Милые наши люди! С клеймом Тьмы — и стоило мне подойти поближе, как от вспыхнувшего Дара меня в жар бросило.
Видимо, они-то уже были в резонансе — и смотрели на меня приветливо, даже радостно. И на их шинелях красовались нашивки с черепом: наша будущая особая часть.
— Ты рада? — спросил Норис. — Вот скажи государыне, что ты их видела. Тридцать шесть человек!
— Это те, кого вы по всему Прибережью нашли? — спросила я.
— Не только, — сказал Норис. — Тут двенадцать человек из Девятиозерья, трое — из Запроливья. Беженцы.
А мой взгляд зацепился за совершенно неожиданную фигуру.
— Леди! — закричала я. — Вы ведь женщина?
Мощная, на самом деле, была тётка. С могучей грудью, с бёдрами и животом, как раньше духов земли и плодородия рисовали. И с живописнейшей волосатой бородавкой на носу.
— Ну что вы, леди Карла, — сказала она уютным голосом, — какая же я леди? Я мэтресса Ика, с мыса Тумана. Ика из дома Серых Птиц, теперь вот — штаб-офицер-некромант, — и улыбнулась.
— Мэтресса Ика — результат проверки бабок-травниц, — сказал Норис. — Недурная была идея.
— Да я и не знала, что я некромантка, — смущённо улыбнулась Ика. — Гадала я вот… духов слышала. Оказывается, Дар есть, хоть и слабенький…
— Мессиру Валору добавилось работы, — сказал Норис. — Мы будем учить их взаимодействовать с военными, а вы — своему будете учить. И проверять возможности. Это наш боевой резерв, леди… думаю, в свете текущих событий нам понадобятся обученные кадры. Хорошо обученные некроманты. Такие вот дела.
— А как их устроили? — спросила я.
— Штатно, — сказал Норис. — Поселили в казарме кадетского корпуса — пришлось немного потеснить мальчишек. И обучаться они будут там же, а мессир Валор будет приходить на лекции.
— Хорошо бы, чтобы и Ольгер, — сказала я. — Ну хоть кратенько. Знаешь, нам сейчас, оказывается, алхимия тоже понадобится. Валор расскажет о метках, знаках вызова и защиты, об основах некромантии, а Ольгер — о самых простых алхимических вещах. Ну вот о зеркальном телеграфе, о том, как эликсир собрать… А то, знаешь, очень неприятно смотреть на алхимическую формулу и вообще не понимать, что там написано.
— Попробуйте убедить Ольгера, милая леди, — ухмыльнулся Норис. — Он к вам прислушается.
Я только фыркнула. У Нориса вечно бог знает что на уме.
Я возвращалась к Дворцу и думала: надо же, со всей этой кучей событий, которая накрыла сверху, как девятый вал, я ничего вокруг не вижу — а ведь весна уже скоро. Это солнце… снег стал влажным и блестящим, эта наледь — из-за того, что сверху подтаивает, а ночью, когда резко холодает, замерзает снова. И такое ясное небо — такая яркая голубизна небес, говорят, бывает только на побережье. И запах… уже весенний запах. Свежий солёный ветер с моря…
И сосульки на карнизах намёрзли. Верный признак.
Я шла и думала: у меня было так темно перед глазами, что ничего я вокруг не видела. Ничего не видела, кроме цели.
Неужели так будет снова? Если начнётся война… когда начнётся война…
У меня сил не было додумать до конца.
А во Дворце меня тут же поймал дежурный лакей — сказал, что государыня и мессир Валор ждут в каземате. Хорошее дело, подумала я. Вот тут им всё и расскажу.
А у них там была лекция.
Все детки, которые остались в столице, были там. Мне даже показалось, что они выросли за то время, пока больше общались с жандармами, чем с нами. Байр казался юношей: хоть и не стал выше ни на пол-пальца — раздался в плечах и возмужал лицом. Ален снова сидел с ним на одном стуле и выглядел слегка потусторонним: даже днём его глаза чуть заметно светились. А Жейнар вырос, просто вымахал, и отрастил чёлку, и чёлка прикрывала бинты на лбу и то место, где глаз был… с лица пока так и не снимали бинты. И Норвуд вырос, и форма на нём сидела просто щегольски. Только Ларс как был маленьким белым котёночком, так и остался — и он сидел на полу около стула Вильмы и тёрся щекой о её руку, как котёнок.
