— Такова Аглирта, — мрачно согласился Черные Земли. — Я никогда не считал себя мудрым правителем, да и вообще пригодным править. В Землях Без Короля власть достается любому, кто способен захватить ее. Я пользовался этим и ради добра, и во зло — сколько жизней я загубил в бездарной и ненужной попытке захватить Иеремборские острова! Самое большое мое безумие! Мои руки по локоть в крови. Но я сознаю это и признаюсь в своих грехах, а ведь многие улыбчивые, хитрые псы-бароны никогда даже и не подумают об этом, пока их не прикончит кто-нибудь в ими самими же затеянной сваре. Мне нравится то, что я делаю, и всегда нравилось. Мне нравилось быть гордым и прямым и самому отвечать за свои ошибки. Я не жалею о прошлом — я взял от жизни лучшее, что мог, в отличие от тех баронов, которые интриговали втихаря, опасаясь яда и кинжала в спину и живя как трусливые крысы.
— Ну-ну, — сказал Краер. — А я-то думал, что барон только отдает приказы, задирает юбки шлюхам да кладет ноги на стол. В конце концов, это не так уж отличается от жизни вора по призванию…
— Действительно, — согласился Черные Земли. — Но, боюсь, мы опять возвращаемся к воровской философии, а леди Серебряное Древо совершенно права насчет ее запутанной природы и непригодности в повседневной жизни для тех, кто еще не прошел испытаний и не платил за свои преступления.
— Отец, — тихо сказала чародейка, — меня зовут Эмбра.
Снова воцарилось молчание. Краер и Тшамарра переводили взгляд с волшебницы на высокого, все еще красивого барона.
Черные Земли коротко махнул рукой, позволяя говорить. Эмбра кивнула и медленно продолжала:
— Если бы не указ Келграэля, я бы не имела никаких прав на имя Серебряное Древо. Меня воспитали в ненависти к тебе, вдалбливали в голову, что ты злодей, заставили поклясться, что я убью тебя, если смогу… Но я была только благодарна тебе за то, что с первого мгновения, как ты появился в моей жизни, ты избавил меня от мысли о том, что во мне течет кровь жестокого Фаерода Серебряное Древо.
Снова молчание, нарушаемое только звоном сбруи, когда кони нетерпеливо мотали головами. Наконец Эзендор Черные Земли тихо произнес:
— И все же между нами есть некая неловкость. Да, я переспал с твоей матерью. Да, я зачал тебя. Да, такое я проделывал во многих других постелях…
— И в каютах, в полях и на столах, — прошептал Краер, но его никто не слушал.
— …по всей Долине, со многими женщинами. И ни разу не пожалел. Женщины — моя слабость и моя сила. И все же, девочка… Эмбра, я лишь одного ребенка признал своим. Я гордился тобой задолго до того, как ты повзрослела и стала чародейкой, поскольку ты в одиночку встала против Темной тройки и человека, которого считала своим отцом, — и осталась жива. Выжила, сохранила свой разум и любящее сердце, не стала тенью того, кто держал тебя в плену, не стала его рабыней. Я… я так ищу твоего одобрения и понимаю, что у меня нет на это никаких надежд, поскольку я наградил тебя таким страшным прошлым и ничего не сделал, чтобы избавить тебя от этого. — Он помолчал, затем добавил шепотом: — Я всегда хотел…
— Жениться на мне, как только мой о… Серебряное Древо и его чародей умрут, и объединить наши баронства, — спокойно ответила, кивнув, Эмбра. — Я понимала это так же ясно, как и народ баронства Серебряное Древо, когда ты блудил по всей Серебряной. Я мечтала, что ты когда-нибудь ворвешься ко мне в спальню с окровавленным мечом и потребуешь меня. — Она чуть улыбнулась уголком рта. — Половина Аглирты — женская половина — томится такими же мечтами. Разве ты не видел, как дамы в годах бросают на тебя взгляды исподтишка?
Черные Земли глубоко вздохнул, словно с плеч его упал тяжкий груз, и мягко возразил:
— Дамы в годах? Ты меня обижаешь.
— Хм-м, — протянула его дочь. — Ты пристройся позади Краера — так хотя бы меч в меня не попадет. А я смогу пронзить вас одним ударом.
Все четверо захихикали, и обстановка несколько разрядилась.
— Так Сторнбридж? Или Джалант? — пробасил Хоукрил.
— Звучит как-то неприятно, — сказал Краер Эзендору, когда они повернули коней. — Никогда я так остро не ощущал меча в моем «джаланте».
— Поверь мне, в «сторнбридже» будет еще хуже, — отозвались хором Черные Земли и Хоукрил и тут же разразились смехом.
Тшамарра и Эмбра переглянулись и молча покачали головами. Краер вдруг поднял руку — смех сразу же утих — и наклонил голову, прислушиваясь.
— Фургоны. И не один, — быстро сказал он, показывая рукой вперед. — Хватит пока душераздирающих историй, пора снова войти в образ титулованных героев. Высочайшие Князья должны поражать своим видом.
Хоукрил чуть выдвинул меч из ножен и прорычал:
— Я готов.
— И я, — ответила Тшамарра, набросив повод на руку и закатав рукава, чтобы обнажить тонкие пальцы. — Хотя, должна признаться, печально сознавать, что несколько возчиков могут развязать битву.
Хоукрил пожал плечами.
— Это Аглирта, — ответил он.
Они ехали вперед, держась по привычке на таком расстоянии друг от друга, чтобы при необходимости у каждого было пространство для боя. Эмбра подъехала поближе к Золотому Грифону и на миг коснулась его колена.
— Отец, — сказала она, — потом еще поговорим. — Их глаза встретились, и она быстро добавила: — Пожалуйста.
Черные Земли на миг испуганно воззрился на нее, затем горячо кивнул и решительно ответил:
— Да. Конечно.
Отдаленный грохот телег и топот копыт приближались по мере того, как пятеро путников ехали вдоль реки вниз по течению, то спускаясь в лощину, то поднимаясь на пригорки. Скрип тяжело нагруженных старых повозок и ругань становились все отчетливей.
Возможно, несколько телег… Местные жители везут домой закупленные на ярмарке товары или то, что не сумели продать, в соседний городок, чтобы попытаться подзаработать еще и там. Дорожные патрули юного короля по крайней мере сумели восстановить этот обычай в Долине, хотя люди все еще собирались для поездок в большие группы и всегда были хорошо вооружены.
Еще один подъем, и Высочайшие Князья увидели то, что и ожидали: три повозки, запряженные быками, одна открытая, а другие под низкими навесами, сооруженными из плащей. Повозки были окружены торговцами и верховыми погонщиками. Несколько человек отсалютовали путникам поднятыми кнутами, но очень многие выглядели усталыми и больными, они шатались в седлах и то и дело отирали пот.
— Похоже, вчера они изрядно заложили за ворот, — пробасил Хоукрил, когда Князья подъехали поближе к телегам.
— Видать, домашнее вино, — пробормотал Краер, — раз их так развезло. Заметьте — настроение у них явно не радужное. Так что давайте-ка проедем по обочине, чтобы не мешать.
