— Принц Боян сдержал принцессу Сапиентию, когда она рвалась в бой, навстречу смерти.
Брешиус внимательно посмотрел на нее, но Ханна не могла понять, о чем он думает.
Сопровождающие шаманский фургон рабы зажгли факелы. Когда переезжали через реку, волны действительно расступились, и Ханна даже не промочила ноги. Из лагеря доносились пение, ругательства и взрывы хохота. Мужчины беспрестанно прикладывались к флягам со спиртным и, опьянев, орали, ревели, пели и танцевали какие-то дикие танцы. Победа опьяняла их едва ли не сильнее алкоголя. Обстановка в лагере была накаленной.
— Моя бабушка говорила, что убить в бою — полдела, — решительно заявила Ханна.
— Мудрая женщина твоя бабушка, — отозвался Брешиус. — Что же она сказала о второй половине?
— Ну, вообще-то она до сих пор молится старым богам. Она говорила, что если ты пролил чью-то кровь, ты в долгу перед тварью божьей. Но большинство людей забывают этот древний закон, убивая на войне или в гневе. Тогда кровь пачкает их руки и остается в их сердце. В самом деле, когда дух отделяется от тела, эта энергия остается. Если не сдержать ее молитвой или не получить прощение за прегрешение, не совершить нечто созидательное, то враг рода человеческого прокрадется в сердце убийцы. Поэтому любую войну сопровождают ужасы, и те, кто принимал участие в битве, после нее должны молиться. А вы будете читать сегодня проповедь?
— Для тех, кто захочет. Но увы, мой хозяин и большинство унгрийцев все еще живут по старым законам, даже если и говорят, что верят в Господа. Принц Боян освятит свой брак и тем самым очистится. Сегодня вечером не уходи далеко от палатки принцессы Сапиентии, ее присутствия в лагере может быть недостаточно, чтобы защитить тебя от одного из пьяных от вина и крови молодых людей.
— Я буду осторожна, — пообещала Ханна.
Они подошли к королевской палатке, Боян и Сапиентия принимали поздравления. Однако как только появилась повозка его матери, он в тот же миг покинул друзей и направился к ней. Дверь открылась, из-под нее выдвинулись четыре ступеньки, по которым на землю сошли три пожилые женщины, они несли подносы с остатками еды и прикрытый ночной горшок. За ними из повозки вышла поразительно красивая молодая смуглая женщина: ее кожа была чуть светлее, чем у Лиат, шелковистые черные волосы ниспадали до пояса. Ее платье казалось сотканным из солнечного света, талию опоясывала по меньшей мере дюжина золотых цепочек; на шее сверкало золотое ожерелье, на пальцах поблескивали кольца с драгоценными камнями, в каждом ухе — по несколько сережек.
— Кто это? — потрясенно прошептала Ханна. Узнав на пиру, что в паланкине находится мать Бояна, она и не догадывалась о присутствии этой женщины. Ей доводилось видеть только трех старух, которые то входили в повозку, ты выходили из нее.
— Я не знаю ее имени, — мягко ответил Брешиус. — Она тоже кераитская принцесса, ученица матери принца. Поскольку она пока не нашла свою удачу, то может появляться среди людей, не принадлежащих ее роду.
Принц Боян нырнул в повозку. Сапиентия попыталась последовать за ним, но молодая кераитка остановила ее, преградив путь рукой. Сапиентия заспорила было, но никакого результата это не возымело. В конце концов Сапиентия отступила к шатру, молодая женщина проводила ее взглядом из-под темных ресниц. В этой девушке было что-то знакомое. Так Лиат всегда казалась знакомой Ханне. Может быть, все дело в силе — Лиат держала ее в себе, как плененного орла, жаждущего освобождения.
Когда кераитка оглядела собравшихся, Брешиус прерывисто вздохнул, и Ханна поняла, что он испуган, хотя на поле боя он вел себя так, словно для него это привычное дело. Все до единого, даже самые пьяные и разбушевавшиеся солдаты, затихли под оценивающим взглядом кераитской принцессы. Но она не замечала ни страха, ни восхищения — так солнце не замечает тех, на кого изливает свое благодатное тепло.
В лагере воцарилась тишина, и Ханна услышала журчащий голос Бояна, доносящийся из повозки, и отрывистый шепот его собеседницы. Потом она перевела взгляд на кераитскую принцессу, которая, встретившись взглядом с Ханной, широко раскрыла глаза от удивления. Светлые, почти белые волосы, светло-голубые глаза — Ханна знала, что она сильно отличается от унгрийцев, да и среди вендийских солдат не было таких же голубоглазых блондинов.
Отодвинув занавеску, принц Боян выпрыгнул из повозки. Он был в хорошем настроении и весело смеялся.
— Теперь в постель! — воскликнул он.
Отовсюду послышались одобрительные возгласы. Словно водоворот закружился вокруг Ханны — все пришло в движение. Когда она наконец смогла посмотреть на повозку, кераитская красавица уже исчезла.
— «Орлица»! Ханна!
Ей пришлось проводить Сапиентию до кровати, чтобы удостовериться, что муж и жена легли вместе, — это входило в обязанности «Королевских орлов». Потом она вышла. Ей казалось, что лучше не отходить от их палатки слишком далеко. Ханна завернулась в одеяло, но так и не смогла заснуть под шум, смех, ругань и пение. Брешиус спокойно похрапывал рядом. Слуги спали с другой стороны. Наконец и она задремала, и ей приснился странный сон.
Облака стремительно неслись на восток, чтобы предупредить куманов о том, что молодые воины, которые уехали искать врага, больше не вернутся. За их смерть надо отомстить. Звезды сияли на небе, и каждая казалась душой огненного дэймона из высших сфер. Они освещали повожу кераитской принцессы и матери Бояна. На стенах фургона появились магические знаки — спирали, конусы, непонятные линии. А внутри повозки росло огромное дерево, корни которого уходили глубоко в землю, а ветви прорастали сквозь крышу и, казалось, достигали небес.
Занавеска откинулась, из повозки выглянула юная принцесса и поманила за собой Ханну. Та скинула одеяло и пошла на зов. Войдя в повозку, она замерла от удивления — внутри оказалось просторно, как в шатре Сапиентии и Бояна. Там стояли две удобные кровати, низкий столик, а на полу лежали вышитые подушки.
Ханна уселась на одну из них, и пожилая служанка принесла ей чашку с каким-то горячим ароматным напитком.
— Пей! — приказала мать Бояна. Ханна не видела ее лица — та сидела в тени, за спиной у нее висел с вытканным рисунком ковер: женщина, стоящая на земле и попирающая головой небеса, из живота которой росло дерево, а над ним летели орел и два огнедышащих дракона. — Что пришло из земли, в землю и вернется, — сказала пожилая женщина, когда Ханна выпила напиток. — Кого ты привела ко мне? Она не нашего рода.
Юная принцесса выступила вперед.
