Направляясь в спальню, она услышала голос отца.
— … лежишь тут один, а негодная девка развлекается с господами! Топит себе печь, драит полы, а я тут голодаю!
— Мне кажется, Хильда замечательная дочь, — сухо заметил Андреас. — Подумай, как бы ты жил, если бы у тебя ее не было!
Палач фыркнул.
— Мне было бы куда лучше! Привел бы бабу. Ведь кто пойдет в дом, где заправляет перезрелая девица? Сплошная зависть и грызня!
— Это не Хильда отпугивает женщин, — заметил Андреас, — но мы можем найти ей пристанище, она этого заслужила. А у тебя будет возможность устроить свои дела.
— Это она сама напросилась? — рявкнул палач. — Впрочем, это меня не удивляет, ей никогда не было здесь хорошо. Она в точности как ее мать, такая же надменная, ей бы говорить только о цветочках, да о музыке, да о всяких пустяках! Обе падки до чтения — надо же такими уродиться! Мамаша всему и научила дочь, она думала, что из нее что-то получится…
Все четверо чувствовали себя не очень уютно в обществе Юля Ночного человека.
— Повернись-ка на живот, — холодно произнес Андреас. — Маттиас посмотрит на твою спину.
Со стоном и оханьем тот перевернулся.
Раны были не опасные, так что через день он уже сможет подняться.
Ей представили Бранда и Калеба — и у нее даже дух захватило. Ее представили! Мать говорила, что так делают богатые.
Она была в затруднительном положении. Следовало ли ей угощать их земляникой? Всех четверых? На каждого пришлось бы совсем мало ягод. Следовало ли ей пригласить их придти завтра?
И пока она размышляла, в дом вошел, стуча сапогами, судья. Впрочем, она не знала, он ли это, но остальные обращались к нему именно так.
— А, мужская дипломатическая миссия! Уж не для того ли вы решили навестить Юля Ночного человека, чтобы он не сболтнул лишнего?
— Не говорите глупостей, — ответил Бранд, сразу заняв наступательную позицию, без малейшего намека на вежливость.
— Я вижу, во дворе находится предмет, означающий пожелание смерти?
— Да, — ответил Калеб. — Кто-то положил его, пока Хильда была в хлеву. Вы никого не встретили по дороге?
— Что? Нет, не встретил. Но лес велик.
Юль Ночной человек был в панике, услышав о пожелании смерти.
— Они хотят убить меня! Я знаю, что они хотят лишить меня жизни, только потому, что я случайно сказа…
— Случайно сказал что? — спросил судья.
— Нет, ничего.
— Говори! — сказал Андреас.
— Ну, ну, здесь я распоряжаюсь, — с важностью заметил судья. — Так что же ты сказал, Юль Ночной человек?
— Нет, ничего особенного, — ответил тот уже более покладисто. — Я сказал только про карету, которая стояла весной там, внизу. И больше ничего.
— Это было ночью? — спросил Бранд.
— Да. Поздно вечером, — ответил он более уверенно. — Ночной человек выходит из дому только в темноте.
— Ты видел, кто был там?
— Нет, в карете никого не было. Она просто стояла там. На следующий день я ее уже не видел.
Во время этой беседы Хильда стояла чуть поодаль, отвернувшись от Андреаса. Он казался ей таким неотразимым, что ей чуть не стало дурно! Но все были настолько захвачены тем, что говорил ее отец, что не обращали на нее внимания.
— Как выглядела карета? — спросил Андреас.
— Как выглядела? Как карета, разумеется. К тому же было темно.
— А лошадь?
— Что?
— Как выглядела лошадь? — нетерпеливо спросил Андреас.
— Этого я не знаю. Возможно, конь был гнедой масти.
— Ура… — пробормотал Калеб.
— Ты слышал тогда что-нибудь?
— Ни звука.
— Но я совсем недавно что-то слышала, — тихо произнесла Хильда и тут же испугалась своей нескромности. Все повернулись к ней, и она снова закрыла передником лицо.
— Они разговаривают не с тобой! — бесцеремонно оборвал ее отец.
— Что же ты слышала, Хильда? — спросил Маттиас.
Не зная, кому повиноваться, она сказала «извините» отцу, а потом повернулась к Маттиасу.
— Когда я выходила из хлева, я слышала что-то в лесу…
— Шаги человека?
— Нет, — неуверенно произнесла она, — мне показалось, что кто-то ползет, удирает на всех четырех. Какое-то большое животное.
Все переглянулись.
— А потом я увидела вас. Вы шли с другой стороны.
После некоторого молчания судья как бы невзначай заметил:
— Значит, оборотни нынче ездят на конях и в каретах! Неплохо.
— Оборотни? — с изумлением произнесла Хильда.
— Не пора ли вам кончать с этими небылицами? — вспылил Бранд.
— И что же с этим оборотнем? — спросил со своей постели палач.
— Наш уважаемый судья рассказывает всем сказки о ведьмовстве и колдовстве только лишь потому, что знает, что Люди Льда на протяжении многих поколений обладали такими способностями. Он утверждает, что женщины были загрызены заживо. Это вздор!
— Не вам об этом рассуждать! — судья тяжело дышал из-за ущемленного самолюбия. — Зарубите себе это на носу, а то как бы вас не вздернули!
— Так я ему и поверил! — ответил Бранд, демонстративно поворачиваясь к судье спиной. — Человек, который настолько глуп, что сжигает мертвецов, чтобы те не могли после смерти заниматься ведьмовским искусством, не должен вершить суд над другими! Но, к счастью, здесь находится Калеб, так что у нас есть к кому обратиться.
Прерывисто дыша, как рыба на песке, судья произнес с угрозой:
— Подождите у меня, я всажу вам нож в глотку!
— Я в этом не сомневаюсь. Если вы что-то вбили в свою деревянную башку, то спасенья нет!
— Оставьте меня в покое! — заныл Юль Ночной человек. — Я болен, мне нужен покой.
Они могли это понять. Уходя, Маттиас произнес к величайшему облегчению Хильды:
— Мы придем завтра утром, как и договорились.
— И не выходи из дому вечером, — предупредил Андреас, — запирай дверь покрепче!
— Хорошо, спасибо, — прошептала она, приседая, сама не желая этого, в реверансе. — Могу я… попросить вас покрепче запереть хлев? Если сюда явятся ведьмы, они доберутся и до коровы.
— Разумеется, — серьезно ответил Бранд. — Хочешь, кто-нибудь из нас переночует здесь?
Щеки ее залились румянцем.
— О, нет, в этом нет нужды, — выдохнула она, думая как раз противное.
Когда они ушли, Хильда придвинула к двери шкаф. Потом снова развесила белье и легла спать. В вечерней молитве она попросила защитить ее от злых сил тьмы, потом свернулась в клубок и начала рассуждать: «Ты дочь палача, ты стоишь на самой низкой общественной ступени. Никто не хочет тебя. Как же ты можешь мечтать о мужчине из Линде-аллее?.. О, дай мне помечтать! В моей жизни было так мало грез! И они никому не причинят вреда — ведь это всего лишь грезы…»
На следующее утро она встала рано, чтобы приготовить все к их приходу. Она вся трепетала, замешивая тесто и раскладывая его на большие, разогретые противни. Чтобы не разбудить отца и не нарваться на расспросы, она делала все тайком. Потом пошла в хлев.
