— Может, ты мне все-таки объяснишь, что происходит? Полукровка устало мотнул головой:
— О чем ты?
— Я вошел в Окармию совершенно свободно. Дошел до Золотого Цветка, ничего не совершал. Но стоило мне пересечь границу города — меня схватывают, и я оказываюсь в камере. Кого ты ограбил?
— Никого! — не выдержал Ила.— Я не совершал ничего криминального.
— Тогда почему?
Полукровка на миг поджал губы, размышляя, как ему лучше ответить, и медленно, с трудом подбирая слова, начал:
— Я сбежал из дома. Мой дядя, видимо, обратился в городскую милицию, чтобы меня нашли. А тебя задержали за компанию. Выяснили бы, что ты не имеешь к моему побегу никакого отношения, и отпустили бы... наверное.
— Я бы понял, если б это случилось в Шиамши,— отрубил Кебриан.— Но здесь земли лесных эльфов, а это совершенно другое государство.
Парнишка лишь нервно дернул плечом:
— По-моему, все на островах знают, что между темными и лесными уже лет пятнадцать заключен союз. Ходят слухи, что следующий правитель Шиамши одновременно взойдет и на престол Окармии.
— И что ж тебя сюда занесло? — спросил Кебриан.— Оставался бы на Крооне или в Кашмаире. Горные и речные с темными подобных союзов не заключали.
Окончание фразы, «только со светлыми», он благоразумно проглотил.
— Я забыл,— буркнул Ила, мрачнея буквально на глазах. Кебриан молча покивал, но все же не удержался:
— А сбежал-то ты почему?
На этот раз полукровка ответил не скоро: отводил глаза, вздыхал и наконец решился:
— Меня хотели женить.
Кебриан подавился смешком: слишком уж обиженным был взгляд Илы, чтобы улыбаться в открытую.
— И кто ж эта счастливица?
— Ая знаю? — взорвался мальчишка.— Можно подумать, мне сообщили! Просто поставили перед фактом — и все.
— И что в этом такого?
— А если б с тобой так поступили?
Кебриан лишь плечами пожал: воспитанный среди светлых эльфов, он искренне не понимал, что ж такого ужасного в подобном браке. Кто должен стать твоим спутником, всегда решают родители либо опекуны, ну если у темных все было по-иному... Это же просто нонсенс какой-то!
Но говорить что-то надо было:
— Ну...
— Мне восемнадцать лет! — выкрикнул Ила.— И я могу сам распоряжаться своей судьбой и выбирать, за кого мне вы... на ком мне жениться.
— Конечно-конечно,— торопливо закивал его собеседник. С проводником он был совершенно не согласен, но, попробуй скажи этому чайри слово — горло ведь перережет.
А мальчишка все не успокаивался:
— Савиш, значит, взрослый, ему двадцать пять, он сам за себя решает. А я виноват, что его, как меня, сразу после совершеннолетия не женили?
Кто такой Савиш, Кебриан понятия не имел, но подозревал, что вышеупомянутый, скорее всего, крупно насолил Иле.
Вот только разговор требовал продолжения, а потому Кебриан ляпнул первое, что пришло в голову:
— Но до Кроона ты меня проводишь?
Полукровка уставился на него широко открытыми глазами:
— Ты не передумал? Но я же...
— А что ты? Мы ж договорились. Переходим Кроон — и я тебе плачу.
— А не боишься?
— Чего? — не понял в первый миг Кебриан.
— Тебя уже один раз из-за меня схватили. Вдруг снова схватят?
— А многих ты ограбил? Ила зло уставился на него:
— Ты — первый.
— А досюда как добрался? — не успокаивался Кебриан.— Деньги где взял?
— У дяди одолжил. А в Окармии они закончились. Решил вот попробовать.
Кебриан только хмыкнул. Подарил же Великий дух проводника! И не пошлешь его далеко и надолго, сам ведь только что предложил продолжить общение.
Так что горевать уже было поздно. Кебриан встал:
— Пошли? До следующего города далеко?
Тоскливый вздох Илы, казалось, был слышен на другом краю острова:
— Полтора дня пути. А перед тем как туда идти, нигде перекусить нельзя?
Тихий смешок:
— Я собирался перед дальнейшей дорогой поужинать и отдохнуть в Золотом Цветке. Вернемся?
Ответом ему был сдавленный стон.
Впрочем, Ила был не единственный, кто тосковал об упущенном ужине. Хоть полукровка этого и не знал, но совсем неподалеку от него, протяни руку — и дотронешься, горевала молодая девушка. Леседи сидела на поваленном дереве и отчаянно крутила зонтик за ручку. Кружевной колокол вращался колесом, мелькали спицы, а она вновь и вновь вздыхала, не отводя напряженного взгляда от вышагивающего по поляне мужа. Пару раз Джейс чудом не отдавил ногу Кебриану (впрочем, тот бы этого в любом случае не заметил) и наконец не выдержал:
— Но я-то что могу сделать? Я и так вывел тебя из этого демонского города, провел вслед за твоими подопечными. Чего ты от меня хочешь?
— Ужина! — бодро поведала практикантка.— Ты же мой куратор? Значит, твои обязанности заключаются в...
— ...в написании тебе характеристики по итогам практики! — чересчур уж смело закончил за нее магистр Крау.
— Это когда мы отсюда уходить будем,— отмахнулась девушка.— А сейчас ты должен следить, чтобы со мной не случилось ничего плохого! А плохое со мной может случиться, если я в ближайшее время не поем. А вдруг я с голоду умру? Тебе ж тогда премию не начислят! — злорадно закончила она.
— И это самое ужасное,— тоскливо подвел итог беседы Джейсперт.
Леседи, хихикнув, кинула в него крошечной шаровой молнией. Магистр легко уклонился, и шарик пролетел над головой начавшего подниматься с земли подопечного — того, что посветлее,— Леседи решила, что будет курировать обоих. Парень этого даже не заметил, лишь нервно подернул плечами, когда сверху вдруг посыпалась труха. От спикировавшего с ветки пустого птичьего гнезда он, к счастью, успел увернуться.
Идти, конечно, можно долго. Упрямо огибать деревья, не обращать внимания на выпирающие из земли корни. Просто идти вперед, устало смахивая со лба пот. Вот только далеко ты не уйдешь, обнаружив в какой-то момент, что стоишь, прислонившись плечом к массивному стволу дерева, хватая ртом воздух. Что и произошло с Илой. Юный беглец и сам не заметил, как остановился. Просто понял в какой-то миг, что дальше идти не может.
Впрочем, уйти очень уж далеко у него бы попросту не получилось: в лесу чересчур стемнело — похоже, прогулка затянулась на большее время, чем Иле показалось сначала. Даже серебристо-белая тропа, ведущая от Золотого Цветка, затерялась в синеве наступающей ночи. Пели цикады. Огоньки светлячков несмело перемигивались меж зеленых листьев. На небольшой полянке медленно закрывались распустившиеся за день бутоны цветов.
— Привал! — выдохнул уставший не меньше него Кебриан.
Ила устало сполз на землю и выдавил:
