Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 4. Чёлн на миллион лет

В четвертый том собрания сочинений Пола Андерсона вошло одно из наиболее значительных произведений позднего периода творчества писателя — роман «Челн на миллион лет», написанный в 1989 году и впервые выходящий на русском языке.

В этом романе писатель ломает устоявшиеся представления о себе и своем творчестве, решительно отказывается от яркости описаний и тугого ритма, которые служили отличительной чертой ранних его произведений. Само название книги, взятое из древнеегипетского папируса, как бы демонстрирует серьезность намерений писателя, стремление создать не просто очередной приключенческий роман, а исследование проблемы, издавна занимающей умы людей. Его «Челн на миллион лет» плывет неспешно и ровно. Куда могут торопиться те, у кого впереди вечность?

Широкими мазками рисует нам Пол Андерсон панораму мировой истории — от плаваний древних финикийцев до первого межзвездного перелета. Иногда, очень редко — раз в век, раз в несколько столетий — рождаются среди людей обделенные способностью стареть. Таковы герои романа — финикиец Ханно, римлянин Руфус, Свобода Володаровна из Древней Руси, Ду Шань из империи Хань и другие, их товарищи на бесконечном пути через годы и страны, нигде не задерживаясь подолгу, выбирая места безлюдные и удаленные от цивилизации, чтобы не заподозрили любопытные соседи, не начали выспрашивать секрет нескончаемой молодости — хорошо еще, если по-доброму выспрашивать, а не жечь каленым железом дьяволовых слуг…

Тщательно и подробно показывает автор, насколько тяжелым грузом ложится на плечи героев нежеланное бессмертие. Некоторых оно ломает — нелегко видеть, как старятся и умирают твои родные, любимые, близкие, как сменяются одно за другим поколения, как превращаются во прах знакомые города, страны и народы. А те, кто выдержал, не сдался, идут вперед, ожидая времен, когда люди перестанут завидовать им, избавившись от смерти сами.

И это время наступает (Андерсон, точно указывающий время действия каждого из эпизодов книги, ставит вместо даты последнего вопросительный знак, как бы демонстрируя, что не желает делать прогнозы), хотя не все из путников доживают до него. Их остается восемь. Но почему они вновь чувствуют себя чужими в прекрасном новом мире? Человечество лишилось способности к подвигу, да что там — попросту закоснело в скучном своем существовании, где автоматы обеспечивают людей всем необходимым, кроме интереса к новому. Земля пошла той же дорогой, что и все прочие цивилизации Галактики — люди постепенно передали эстафету электронным машинам, и история человечества начала клониться к закату. И восьмеро Реликтов, не смирившихся с подобной участью, уходят в очередное плавание челна на миллион лет, на сей раз — к звездам, где их ожидает не только радостная встреча с чужим разумом, но и необходимость принимать решения — за себя и за все человечество.

— Уплыть бы за край земли…

Голос Ханно упал до шепота. Пифеос глянул на него с острым интересом. В простой беленой комнате, где они сидели, финикиец казался неуместно живым, словно снаружи ворвался солнечный луч. Наверное, это из-за блеска глаз и зубов и еще от загара, заметного даже зимой. Во всех других отношениях Ханно был самым обыкновенным человеком: стройный и гибкий, но невысокий, резкие черты лица, волосы и аккуратная бородка цвета воронова крыла. Туника без всяких украшений, потертые сандалии, одно-единственное золотое кольцо.

— Ты это всерьез? Быть того не может… — отозвался грек. Ханно выбрался из задумчивости, встряхнулся, рассмеялся.

— Конечно, не всерьез. Просто фигура речи. Хотя не мешало бы до отплытия убедиться, что среди твоих людей довольно таких, кто верит в сферичность нашего мира. На их долю хватит реальных опасностей и забот и без того, чтоб бояться нырнуть в некую бездну за краем.

— Ты говоришь, как образованный, — вымолвил Пифеос.

— Почему бы мне не быть образованным? Я не только путешествовал, но и учился. Ты, господин, — просвещенный человек, философ, и ты предлагаешь мне отправиться в неведомое, причем предлагаешь так, будто уверен в благополучном возвращении…

Подняв с разделявшего их столика кубок, Ханно пригубил разведенное вино, загодя принесенное рабом. Пифеос поерзал на своем табурете. От углей в жаровне исходило тепло, но воздух был спертый. Легкие молили о глотке свежего воздуха.

— Почему в неведомое? Не столь уж неведомое. Твой народ плавал в ту сторону. Ликиас передавал мне твои слова, что ты и сам уже бывал там.

Ханно мгновенно протрезвел.

— Я ему не соврал. Мне доводилось добираться туда и по морю, и посуху. По большей части там дикая пустыня, а что не пустыня, то в наши дни претерпело перемены, непредвиденные и по большей части насильственные. Карфагеняне интересуются оловом и только оловом, хоть и не брезгуют другим добром, коль подвернется под руку. Но они едва коснулись южного края Британских островов, а остальное — за пределами их познаний, да и чьих бы то ни было.

— И тем не менее ты явил желание отправиться со мной… Прежде чем ответить, Ханно в свой черед пристально всмотрелся в хозяина дома. Пифеос тоже предпочитал простую одежду. Для грека он был слишком высок и худ, чисто выбрит, высокий лоб, четкие черты лица, первые глубокие морщины. Волосы курчавые, каштановые, посеребренные на висках. Глаза серые. Взгляда не прячет, что свидетельствует не то о властности, не то о простодушии, — не исключено, что о том и другом одновременно.

— Да, видимо, так. — Ханно тщательно выбирал слова. — Нам еще предстоит обсудить все в подробностях. Однако скажу, что на свой манер я, как и ты, хочу за отпущенный мне срок узнать как можно больше о земле и населяющих ее народах. Когда я прослышал, что твой человек Ликиас ходит по городу в поисках тех, кто может дать совет, я был счастлив откликнуться. — Он усмехнулся. — Кроме того, в настоящий момент я нуждаюсь в каком-либо достойном занятии. Путешествие сулит хорошую прибыль.