Все части брони занимали положенное им место, при контакте с соседними элементами превращаясь в монолит. Если бы этот доспех ковали люди, он имел бы дюжины кожаных ремней, которые требовалось затянуть, а значит без помощи — в одиночку, нацепить броню не вышло бы.
И, наконец, как финальный аккорд, глухой шлем, лишённый забрала и прорезей[1]. Воздух поступал в доспех сквозь почти незаметные отверстия в местах сгибов суставов — на локтях и под коленями.
Я не знаю, как отец Кадмира этого добился, но изнутри у шлема, будто отсутствовала передняя стенка. Стучишь ладонью по лицу, а пальцы натыкаются на невидимую, но вполне осязаемую преграду.
И вся эта непробиваемая броня, если у врага нет в руках клинка из адаманта, весила чуть больше пяти килограммов.
Закинув меч на плечо, я направился к главному зданию. Шесть этажей. Где-то сто двадцать на семьдесят метров. Из них банда Гюрзы занимала только два с половиной. Остальные полностью заброшены. Удивительно, но они не хотели соваться на самые верхние ярусы. Боялись, что не выдержат перекрытия и рушащийся пол.
На первом этаже расположилось около дюжины человек. Убитый не знал точнее. Новички периодически появлялись и исчезали. Здесь дежурили, убивали время и развлекались, но в основном просто следили, что никто не вошёл и не вышел. Для этого они наглухо замуровали остальные два входа и завалили грудой мусора, что стащили со всего здания. Это пойдёт мне только на пользу — у них не получится сбежать, когда начнётся драка. Как же они собирались эвакуироваться, если нагрянет полиция?
На втором — в небольших комнатках, наскоро возведённых и запираемых снаружи, жили девушки. Жили временно. Завод служил перевалочной базой для отправки жертв дальше по назначению. Куда конкретно, мертвец не ведал. Здесь их подсаживали на наркотики, били, запугивали, насиловали и промывали мозги. За полторы-две недели эти твари умудрялись низвести в прошлом разумного человека до животного состояния, послушного и готового на всё ради очередного кайфа.
И, наконец, на небольшом куске третьего этажа, иногда появлялся Гюрза с охраной — он приезжал нечасто, но сегодня почтил их своим присутствием. По воспоминаниям парня, он действительно боялся главаря. Тот хвалился, что воевал в 99-ом. Любил рассказывать байки о схваченных и запытанных солдатах. С удовольствием перечислял, как резал и сжигал. Мне будет, о чем с ним поговорить. Жалкой фантазии садиста далеко до истинного зла, что я встретил в Ревущих Землях.
Последний шаг. Я позволил эмоциям взять верх в квартире Павла. Сейчас всё будет иначе. Мои деяния послужат закону. Справедливости, а не мести. Я приносил порядок в Ниаттис. Я принесу его и на свою родину. Зло будет остановлено.
Я, Арбитр планеты Земля, по праву, данному мне моим рангом, приговариваю вас всех к смерти с запретом на перерождение за многочисленные акты убийств, похищений, изнасилований, пыток и работорговли. Приговор привести в исполнение незамедлительно.
Привычные до боли слова сложились легко.
Пора.
[1] Художник — Fad Liu.
Глава 6
Время замедляет свой ход.
За четыре шага до двери разбегаюсь и коленом вперёд влетаю в двойные створки, посылая обломки внутрь коридора. Трухлявая пыль облаком зависает в проходе. Лезвие Лазаря срезает голову, с удивлённо распахнутым ртом. Труп сползает по стене, заливая стену яркой артериальной кровью. Напарник убитого перехватывает АКСУ[1], но клинок восьмёркой чертит магазин, ствольную коробку, руку через локоть и висок твари. По полу гремят высыпавшиеся из магазина патроны. Стены и потолок окрашивает алым.
Голоса дальше по коридору звучат хлёстко и возбуждённо.
Просторное помещение набито смуглокожими людьми. Несколько играют в бильярд. Другие едят что-то с одноразовой посуды. Сигаретный дым и ругань заполняет воздух. Вооружены в основном пистолетами, но есть и обрез, и два АКСа.
Рывок. Широкий взмах, и ближайший из них валится назад, разрезанный пополам на уровне лёгких. Отделённые руки, как батоны докторской колбасы, с влажным звуком плюхаются на грязный пол.
