М. Хмелинина - Дети Понедельника

- Сегодня света не будет!

- Как - не будет?! А расписание?! Оно же еще не готово! Включайте немедленно, вы что!

- А что - мы? Это не мы. Это Чубайс - весь район обесточили!

- Fucking shit! Кто это сказал?! А, так это я сказал…

- Не волнуйтесь, профессор, еще немного здесь поработаете, Вам и не такое покажется, - успокоила Шеллермана Лина тоном старожила; в конце концов, они с Майей провели в Академии уже несколько чудесных лет, наполненных яркими событиями и потрясающими даже их воспаленное воображение идеями старого маразм… замечательного директора.

В конце рабочего дня командированные волшебники отправились в ближайшее кафе, которое находилось примерно в двух автобусных остановках от Академии, где не было даже буфета, - перекусить и успокоить нервы. Шеллерман заказал чай, и когда две дымящиеся чашки уже стояли на их столике в углу, профессор достал из внутреннего кармана своей куртки маленькую бутылочку и аккуратно налил в каждую немного темной жидкости.

- Что это, Хьюго? Успокоительная микстура? - поинтересовалась профессор МакДугл, принюхиваясь к своему чаю.

- Нет, Марион, это бренди, - хмуро отозвался тот, пряча бутылочку обратно. - Я думаю, не повредит. Особенно - после того, что мы видели! - он с мрачным видом взял свою чашку и сделал глоток горячего напитка.

- Да уж! Впечатление весьма даже… сильное! Мне категорически не нравится то, что там происходит. Работа организована просто ужасно! Вы обратили внимание: начальство, с одной стороны, призывает сотрудников проявлять больше твердости по отношению к студентам, а с другой, само занимается попустительством, возлагая ответственность за его последствия на тех же сотрудников. Большинство преподавателей и кураторов давно махнули на все рукой и просто плывут по течению. Очень немногие действительно пытаются что-то делать, но понимания не встречают. Я бы сказала, ситуация… э-э…

- Удручающая, - сухо подсказал Шеллерман, отхлебывая чай.

- Совершенно верно, - согласно кивнула МакДугл, отламывая печенье. - А студенты? За столько лет преподавания я навидалась всяких - от гениальных до откровенно тупых. Но такого контингента я не видела никогда. Не думала даже, что студенты могут быть настолько… как бы поточнее выразиться…

- Безбашенными, - проговорил профессор Шеллерман, уставившись на свою чашку с таким видом, словно это она была во всем виновата.

- Да, именно так! А организация труда? Ужасающе тесно, но этого еще мало! Последним распоряжением начальства количество рабочих мест уменьшается вдвое! Один стол на двоих, два стула на троих, на целый кабинет - единственный тюбик клея! А в кабинете, между прочим, пятнадцать человек! Вы представляли себе такое, Хьюго, - делить кабинет с еще пятнадцатью сотрудниками? Это просто… просто…

- Омерзительно, - закончил предложение Шеллерман, так скривившись от отвращения, словно ему только что предложили отведать сырых дождевых червей без кетчупа.

- Именно! - Марион со стуком отставила в сторону свою чашку и обеспокоено покачала головой. - Я вообще не уверена, что мы будем в состоянии что-либо сделать. То, что там творится - это…

- Полный бедлам, - подвел итоги Мастер-Целитель, также отставил свою чашку и опять полез за пазуху. Шепотом выругавшись по поводу чертовых неудобных карманов в этом чертовом неудобном пиджаке, он снова достал маленькую бутылочку.

- Может, не стоит больше бренди, Хьюго? - спросила МакДугл, глядя, как он откупоривает бутылку.

- Это не бренди, - мрачно буркнул Шеллерман, плеснув ей в чашку щедрую порцию странно пахнущего варева, - это успокоительная настойка на травах. Именно то, что нам сейчас необходимо.

- Несомненно! - профессор МакДугл отпила остывшего чаю пополам со снадобьем. - Я так зла, что готова отправиться туда и просто спалить это… эти… этот…

- Балаган! - профессор Шеллерман согласно кивнул и глотнул настойку в чистом виде прямо из горлышка.

- Да, коллега, у Вас несомненный талант называть вещи своими именами. Но, надеюсь, Вы не станете подбирать точный эпитет тому, во что мы с Вами так неосмотрительно вляпались?

- Нет, не стану. В приличном обществе подобных… эпитетов воспитанные люди не употребляют. Все и так предельно ясно, - он спрятал лекарство в карман и допил чай. - Кроме одного - что мы будем делать?

- Я говорила когда-нибудь, что Вы мастер задавать вопросы, не имеющие ответа, Хьюго?

Утро выдалось серое и противное. За окном нудно сеял мелкий дождик, толстый слой облаков погружал улицы в полумрак. Профессор Шеллерман проснулся в отвратном настроении - под стать погоде. Выбираться из кровати не хотелось; меньше было только желание идти на работу. А уж необходимость влезать в строгий классический костюм и узкие изящные туфли просто приводила в бешенство. На самом деле Хьюго терпеть не мог так одеваться, однако Марион убедила его, что на будущих коллег следует произвести максимально положительное впечатление. Он неохотно согласился. Вот только эти самые коллеги, нахальные и безалаберные, настолько ему не понравились, что страдать из-за них и дальше профессор счел нецелесообразным, о чем еще вчера безапелляционно заявил профессору МакДугл. Та неодобрительно поджала губы, но возражать не стала. Марион никогда не созналась бы в этом, но она с интересом ждала, что будет, когда сотрудники Академии узреют Мастера-Целителя на следующий день. В Англии его манеру одеваться терпели с большим трудом, считая весьма странным чудачеством, которое компенсировалось лишь высочайшим профессионализмом молодого мага. А некоторые пожилые преподавательницы крестились, увидев его в коридоре и норовили тайком облить святой водой.

Профессор с удовольствием достал из чемодана любимое и привычное одеяние, злорадно соображая, как его новые коллеги на это отреагируют. Шоу ждать оставалось совсем недолго.

Он появился на работе ровно в девять ноль-ноль, материализовавшись в холле с оглушительным хлопком, сопровождавшимся клубами беспросветно черного дыма. До полусмерти напугав своим появлением двух первокурсниц и охранника, профессор, довольный собой и жизнью, отправился в рабочий кабинет.

Обитатели означенного помещения, как обычно, были предельно заняты: они усиленно болтали друг с другом, наверстывая пустые и одинокие ночные часы, и одновременно пытались заниматься работой. А поскольку никто из них не состоял в родстве с Юлием Цезарем, способным делать несколько дел сразу, получалось у них неважно. На шум в коридоре они не обратили никакого внимания - обитатели кабинета привыкли ко всему. Однако когда дверь резко распахнулась от мощного пинка, врезавшись в стену и повиснув на одной петле, все присутствующие обернулись на шум с разной степенью удивления и гнева. На пороге воздвиглась рослая фигура, облаченная в черное. Черные джинсы с заплатами на коленях и бахромой; черная, наглухо застегнутая куртка-косуха, со множеством карманов; черные ботинки-"гриндерсы", надежные, как танк, и такие же тяжелые; черная бандана, повязанная поверх черных же волос; и, наконец, черные зеркальные очки, скрывавшие взгляд пришельца и делавшие его лицо непроницаемым, как у Терминатора. В общем и целом, посетитель выглядел как самый правоверный байкер; не хватало только мотоцикла.