Да, война, конечно, дело рискованное, но в данном случае Джарсин и сама догадывалась, что без борьбы, скорее всего, не обойдется. Противников у архимагички было достаточно, хотя с ее силами она не представляла, кто бы мог бросить ей вызов, кроме, пожалуй, некоторых других архимагов, и то в альянсе, в союзе между собой… Например, Вильтон мог бы создать такой альянс или даже Марсия Клин, она по любому поводу пробует сначала повоевать, а лишь потом начинает думать. И ведь очень-то глупой ее не назовешь, она по-своему умна, вот только воевать слишком любит, и смотреть, как воюют, – это у нее основное развлечение.
– Кто победит в войне? – спросила Джарсин.
– Все победят, захватив то, чего не ожидали, и все проиграют, потому что получат то, чего заслуживают и хотят.
Типичный ответ пифии, с раздражением решила Джарсин. Но она сама была виновата, она потребовала прорицания, не решив еще про себя, какой вопрос следует задать, сформулировала лишь свое требование, и то – слишком размыто, слишком неопределенно в частностях. Хотя частности она видела довольно ясно, если незаметно для себя тоже впадала в состояние предвидения, вот только без транса и потери общего контроля.
– Я сумею одолеть врагов, если они найдутся?
– Самоуверенность – не то, в чем следует искать подтверждение пифии… Враги найдутся, оружие следует ковать уже сейчас, его тебе может не хватить. Хотя бы ты и полагала, что этого не случится. Великая развилка мира проявится и в этом тоже. Ее создадут не герои и не маги, а обычные… – Дальше снова на незнакомом языке, кажется, что-то о древних богах.
Именно о древних, а не о Пресветлых, как обычно получалось при использовании Колодца и Ванды. Джарсин автоматически приготовилась обострить свою память, чтобы и через много лет при желании вспомнить едва ли не каждый звук, который сейчас выговаривала Ванда, и разобраться в этом предсказании на незнакомом наречии, но потом решила этого не делать. Прорицание все равно получалось каким-то невнятным и не слишком подробным, как ей хотелось. А спросить еще раз, по любому конкретному поводу – всегда возможно. Так что не стоило, как говорилось в простонародной поговорке, съедать весь пирог за один раз.
– Что мне следует знать определенно?
– Две вещи. – Ннеожиданно Ванда сникла, сделалась маленькой, как девочка, почти карлицей. И заговорила едва ли не с детским присюсюкиванием, это было странно, получалось, что уже третий демон высказывался через нее: – Первое. Все, чего ты добьешься, произойдет уже скоро, всего-то через десять недель или около того. Точный срок может наступить и чуть скорее, и чуть позже. На него повлияют блуждающие звезды, положение которых должно соответствовать возможной развилке мира… После прохождения этого срока состояние звезд будет не самым удачным для того, что ты задумала…
Всего-то десять недель, подумала Джарсин, менее трех месяцев. Хотя конечно, это имело значение лишь для Нижнего мира, здесь, в Безвременье, эти недели можно было растянуть на годы, при желании. Вот только… положения звезд магии не поддаются, командовать ими не умеет никто, кажется, даже боги сложили их по единому закону и отошли в сторону, не вмешиваясь более в их знаки и в силы, которые определяют их положения. Значит, действительно придется торопиться.
– И второе. Произойдет то, что произойдет, хочешь ты этого или нет. Ты столкнешься с магией Неведомого, что всегда неожиданность и неопределенность, некоторые вещи могут остаться непостигнутыми, непонятыми, неувиденными.
Да, такую штуку, как какое-либо случайное совпадение в событиях, прорицательницы могли не увидеть, не умели порой даже определить его приблизительного проявления, потому что это было уже нечто запредельное, или, как говорилось в древних трактатах, это были игры Пресветлых богов, и они не поддавались простому или даже магическому знанию и учету заранее.
Кажется, Ванда или те силы, что стояли сейчас за ней, начинали повторяться. Был, правда, еще один вариант, согласно которому ей, Джарсин Наблюдательнице, придется столкнуться с неожиданностями дважды, но это уже… Этого, скорее всего, не будет, этого просто не могло быть. Хотя второй раз она назвала это неопределенностью, но… Нет, вероятно, этого не будет, не должно быть.
Наблюдательница еще немного послушала, что говорит Ванда, а пифия определенно пошла по кругу, повторяла высказанное, что уже сложилось в сознании Джарсин в целостный план. Конечно, можно было таким образом, через многократные повторения, выяснить кое-какие любопытные детали, но стоило ли этим заниматься? Детали возникнут сами собой, не в них заключалась суть дела, которое архимагичка решила совершить. И потому в ней медленно зрела уверенность, что Ванда на этот раз не справилась с заданием, но делать нечего, следовало пока согласиться на то, что Пресветлые сочли необходимым ей поведать.
Несколько минут Джарсин даже раздумывала, не слишком ли она много взвалила на Ванду, возможно, ей следовало бы привести в замок не одну пифию, а несколько и оставить Ванду только для управления всеми хозяйственными нуждами замка, вот только… Если пифия в жизни не соприкасалась постоянно с ней, с Госпожой, это грозило другими осложнениями, слишком туманными предсказаниями и даже ошибками при их толковании. Нет уж, решила Наблюдательница, пусть будет так, как есть. Это все же было надежно, не то что разные нововведения, а уж их-то у нее в ближайшие недели будет достаточно, даже с избытком.
Кнет тоже странновато как-то заснул у подножия того возвышения, где стоял диванчик Джарсин. Он устроился в позе обиженного ребенка, и по его лицу можно было прочитать, что ему снится что-то очень неприятное или страшное. Наблюдательница поднялась на ноги, толкнула шута ногой. И лишь тогда сказала Ванде:
– Довольно, можешь возвращаться. Ты мне опять понадобишься.
Хотя пифии полагалось бы после транса отдохнуть, но Джарсин не была к этому сейчас расположена. Она вышла из комнаты Колодца, Кнет тащился за ней, припадая на ногу, которую отлежал на твердых камнях в своем неожиданном сне.
– Госпожа, а что там было? Неужто я все проспал, вот незадача, и не знаю теперь ничего.
– Ты никогда ничего не знаешь.
– Но ведь и тебе, Госпожа, случается не знать чего-либо… Иначе бы ты не спрашивала демонов.
Вот это была уже наглость. Джарсин остановилась, повернулась и влепила шуту крепкую оплеуху, тот отлетел к стене, захныкал, закрывшись, опасаясь новых ударов. Впрочем, ему доставалось и сильнее, и он это помнил, поэтому хныкал фальшиво, просто обозначал таким образом прощение.