Этаж взрывается криками и матом. В мою сторону летят пули. Бессильно стучат дождём искр, освещая полутёмное помещение. Какой-то бородач от бедра стреляет длинной очередью, не жалея патронов. Прыжок и Лазарь вертикальным ударом разваливает его на две части. Уворот от удара длинным ножом. Просто рефлексы.
«Относись к каждому вражескому удару, как к смертельному и проживёшь достаточно долго, чтобы он не стал таковым». Ульфрик, естественно.
Вытянутая рука ломается в запястье, а сам горе-воин с силой вбивается в пол. Позвонки трескаются, но я добавляю росчерк клинка сверху. Бить нужно наверняка. Смещаюсь вправо. Меч влетает в массивную бетонную колонну и выходит из чьей-то груди. Прячущийся бандит напрасно пытается скрыться от Взятого следа. Я вижу их всех.
Выпад. Принимаю стальную биту на призванный Бастион, и тут же острая кромка щита вгрызается в лицо, кроша зубы и нос. Одновременно с этим идёт короткий укол в живот, подшаг вправо и Лазарь находит его шею. Голова футбольным мячом стучит по полу.
Оставшиеся кричат что-то неразборчивое.
Одна из тварей оказывается слишком близко, и я подставляю его под очередь автомата. Беднягу пробивает больше десятка пуль. Пинком отбрасываю его и рвусь к стрелку. Латная рукавица находит сердце автоматчика, пронзая тело насквозь. Погорячился.
Пока я вытаскиваю кисть, последние два несутся к двери, позабыв обо всём на свете. Мысленной командой придаю щиту форму диска и с криком метаю его в спину ближайшего беглецу.
Адамант вонзается в тело, ломая позвоночник, и сшибает его с ног. Несусь, втаптывая кафельную плитку в землю. Дёргаю последнего на себя за шкирку, опрокидывая на спину. Он бестолково валится и охает от удара о пол. Латный сапог сминает его рёбра и через секунду внутренние органы в кашу.
Всё.
Время выравнивается.
Прислушался к себе. Пульс 85. Почти норма. Если бы не пропустил тех двух к выходу, сработал бы идеально. Однако особой гордости за собой я не ощущал. Я не развлекаться сюда пришёл.
Второй этаж я пробежал не останавливаясь. Лишь походя воткнул Лазарь прямо сквозь дверь в единственную фигуру, замершую с оружием в руках. Заклинание доживало свои последние секунды, и я ощущал вокруг себя дюжины запертых женщин, девушек, девочек. Они живо отреагировали на шум и выстрелы. Кто-то вскочил и звал на помощь. Кто-то спрятался за мебелью.
За тридцать секунд проскочив второй этаж, я взлетел на третий. Большая комната, отгороженная от лестницы запирающейся дверью. Её я выбил плечом, не замедляясь. Обстановка с претензией на роскошь, если под этим словом понимать дикий китч. Какие-то восточные ковры, натурально медвежья шкура, кресла из разных комплектов мебели и стилей, стол, заваленный бутылками и бумагами вперемешку, «бохатые» торшеры и достойная хана кровать.
Меня встретили кинжальным огнём с двух сторон. Я только охватил антураж взглядом, когда бойцы, спрятавшиеся за столами по бокам от меня, в упор выпустили весь магазин из калашей. К их чести, стреляли не в сторону друг друга, а под небольшим углом. Броня выдержала. Запреградные травмы от этого калибра мне тоже не грозили. Лишь слегка сбился с шага. Одному из них повезло меньше. Рикошет, и покрытый густой щетиной товарищ удивлённо схватился за пробитое горло.
Я собирался допросить второго, когда он снова удивил меня. Дёрнув чеку из неожиданно появившейся в руке гранаты, прыгнул ко мне, обнимая, словно давно не виданного родственника. Глухо рвануло. Волной меня отбросил в стену, с силой впечатав в бетон. Импульс от гранаты дай боже.
Застонало всё тело, пусть и прикрытое адамантовой бронёй. На губах выступила кровь. Кости затрещали, но выдержали. Телу, укреплённому эликсирами и зельями, доводилось терпеть и не такое. Вот, когда меня похоронило под толстыми каменными плитами в ловушке, устроенной архимагом Драэгамата, было действительно страшно, и висел я на волоске.
