Наталия Ипатова - Цикл: Рохля

Время от времени начальник участка устраивает разнос, который детективы меж собой прозвали неприятным словцом из орочьего языка. Кто-то, может, и пореже огребает, а кто - чуть не каждый день, по делу и без, в зависимости от ноги, с которой поднялся этим утром Баффин, и мухи, его укусившей. Недаром Рохля, утешаясь миллионной чашкой кофе и моим молчаливым сочувствием, пустил рыжую гриву по плечам - спрятал пылающие уши, и уж я не стал его добивать. Тем более, в паре «человек-тролль» второму следует знать свое место, будь он, как я, хоть триста раз в костюме и галстуке.

Он сказал, что не возражает ловить за руку растратчиков, взяточников, нелегалов, даже бандитов за горло… и даже маньяков, неудобно повторить - за что, поставил локти на стол и в жесте отчаяния запустил пальцы в шевелюру. С детьми пусть возится детский отдел. Маньяки проще.

Я сказал, что, по-моему, он своими руками хоронит свою карьеру, получил ожидаемый ответ, что процесс саморазрушения запущен давно, и что вообще это не мое собачье дело, я примирительно согласился и молча продолжил рассматривать стильные кожаные заплатки на рукавах его зеленой куртки. Детективный и психологический опыт подсказывают мне, что назначение их скорее практическое, чем декоративное, что иглой - никогда ведь не признается! - сам, чертыхаясь, орудовал поздно вечером или в выходной… к слову, а когда у нас был последний выходной?… Мнится мне, видел я эту куртку в ее прежние времена, задолго до наивной попытки выдать ее за нечто совершенно иное.

Молодой мужчина любой расы по закону обязан отслужить либо в армии, либо в полиции, либо в пенитенциарном учреждении, и Дерек Бедфорд всем своим видом демонстрирует: «посмотрите, что будет, если вы тут застрянете!» Бледное, припухшее от недосыпа лицо, удивительным образом сохраняемое в состоянии двухдневной небритости, пожалуй, даже мужественной, когда б впечатление не портил его набор из двух стандартных сменных выражений: «сколько можно!» и «нафиг надо?». Глядя на него, запущенного и неухоженного, последним гасящего свою лампу, молодые кадры утекают у нас буквально сквозь пальцы.

Женщины любят веселые глаза. Даже тролльчихи.

Холост Рохля отнюдь не по убеждению. Так получилось. Еще одно практически обязательное качество «задерживающихся»: все мы однажды и изумлением обнаруживаем себя перешедшими из состояния «знаешь, дорогая, просто некогда» в «объект, не представляющий особенного интереса». Причем люди - быстрее. Мы все, по существу, женаты на работе.

Была, собственно, одна певичка, от которой напарник поутру являлся с особенно красными глазами, несколько раз фатально проспал, дважды лишился премии, а после она нашла себе приятеля с графиком посвободнее, да и с кошельком, я подозреваю, потолще, заставив Рохлю впредь бежать продолжительных контактов. Какая, мол, разница, времени все равно нет.

А будет еще меньше, начальству только повод дай.

Со стороны детектива Бедфорда было крайне неосторожно в прошлом квартале откопать на пепелище торгового склада дельце о поджоге, в которое страховщики вцепились, как гномы в вексель, владельцы не получили рассчитанной компенсации, а шеф, как мы запоздало догадались, бывший в доле, оказался в глупейшем положении. Для того, чтобы благоденствовать на нашей должности, следует культивировать в себе несколько большую… эээ… моральную гибкость.

Напарник допил кофе и, судя по всему, задумался о перспективах найти работу: лицо стало пустым и безнадежным. Желая выказать причастность, я осведомился: не прокормится ли он стихами. Из толстой тетради в клеенчатой обложке секрета не делалось, сослуживцы утянули ее у Рохли из стола несколько лет назад, секретных стучалок на себя там не нашли, и тем дело кончилось. В ответ Бедфорд, ухмыльнувшись, сказал, что лично он готов признать «Мартовского кота» шедевром современной любовной лирики, но прочий бред а-ля «чмо в конфликте с мирозданьем» даже самому ему вспоминать противно, а уж послать в журнал, где «видали всякое»… Отрадно было, впрочем, что он зубы показал. Этот мимический жест у людей свидетельствует о повышении духовного градуса, и я потратил много времени, отрабатывая его у зеркала. Очень важно владеть ритуалами этикета смежных рас. Вкупе с белым воротничком эффект от моей улыбки прямо-таки парализующий.

Может показаться, будто я недоволен своим старшим. Отнюдь. У меня полтораста лет выслуги, оклад пределен, во всяком случае для моей расы, социальный пакет - по максимуму, и пенсия будет начисляться с того дня, как я решу, что с меня хватит. Рохля… прошу прощения, конечно, детектив Бедфорд из тех, кто в лицо начальству говорит либо «мы сделали это», либо «я провалил». Честный малый, но это не профессия. В кресло Баффина Рохля не переберется никогда.

- Они повесили на банду Марджори Пек ограбление в пакгаузе. С убийством сторожевого гоблина. Уже и в прессу пошло.

- На банду Пек это не похоже, - осторожно сказал я. - Мокруха… Разве что несчастная случайность? Сторож застал врасплох, перепугались… Дети ж. Зверята.

- Зуб даю, это не Марджори… - Рохля опасливо покосился в сторону, откуда Баффин гипотетически мог возникнуть и потребовать проспоренное. С него и фунт мяса вырезать станется, между нами. - Ни ассортимент вынесенного, ни масштаб… Зачем ей, спрашивается, помада «Лан’ор» коробками? Это не аптека и не продуктовый склад. А Мардж повесили на нас. Какого, спрашивается, черта? Крысы и те наносят больше вреда.

Усилием воли я удержал на месте кончики ушей. Из всех заданий, которыми мстительный Баффин обременял пару Бедфорд-Реннарт, это выглядело самым мертвым. Даже на фоне памятного подвального дельца, где магический заслон против кобольдов выставлен был только на бумаге. Выяснилось это только в ходе утомительных многочасовых засад, на всю жизнь наградивших меня аллергией к цементной пыли, а шефа - панической боязнью прививок от бешенства. Обоих нас сильно покусали.

- Кому-то, видно, Мардж сильно наступила на ногу.

- Баффин предполагает, будто бы она растет. Амбиции, знаешь ли. Или ее кто-то нанял. Или принудил. Сколько она уже на арене?

- Третий год слышу это имя, - подумав, вспомнил я. - Продукты, одежда, наркотики, игрушки. Смешанная орава беспризорных подростков, в основном, разумеется, орчат, хотя очевидцы утверждают разное. Де и пара эльфиков у них есть, из беглых, в хоромах им, понимаешь, не жилось.