Да-да, Бармалей стал просто неуправляемым котом. Агрессивным и непредсказуемым. Его любимое место стало возле холодильника. И если кто-то проходил мимо, или направлялся к холодильнику взять что-то из еды, острые когти Бармалея моментально впивались в ногу несчастного, а сам кот с возмущёнными воплями нёсся в дальний угол детской комнаты. Через месяц кот вроде бы утратил свой странный феномен свечения, хотя кошек не убавилось в их подъезде. Да и агрессия кота возросла. Поневоле, сей факт поведения животного Сергей Викторович стал связывать с "болтушкой", что хранилась в холодильнике, возле которого теперь часами возлёживал кот. Однажды Бармалей бросился на Марину, едва та успела открыть холодильник. Пришлось сбесившегося кота увозить из дома. Через несколько кварталов он был отпущен. Вечером Бармалей вновь дежурил на своём посту у холодильника, ну, а подьезд раздирали призывные вопли истосковавшихся по нему кошек. Поддавшись натиску старушек, уставших гонять орущее кошачье племя от дверей подъезда, Сергей Викторович увёз вновь кота за несколько километров от дома. Целый месяц Сергея Викторовича мучила совесть и раскаяние, целый месяц Маринка дулась на мужа, и демонстративно не замечала его раскаяния, но когда перед дверями подъезда раздался вновь душераздирающий вопль Бармалея, а затем и он сам появился у входной двери, грязный, ободранный, с голодным блеском в глазах, вот тогда Сергей Викторович и в самом деле ощутил в своём сердце даже какое-то сострадание и уважение к этому паршивцу, который вновь занял всё внимание Маринки и Славки, и завоевал их любовь. Маринка плакала, и не стесняясь сына, вслух обвиняла мужа в издевательстве над котом, целовала Бармалея в его грязный свалявшийся мех, и сюсюкая над рыжим хитрюгой давала ему торжественные обещания, больше никогда не поддаваться на уловку мужа, и всячески защищать от него кота…
В тот раз Сергей Викторович в очередной раз разводил на кухне в стакане маленький вулканчик для своей знаменитой " болтушки". Дверь в кухню была плотно закрыта, и причитания жены для Сергей Викторовича не имели особого значения, если бы не сын Славка, из-за беспечности, или детской наивности которого Бармалей вновь проник на запрещённую для него территорию. Ведь сыну не объяснишь, отчего и почему Бармалей не должен быть рядом с голубоватой жидкостью, что бурлит и выплёскивается из стакана. Удивительно, как так быстро кот среагировал на жидкость. Он словно безумный взлетел на стол и принялся пить из стакана голубую воду. Именно пить как человек, в тоже время не отрывая своих желто-зелёных, подозрительных глаз от изумлённого Сергея Викторовича. Казалось, их яркий, необычный свет завораживал, околдовывал…
Славка не растерялся. Он бросил в кота кухонное полотенце, словно пресекая этот свет, льющийся из глаз животного. Бармалей отмахнулся от полотенца лапой, стакан с голубоватой жидкостью покачнулся, расплёскивая воду, и с грохотом упал на пол, разлетевшись на мелкие блестящие осколки стекла….
Свалившееся на пол полотенце впитывало голубоватую жидкость, которая торопливо стекала со стола, словно торопясь исчезнуть…
Бармалей оскалился, толи возмущаясь на сына, толи фыркнув на него за то, что тот взмахнул вновь на него полотенцем, толи просто улыбнулся, Но скорее всего это была улыбка умного животного, торжествующая и злорадная. И в этом Сергей Викторович мог поклясться.
— Что здесь происходит? — возмущенно закричала появившаяся в дверях Марина.
Это было так неожиданно, что все обратились к ней, и даже кот Бармалей. Его желто-зелёный неоновый свет льющийся из глаз стал необычайно ярким, так что пришлось вновь зажмуриться.
— Так что же здесь происходит? — опять спросила Маринка, но уже тихо и даже как будто робко. — Отчего вы на кухне навели такой беспорядок? Ну что за грязнули, эти мужчины!
— Это не мы! — отвечал Славка. — Это Бармалей!
— Что за глупости ты городишь! — возразила Маринка. — Бармалей вот уже две недели как не появлялся дома. И не надо всё валить на бедное животное. Если он загулял с кошками, это ещё ничего не значит…
— Но это всё натворил Бармалей! — широко открыл прищуренные глаза Сергей Викторович. — Этого наглеца стоит проучить…
— И ты туда же! — покачала головой Маринка, и развела руки. — Ну! Где ты видишь нашего кота? Где?
Бармалея в самом деле, нигде не было. На полу лежало мокрое кухонное полотенце, повсюду валялись мелкие осколки стекла, со стола тонкой струйкой сбегала голубоватая жидкость. Всё было на своём месте, кроме кота, который исчез непонятным образом. А вместе с ним исчез синий кристалл, что должен лежать на столе. Но эта пропажа обнаружилась только лишь на следующий день, когда стал ясен диагноз заболевания у Маринки, и понадобилась помощь кристалла…
Чертов кот! А ведь Маринка его любила! Вот черная расплата животного! Сожрал, как пить дать кристалл, и теперь с кошками забавляется. Интересно, на сколько кошек хватит той энергии…
Прочь! Прочь дурацкие мысли из воспалённого мозга. И на кота нечего тень на плетень наводить. Нет Бармалея в доме уже две недели! Это точно! Сам отвозил на соседний квартал… прогуляться! Не от хорошей жизни, а всё по этому делу странного голубого кристалла. Бедное животное может быть сейчас бродит неизвестно где, голодное, холодное, неприкаянное! Хотя, про Бармалея нельзя сказать, что он будет голодным. Помнится, однажды он притащил неизвестно откуда длинный шлейф сосисек, и все их съел. Сосикек было немало, и кот жадно глотал их, не разжевывая…
Опять глупые мысли занимают мозг. При чем здесь сосиски и Бармалей? Ну, идёт голова кругом от множества нерешённых проблем, а тут ещё не хватало этих сосисек, что теперь кружат хороводом среди его воспалённых мозговых извилин. Он совсем не голоден, хотя не помнит когда, в каком часу, и что ел в последний раз. Только, при чём здесь это? У него есть другие проблемы кроме еды. А из всех проблем, наиглавнейшие только три.
Первое — ему нужна Эртэ!
Второе — ему очень нужна Эртэ!
И третье- он должен найти Эртэ и сказать ей…
Мужчина закрывает глаза, и мучительная судорога пробегает по его красивому лицу. Он трёт виски, словно стараясь стереть из памяти образ женщины у окна, что вновь и вновь возникает в его больной голове. Но это ему плохо удаётся. Видение не исчезает.
Женщина неподвижно стоит у окна, затем поворачивается и вдруг, заломив руки над головой, падает на пол. Доктор делает движение вперёд, словно хочет поймать её, но неожиданно понимает, что это всего лишь сон. Сон, который повторяется и повторяется, и который он знает почти наизусть. Он не успеет подхватить женщину, и она упадёт на пол, с глухим стуком, без стона, глядя на него испуганными глазами загнанного, и насмерть измученного животного…
