— Ты говорил, что четырехлистный клевер приносит не только удачу, — продолжила я. — Мне любопытно, для чего еще он годится?
— Например, чтобы кормить лошадей.
Так нечестно. Нельзя говорить загадками, а потом делать вид, что ничего такого не имел в виду.
— Для чего еще нужен четырехлистный клевер?
Его голос оставался все таким же невозмутимым.
— Чтобы отпугивать змей.
— Еще?
— Чтобы лечить укусы скорпионов.
— Еще?
— Чтобы видеть фей. — Люк прыгнул с нарисованной линии на тротуар. — Все. Закрыли тему. — Он взял меня за руку и потянул за собой. — Перестань умничать, и давай съедим мороженого.
Пусть и не мечтает замять разговор!.. Я остановилась у входной двери.
— Что значит «умничать»?
Он ткнул в меня пальцем.
— Именно это мне в тебе и нравится. Ты внимательно слушаешь. Внимательно смотришь. Поэтому у тебя все хорошо получается. Ты во всем добиваешься совершенства. Может, хоть на минутку перестанешь мучить меня вопросами, и мы купим мороженое?
Он потянул меня в прохладное помещение, и я уступила, хотя мое сердце билось как сумасшедшее. Необычный. Не такой, как все. Я знала, что мне стоит как можно быстрее бежать от него, бежать домой… Но я на него запала. Запала, в смысле запала, как сказал бы Люк.
Он изучал меню. Я неожиданно выпалила:
— Раньше я считала, что плохие парни мне не по душе.
Его лицо озарила широченная улыбка.
— Больше никаких вопросов, мы же договорились. Что тут самое вкусное?
Я столько раз ела мороженое вместо обеда, что не задумалась ни на секунду.
— «Шоколадная мечта».
За прилавком стояла Сара Мэдисон, которая иногда работала со мной в одну смену. Рыжая, фигуристая, она с нескрываемым интересом посмотрела на Люка.
— Чем могу помочь?
Он вежливо попросил две «шоколадные мечты», и Сара, делая вид, что мы незнакомы, старательно продемонстрировала ему белозубую улыбку. Я облокотилась о прилавок и сделала вид, что мне все равно. Она флиртовала с любым хотя бы слегка симпатичным парнем, а Люк был более чем симпатичным. Она заигрывала с ним не для того, чтобы досадить мне. И если Люк чего-то стоит, он не поведется на ее кокетство. Но я не могла не проверить, какое действие оказывает на него преувеличенное внимание Сары. Пока он отсчитывал купюры, его лицо оставалось невозмутимым, как и всегда, но губы тронула чуть заметная озорная улыбка. Он сделал шаг ко мне.
— У тебя что-то на плече. — Под взглядом Сары Люк легонько провел пальцем по моей коже. Мое сердце забилось так сильно, как будто хотело пробить дырку в груди. — Всего лишь пылинка. — Повернувшись к Саре, он забрал мороженое. — Можете оставить сдачу себе. Ди, давай поедим на улице.
Улыбка Сары исчезла. Интересно, скажет она мне что-нибудь потом или нет. Интересно, дотронется ли Люк до меня еще раз.
Показав подбородком на дверь, Люк повел меня назад на невыносимый солнцепек. Стоянка была пуста. Мы сели прямо на асфальт в тени машины. А сидеть в тени и есть мороженое приятно даже на асфальте.
— Ну и что там с моим плечом?
— Тебя надо было спасать, разве нет? — Люк улыбнулся и лизнул мороженое.
— Нельзя так делать без предупреждения. Я могла упасть от неожиданности.
В его голосе послышалось что-то вроде самодовольства.
— Тебе понравилось?
Кровь прилила к щекам. Я сделала вид, что изучаю капельки мороженого на краю вафли.
— Дурацкий вопрос.
— Для меня это ново. Я никогда не пробовал ухаживать за девушками. Здорово, что я хоть чему-то научился по фильмам.
Мне очень хотелось ему верить, но я не могла.
— Раньше ведь у тебя были подружки.
Он покачал головой.
— Ни одна девушка не нравилась мне настолько, чтобы я свернул со своего темного пути. Можно я потренируюсь на тебе?
Слово «потренируюсь» меня взбесило.
— Нет, нельзя.
Люк вздохнул.
— Да, ты умная. Ну хорошо, ты не возражаешь, если я буду поблизости еще какое-то время? Я тобой увлекся и хочу понять почему.
— Сильно сказано. Растениями увлекаются садоводы. Звездами увлекаются астрономы. Жуками увлекаются… мм… жукологи. Не уверена, что хочу стать предметом изучения. Не знаю, стою ли я такого внимания.
Люк немного подумал.
— Стоишь. Ты совершенна во всем, что делаешь. Без всякой помощи со стороны. Ты совершенна во всем, потому что стараешься добиться совершенства. Никаких сверхъестественных сил. Просто упорный труд. Потрясающе!.. Ну вот, я снова тебя разозлил.
Я пыталась сделать невозмутимое лицо. Он ошибался, я совсем не злилась. Я была разочарована. Впервые мне не хотелось, чтобы мной восхищались за что-то. Я хотела, чтобы кто-нибудь увидел меня такую, какая я есть, — и восхитился. Я устала слышать, какая я чудесная и удивительная, от людей, которые ничего обо мне не знали. Я позволила себе поверить, что Люку нравлюсь я, я настоящая, а не будущая звезда, чье лицо появится на обложках дисков.
— Боже, ты так сердишься, что не хочешь разговаривать! — Люк придвинулся ближе, чтобы заглянуть мне в глаза. — На этот раз я действительно влип, да? Причем даже не понимаю, что я сказал не так!
Какой стыд — мой голос дрожал. Как я могла позволить довести себя до слез?
— Я устала слушать про свои способности. Я хочу, чтобы кто-то восхищался мною, даже если бы я была самой заурядной девушкой на земле. Во мне ценят только эту дурацкую арфу. Никто не видит, какая я на самом деле.
Люк осторожно вытер единственную слезинку, которой удалось ускользнуть.
— Не плачь, красавица. Ты совершенна во всем, что делаешь, именно потому, что ты такая, какая есть. Ты не можешь быть другой. Именно это меня и восхищает.
Часть меня хотела, чтобы его рука задержалась на моей щеке, однако гордость и смущение заставили меня оттолкнуть его руку. Я не собиралась создавать себе имидж плаксы.
— Я редко плачу. Только когда расстраиваюсь. Мне так… — Я попыталась найти правильные слова и одновременно собраться.
Он тихо произнес:
— У тебя мороженое капает.
Я с облегчением вернулась к рожку с мороженым. Мы доедали его в тишине. Потом я сказала, не глядя на Люка:
— Если я все еще тебя увлекаю, можешь немножко меня поизучать. Но «тренироваться» на мне не надо.
— Спасибо. — Он проглотил последний кусочек мороженого и, достав из заднего кармана связку ключей, положил ее себе на ногу.
Неожиданно для себя я спросила:
— Это ключи от всех твоих секретов?
Я тут же испугалась, что нарушила наше молчаливое соглашение и он испарится в клубах черного дыма. Но, казалось, вопрос его не смутил.
