взглянула на руку и тут же полезла за палочкой, закатив глаза.

— Ну, вот опять! Убирать не успеваю.

Она поднесла палочку и стерла синяк в мгновение ока.

— И почему я такая неловкая?!

Он терпеливо ждал ее вердикта, ощущая это такое знакомое ему чувство под названием «спроси Гермиону и расслабься», которое когда-то раздражало, потом стало привычным, а теперь вызывало исключительно только волну теплых воспоминаний. На этот раз он вспоминал о том, как она действительно, порой, сшибала всё подряд, когда летела по коридору школы, прижав к груди очередной толстенный фолиант, полная нетерпеливым желанием взяться за его изучение. И частенько зарабатывала синяки, задевая углы или конечности статуй. Такая родная и привычная Гермиона!

— Думаю, ты правильно сделал, что обратился к нам, — наконец сказала она, откладывая снимки на край стола, — это очень любопытная вещь.

— Миона, там, вообще-то, люди погибли.

— Да, — она нахмурилась, — как о таком можно забыть? Но это и вправду любопытно. Совершенно незнакомый язык. Ни на что не похожий. Ты вообще уверен, что надписи как-то связаны с убийством?

— В этом не может быть никаких сомнений.

— Тогда, боюсь, тебе придется описать ситуацию во всех подробностях.

В ответ он только тяжело вздохнул.

— Гарри, я не маленькая девочка, а взрослый исследователь. И ветеран войны, если ты забыл. Так что не смотри на меня так, как будто хочешь защитить сестренку от соседской собаки.

— Хорошо. Всё началось с того, как рано утром в Аврорат примчался наблюдатель с севера, из Камбрии. В одну из задач которого входило следить за семьей Дина Стреттона…

— Что это за запах, Гарри? Ты чувствуешь? — Алисия Спиннет усиленно втягивала воздух своими широкими ноздрями.

— Ага, — он кивнул, — воняет как…

«…в мясной лавке», — хотел он сказать. В детстве дядя Вернон таскал его с собой в эту лавку на соседней улице. Дяде нравилось самому выбрать себе куски пожирнее. Гарри отчетливо помнил, как он тащил за дядей высокий бумажный пакет, нагруженный свежей вырезкой, и к концу пути пакет весь промокал насквозь, так что ладони оказывались выпачканы красной полупрозрачной жидкостью, и, если улучить момент, можно было намазать себе щеки и лоб, чтобы потом увидеть в зеркале «окровавленного мальчика».

— …Как на скотобойне, — сказала Спиннет, — мне это совсем не нравится.

— Давай уже войдем, — он подошел к двери.

— Осторожность не помешает, — Спиннет вынула палочку и встала сбоку.

Дверь была не заперта, и он отворил ее, осторожно повернув ручку. Прямо перед ним, сразу за прихожей, была лестница на второй этаж, а левее открывался вид в большую гостиную, в которой…

Он застыл на месте, не в силах произнести ни слова от увиденного зрелища.

— Фу-у! — протянула Спиннет, заглядывая вслед за ним в комнату. — Это что еще за херня?!

Он понятия не имел.

Сама комната была предназначена, скорее, для приема гостей, нежели для сбора всей семьи. По крайней мере, тут был камин, буфет с посудой и большой стол, окруженный стульями. Во всяком случае, был стол! Там, где он стоял раньше, прямо посреди комнаты в полу зияло черное пятно двухметрового диаметра. Вокруг него по кругу располагались выжженные надписи на незнакомом языке, внушавшие ни на чем не основанную, совершенно безотчетную тревогу, как будто мозг, независимо от понимания, каким-то шестым чувством распознавал в них затаенную угрозу. Весь пол, все стены, все предметы в комнате были забрызганы кровью, а в разбросанных по полу останках с трудом угадывались части человеческих тел. Кости и мышцы были растерты буквально в кашу. Часть ошметков прилипла к стенам и даже к потолку, как будто какая-то сила заставляла тела взрываться изнутри. Там же на стенах кое-где виднелись глубокие длинные царапины неизвестного происхождения. Над всем этим стоял густой, тяжелый смрад, уже привлекший к себе первых мух.