выяснять, увы.
Орка повертела амулет и так, и эдак, понюхала его даже… А потом вернула мне.
— Тебе нужнее, воин. Бери. Припасы пусть даром будут.
— Если ты подозреваешь меня в обмане, то…
Орка отмахнулась.
— Владыки с тобой. Правда, не нужна плата. Теперь, когда одни «Барсуки» тут всем заправлять будут, продавать трактир смысла нет.
— Не боишься, что один властитель без второго много себе позволит?
— Неа. На одного управу найти легче, чем на двух, да еще и вечно воюющих друг с другом. Договорюсь как-нибудь. Теперь, когда 'Барсуки’не будут думать только о том, что мой трактир может Белкам подсобить, то и лютовать не станут. Мир вам, путники.
Мир… Пригодился бы, да.
На выезде препятствий нам никто не чинил, и мы, нагрузив как следует провиантом лошадей, отправились сначала к Загрскому колодцу неподалеку от Толара, а после неспешным шагом вышли на дорогу к Оплоту.
Трое дней пешего хода — и мы достигнем окраины Протипола. Сколько оттуда до врат? Город огромен, хотя, пожалуй, пройти его можно и за сутки. Но вот будет ли, собственно, проход…
Найдем. Если понадобится — позовем Сареха.
Дух решил вспомнить о друге. Мило.
Там везде магия из дыры в реальности. Твой элементаль не откажется приходить? И у тебя сил его позвать вообще хватит?
Ну я его звать и не собираюсь. А вот твоя подруга, добывая которую из западни своей глупости вы пролили в городе немало крови, сможет без существенных трудностей. Я расскажу как. Проще было бы рассказать магу, а не чародею, но, боюсь, Обманутый меня слушать не захочет.
Дианель тоже не захочет.
Я думаю, ты ее уговоришь. Как минимум за дважды уже спасенную жизнь.
Оставим этот план на крайний случай.
Что-то мне подсказывало, что Дианель вряд ли захочет слышать в своей голове голос древнего мага. А уж Витор — тем более.
Это мне выпало сомнительное счастье.
Скрашиваю твое одиночество.
Лучше думай о том, как на месте будешь приводить доказательства своей непогрешимости. И как нам вообще до этих Врат добраться.
Как, как… Ногами. Насчет доказательств — я постараюсь сделать так, чтобы все понятно было даже Обманутому. А маршрут сами стройте, я вообще-то никогда в этих землях не был.
Не был… То есть вы, Семерка, попали сюда не через Врата?
Не через разрушенные Врата. И именно историю того, как мы оказались здесь, я и намереваюсь рассказать в этой вашей столице. И того, как появились Врата, и того, отчего, как я думаю, они пали. А ты лучше следи за миром вокруг. А то получишь стрелу промеж глаз, и, хоть и Феникс бездумный, но все равно жить дальше не сможешь.
Надо было оставить тебя в Госларе.
Поздно.
Поздно, да. К моему очень большому сожалению — в реку я эту «филактерию» не выкинула сразу, и теперь Лоак, древний маг-заклинатель духов, периодически возникает в моей голове, скрипучим голосом озвучивая всякую ерунду. Или не ерунду… Когда как.
И при чем здесь одиночество? Мне всегда хватало собственного общества.
Ингрид на поводу шла легко и ровно. Груз воды в любезно предоставленных оркой тыквенных флягах был все же куда легче меня-седока, и лошадь явно приветствовала уменьшение веса на своей спине.
— Вы в курсе, что за нами следят? — осведомился шедший последним налегке фронде.
Часть его вещей вез Грендель, а в части, вроде спального коврика, эльф вообще, кажется, не нуждался.
Я обернулась, пытаясь найти соглядатая. К вечеру первого дня пути вокруг простирались ровные поля ржи, обильно усеянной черными точками порчи. Не стоит есть хлеб из муки, получающейся от такого вот урожая, пусть и всходит он, говорят, легче обычного. При том порченную муку иногда добавляют нечистые на руку торговцы или пекари к обычной, чтобы товара больше было. И никакие ведь запреты не останавливают…
Некоторые говорят, что такие вот поля появляются из-за слишком частого использования рядом магии. Другие верят, что это — влияние Сурта. Хотя как-то один ученый магик и вовсе доказывал, что это просто такой вот странный паразит, который, если попадает в хлеб, едящих его с ума сводит и убивает потом.
Мне доводилось один раз видеть, как в голодный год в одной из деревень ели испеченное из порченной муки. А после кто Владык видел, а кто деймонов…
Но сейчас вокруг было тихо и спокойно, и поля с взошедшим на них опасным зерном взгляд не радовали, но и сами по себе угрозы не представляли. Да и мы пока не то что не подошли к Протиполу, но и от Толара недалеко ушли. Впереди справа виднелись несколько покосившихся домиков, где, судя по всему, раньше жили местные фермеры, теперь, из-за заражения полей, перебравшиеся в город.
Но ни впереди, ни позади, ни справа, ни слева, не было ни движения, ни шороха. Только разбитая дорога да шелест ржи. И магии вокруг нас я тоже не чувствовала.
— Следят? — несколько недоверчиво спросил Витор. — Никого же не видно, да и нет никаких чар.
Ну хоть в этом он со мной согласен.
— Не чары, — фронде указал рукой куда-то высоко в небо над нашими головами. — Ястреб. Фамильяр.
— Кто-то из Толара? — предположила я.
Там-то у бандитов явно маг был, и скорее всего и коллеги по ремеслу у него имелись.
— Нет, — золотистые глаза фронде казались чуть более темными, чем обычно.
После похищения Дианель и стычки с Лютым и его приятелями он все время находился рядом с нами в эльфийском облике. А еще Милатиэль нет-нет, а кидал долгие взгляды то на меня, то на чародейку. Словно в том, что кто-то тут упертый баран, есть моя вина.
— Я не знаю, чей это фамильяр. Но чувствую его нити связи с подобным мне.
— Еще один фронде?
Они же редко выбираются из своих лесов, а тут и природа-то… Кое-где умирающая, а кое-где и уже мертвая.
— Нет, эльф.
Мда. Значит вряд ли из Толара. В такой дыре с бандитами кто-то из долгоживущих вряд ли бы захотел дела вести.
— Может быть это совпадение, — продолжил фронде, — но все же у меня возникло ощущение, что кто-то довольно давно идет по нашим следам, пусть и на почтительном расстоянии.
Я пожала плечами.
— Увы, это не повод для нападения. К тому же и нападать пока некого. Можно попробовать убить фамильяра…
Витор возмущенно фыркнул.
Истинных фамильяров бесполезно убивать. Они — духи, связанные с душой мага-владетеля и подпитывающиеся от нее. Их тела лишь видимость для существования в этом мире. Если такое тело разрушить, то фамильяр, когда волшебник пожелает, вернется вновь в том же обличье