А Валор рассказывал про Узлы. На доске была нарисована звёздочка Церла с двумя Узлами, и Валор дорисовывал мой третий. Я ему помешала.
— Дети! — сказал он торжественно. — А вот и леди Карла, которая сумела улучшить гениальный ход Церла.
— Мне деваться было некуда, — сказала я. — Я от ужаса его улучшила.
Вильма притянула меня к себе.
— Бедная Карла, — сказала она грустно. — Дорогие друзья, мне так жаль… я доставила всем столько хлопот…
— Государыня, не огорчайтесь! — тут же попросил Ларс.
— Но таки да, — тихонько сказал Байр. — Я думал, помру вместе с вами…
— Ладно, всё, — сказала я. — Вы ведь говорили про Узлы. Валор, Норис вам сказал, что вам ещё и взрослым некромантам придётся давать уроки?
— Они приехали? Взрослые? — тут же спросила Вильма. — Их хорошо разместили?
— Как подобает будущим офицерам, — сказала я. — Знаешь, мне так нравятся эти черепа на рукавах у особого отряда! Как простая эмблема, как у любых других офицеров… сразу понятно, что наступило новое время.
— У меня тоже такая будет, — сказал Жейнар мечтательно.
— Тебе нужно сперва выздороветь, — сказала я.
— Что-то мне подсказывает, — сказал Валор странным тоном, — что у нас всех такая будет, — и не дал мне возразить. — Итак, мы остановились на свойствах Узлов и искусственных тел.
— Простите, Валор, — сказала я, — с Узлами мне ясно, а вот тела… Мне кажется, просто интуитивно кажется, что свои кости лучше, чем чужие, хоть самые чистые… но почему? Я вообще права?
— Не знаю, — сказал Валор. — Не рассматривал проблему с этой точки зрения. Но если государыне будет угодно, можно попробовать обсудить и сравнить.
— Я чувствую себя отлично, — тут же сказала Вильма. — Милая Карла, я даже не ожидала… Впрямь прекрасно. Знаешь, дорогая, я думала, что искусственное тело будет ощущаться как нечто чуждое… впрямь как протез… но нет. Я — это я. Только порой с удивлением ловлю себя на мысли, что не могу дышать и двигать языком, — и улыбнулась голосом и глазами. — У меня странное тело, но это моё тело. Я ощущаю даже прикосновение одежды — и когда я смотрю на себя в зеркало, мне кажется, представь, что мои чувства отражаются на лице, хоть и не так ярко, как раньше.
Тяпка её внимательно слушала и виляла хвостом: она, наверное, тоже думала, что её чувства отображаются совсем неплохо. А я подумала, что у неё, видимо, всё-таки собачье, а не человечье чутьё, раз такое дело.
— Вот и разница, дорогие дамы и господа, — сказал Валор. — Видите ли, дети, если её прекраснейшее величество ощущает себя собой, то я, как ни поверни, нахожусь внутри протеза. Отличного протеза, но… прикосновения одежды я не чувствую. Осязание — не самая, увы, сильная моя сторона сейчас. Я ощущаю кончиками пальцев, насколько тверда или мягка поверхность, и очень слабо, словно сквозь перчатку из плотной кожи, чувствую холод и тепло. Я не чувствую ничего похожего на боль. Если, например, ударюсь локтем о стол — лишь толчок. До того, как леди Карла связала меня с этим телом третьим Узлом, я задумывался, как лучше сесть или поставить ногу, теперь движения даются много легче, но… я призрак внутри искусственного тела. Хоть мне и стало в нём много приятнее — всё же существует тело и существую я. Я не стал одним целым с протезом. Возможно, это ещё придёт, когда я окончательно привыкну.
Я слушала их — и тёмная пелена клочьями облезала с души. Вильме хорошо. И Валору лучше. По крайней мере, здесь я справилась.
— Леди Карла, — вдруг сказал Байр, — а если я захочу… кого-нибудь привязать?
И все тут же на него посмотрели.
— Ну, видите ли, Байр, — сказал Валор, — большая часть душ сразу же после смерти покидает юдоль земную… Остановить душу на пути к престолу Господа — большой грех…
— Но я и не говорил про большую часть, — сказал Байр. — Вот есть несчастный дух, которому надо доделать что-то, закончить… Я могу привязать?
— Если вы пойдёте по пути Церла, — сказал Валор, — а это, должен вам сказать, изрядно скользкая дорожка…
