Я еще немного побродила, пытаясь найти выход на крышу, чтоб с одной из башенок обозреть окрестности. Но то ли выход наружу был не предусмотрен, то ли я недостаточно тщательно его искала… Очень скоро я уже шерудила в центральной горенке, выискивая, чем бы похрустеть. Хозяева жили богато — на еде не экономили. Тут была и прорва вяленого мяса, и мешок ноздреватых сухарей, и целая батарея бутылей темного стекла в пристенном шкафчике. Я разложила добычу прямо на полированном столе, счастливо вздохнула и приступила. Я жевала и чавкала, откусывая попеременно то от мяса, то от хлеба, запивая все это пряным шипучим вином прямо из бутыли. Мягкий игривый напиток пузырился на языке и теплой тяжестью оседал внутри живота. Уфф! Красота! Прибрать за собой сил уже не было. Я едва доковыляла до спальни и, как была, в измазанных глиной штанах и рубахе, рухнула на постель. Последней мыслью было, что неплохо бы еще зайти в библиотеку, взять чего увлекательное почитать перед сном, для полного, так сказать, комплекту…
— Почему, когда я тебя встречаю после долгой разлуки, ты всегда пьяна, как истрийский рыбак?
Я вздрогнула всем телом и открыла глаза.
За время моего сна около кровати появилось большое кресло с подлокотниками, и в нем вальяжно расположился какой-то знатный господин. Лет двадцати пяти — тридцати на вид, одетый в расшитый серебром черный камзол.
— И-извините, — пролепетала я, подтягивая колени к подбородку и пытаясь скрыть свои грязные ноги.
Синие глаза незнакомца смотрели на мои манипуляции с легким презрением:
— «Извините» в сундук не запрешь.
Вот ведь, ёжкин кот, положеньице. То, что хозяева люди непростые, и так ясно было. Последние сомнения развеялись, когда я флюгер во всей красе рассмотрела. Дракон там был — славный такой хищный дракончик, с открытой пастью и закрученным на манер свинячьего хвостом. В Валахии любая деревенская дуреха герб правителя знает. Значит, передо мной особа, приближенная к господарю. Ну и чего говорить? Вздернуть повыше подбородок и выдать что-то вроде: «Клан Мареш компенсирует вам причиненные неудобства»? Или наоборот — опустить очи долу и предложить самой тут все прибрать да простирнуть постельное бельишко, пока грязь не въелась?
И тут меня огнем обожгла мысль: он знает меня! Он сказал, «всегда встречаю»!
— Истря — это где? — спросила я, чтобы заполнить повисшее молчание.
Нельзя же с места в карьер к нему пристать — «дяденька, а скажите, как меня зовут». Это же не Дарина, не будет он со мной хороводиться. Сразу видно, высокомерный мужик, чванливый. Нет, не помню я его. Ни кудрей смоляных, ни скул высоких, ни этих прихотливо изогнутых губ.
— Чего? — совсем не по-благородному опешил собеседник. — Какая еще «истря»?
— Ты сказал, как истрийский рыбак…
— Глупый вопрос, — устало прикрыл глаза хозяин. — Сама по карте посмотри при случае, где река Истр находится.
Я обиделась и покраснела. Издевается еще, злыдень!
— Ну и что мне теперь делать прикажешь? — задумчиво проговорил он. — У меня совсем нет времени еще и с тобой разбираться.
— Так я пойду тогда, — суетливо вскочила я с кровати. — Как говорится, спасибо этому дому, пойду к другому.
Если по-честному, уходить я не собиралась. Ну пока мне кое-кто на вопросы не ответит. Но язык продолжал молоть бессмыслицу:
— Я же случайно забрела — округу оглядеть. Мне к реке надо, в долину. Думала, с твоей башенки обзор хороший будет. А так-то меня сестрица уже давно дожидается…
— Сестрица? — хмыкнул хозяин. — К сестрице я тебя сей же час отправить могу, и по лесам бродить не придется.
Он резко поднялся с кресла и направился к двери:
— Пошли, птица-синица, сейчас портал активируем…
Чего он там дальше говорил, пока я на ватных ногах шла за ним следом, я не слушала. В моей голове столько мыслей играло в салочки, что я всерьез стала опасаться, как бы какая из них не вывалилась да не покатилась под ноги к неизвестному колдуну. Портал… Знакомый из прошлой жизни…
Мы быстро спустились по лесенке, провожатый хлопнул в ладоши, и под потолком зажглись мириады крошечных огоньков. Я прищурила глаза, чтоб гобеленовое многоцветие опять не сыграло со мной злую шутку. Хозяин быстро осмотрел несколько картинок подряд, удовлетворенно хмыкнул и провел по поверхности одной кончиками пальцев. Ткань пошла небольшими волнами, будто опустил он руку в чан с водой, и я с удивлением заметила, что на этом полотнище изображен наш с Дариной двор — до самых мельчайших подробностей, вплоть до валяющегося в грязи кнута. Из трубы избушки валил дым, и мне даже показалось, что до меня донесся густой запах готовящегося обеда. Видно, сестрица и без моей добычи разыскала, из чего снедь наготовить.
— Иди, — велел хозяин, протягивая мне свободную руку. — Я помогу.
Моему прыжку могла бы позавидовать болотная лягушка, тем более что сиганула я не вперед, а назад:
— Я не могу!
— Поторопись, мне трудно долго держать его открытым!
Я заметила бисеринки пота, появившиеся на лбу колдуна. А ведь не врет! Действительно эта волшба забирает у него много сил.
— Говорю же, не могу я сейчас, — прижала я к груди сложенные руки. — Я же в твоей опочивальне свои вещи оставила. Сумку охотничью. Меня без нее сестрица без соли съест.
Хозяин несколько секунд испытующе смотрел на меня. Я подняла бровки домиком и шмыгнула носом:
— Сестрица-то вообще все без соли может. Волки, когда чего зубами рвут, приправами не озабочиваются…
Кого-то мне мое неудержимое словоизвержение стало напоминать. О, точно! Пришлый Антон, его школа.
— А пищеварение у волков вообще отдельная история…
— Все-все! — Хозяин поднял руку в защитном жесте. — Хватит болтовни. Дуй наверх. Забери свое имущество. Только быстрее — одна нога здесь, другая там.
Я радостно кивнула и дробно взбежала по лестнице. Сумка валялась под кроватью. Я опустилась на колени и вывалила на пол содержимое: пук волосяных нитей, какие-то крошки, кремневый камень для разжигания огня, колышки, моток веревки. Я нащупала на поясе нож и приступила к исполнению задуманного.
Терпение хозяина истощилось уже через несколько минут. Он ворвался в свою спальню, как взбешенная летучая мышь, которых в наших краях называют ночницами. Черный, страшный, разъяренный. В два больших шага оказался на середине комнаты. Его синие глаза метали молнии, рот кривился в злобной гримасе, мокрые прядки волос прилипли ко лбу. Правая рука, которой он держал портал, открытый в тканом гобелене, была такой красной, будто обварил он ее в крутом кипятке.
