История эта началась в благословенные шестидесятые. О, что это были за времена! Эпоха перманентного бунта, анархии и вседозволенности. А я был так молод и открыт всему новому, неизведанному… У меня появился друг, и скоро наша дружба переросла в нечто большее.
Звали его Дэриен Грин. Светловолосый и голубоглазый, он был похож на ангела, но душою пребывал за пределами добра и зла. О нем ходили ужасные слухи, но сила чувств моих была столь велика, что я находил красоту и в пороке.
Вместе мы принимали наркотики. В те времени многие баловались марихуаной и ЛСД, однако Дэриен приносил всегда что-то свое. Вдохнув разноцветные порошки, мы переносились в иные миры, удивительные и красочные, куда более реальные и совершенные, нежели наша убогая, серая действительность. И там мы были вместе!
Мы занимались любовью на ступенях древних храмов, окруженных непроходимыми джунглями, фосфоресцирующими под звездным небом; на солнечных полянах волшебного леса, украшая друг друга венками из диких цветов; на бескрайних пляжах фиолетового океана при свете трех лун…
Никогда больше я не был так счастлив.
Но однажды всему пришел конец. Дэриен сказал, что должен покинуть меня — возможно, навсегда. На память он оставил нефритовый амулет с таинственным знаком, потребовав с меня слова, что я не расстанусь с ним никогда. Мы прощались в слезах…
Надо сказать, что Дэриен исчез вовремя: им всерьез заинтересовалась полиция. Некоторое время меня и других наших знакомых мучили допросами, но в конце концов отстали.
А я страдал от одиночества. И вот однажды у меня появился новый друг, симпатичный и любящий парень по имени Саймон Бирс. Но увы, с ним никогда не было так, как с Дэриеном. Вольно или невольно, я сравнивал свой новый опыт с прошлым, и этим возбудил ревность Саймона. Он потребовал, чтобы я выбросил злосчастный амулет. И в порыве малодушия я совершил это…
На следующую ночь мне приснился Дэриен. Помню, что я проснулся в истерике и слезах. Саймон успокоил меня… Утром я совсем забыл свой кошмар, в память врезались только слова Дэриена: "наши дети". Должно быть, во сне они имели какой-то смысл, но при свете дня звучали полным абсурдом.
Мы с Саймоном вынуждены были покинуть город, скрываясь от властей. Многие тогда ехали в Канаду, мы же поселились в одном заброшенном доме средь лесной глуши Новой Англии.
Бытовые трудности нас не смущали. Мы были счастливы вдвоем, вдали от людей. Но однажды я заболел. Меня трясло, как в лихорадке. Саймон заботливо ухаживал за мной, и так продолжалось девять дней.
На исходе этого срока я убил Саймона и съел его мозг.
Точнее, это сделали головы…
Да, здесь следует быть точнее! Ибо грубая реальность, с которой я свыкся за долгие годы, может показаться вам фантазией или свидетельством моего безумия. Я и сам сначала думал, что сошел с ума. О, если бы это и впрямь было так! Но изменения, меня постигшие, были вполне материальны.
Мои головы — маленькие, вытянутые, похожие на змеиные, но в то же время с карикатурно-человеческими чертами. Тонкие бледные шеи длиною в локоть, дополняющие сходство со змеями. Большую часть времени эти твари проводят свернувшись в своих гнездах. Это мерзкие наросты вокруг моей шеи, о которых вам должно быть известно. Когда приближается полнолуние, головы ощущают голод. Им нужна пища — человеческий мозг! Такова моя плата за измену, участь чудовищного Заххака.
Самое страшное, что они не какие-нибудь паразиты, а часть меня самого. Мы — единый организм, причем не только физически. Их желания становятся и моими, когда они слишком сильны, я теряю контроль над собственным телом; мои мысли становятся известны им. Я говорю о том, что не раз помышлял избавиться от голов хирургическим путем, но они всякий раз узнают об этом и причиняют мне боль. Они и сейчас это делают. О боги, дайте мне силы довести начатое до конца!
Итак, каждое полнолуние я становился подобен хищному оборотню. Я не знаю имен своих случайных жертв. Многие из них были просто бродягами или хиппи. Головы яростно вонзались прямо в глаза, всасывая на ходу теплую вязкую массу, и через пару минут выжирая все досуха. И вместе с ними я ощущал этот вкус и благословенную сытость.
Прошло время, прежде чем меня осенила мысль об обезьянах. Первый опыт я произвел, похитив шимпанзе из зоопарка. Оказалось, что головы не возражают против такой замены. Я решил, что хотя подобная пища и не одобряется нашим ханжеским обществом, она все же менее предосудительна, чем убийство. К тому же, достать ее оказалось нетрудно — были бы деньги! К своему удивлению, я обнаружил, что в нашей стране немало богатых гурманов, тешащих себя плотью экзотических животных ради забавы, в то время как для меня это было жизненной необходимостью. И мои запросы оказались не столь уж велики на общем фоне.
Чтобы заработать денег, я стал писать. Надо сказать, что с тех пор как появились головы, меня часто мучили ночные кошмары. В них я снова странствовал по иным мирам. Возможно, это были те же миры, что мы когда-то посещали с Дэриеном, однако без него там все было не так. В древних храмах совершались кровавые ритуалы, по лесам бродили чудовища, гигантские черви лезли из-под земли… Порой эти видения так пугали меня, что я жег свет ночь напролет, дабы не заснуть. Выплескивая свой ужас на бумагу, я пытался хоть как-то избавиться от него.
На мое счастье, эти труды были оценены. Книги начали приносить прибыль, а уж о фильмах и говорить нечего. Полученные деньги я вкладывал в акции, в конце концов мне удалось наладить для себя вполне сносное существование. Я жил затворником, и мне это нравилось. Люди, посвященные в тайну моих странных вкусов, держали язык за зубами, отрабатывая свой хлеб.
Но, как говорится, все тайное становится явным, рано или поздно. Только останься я жив, мне не перенести позора. Стоит ли цепляться за жизнь существу, которое столь отвратительно? Смерть даст мне избавление от страданий, огонь очистит меня и вознесет в запредельные сферы, где я встречу моего любимого Дэриена…
Прощайте!"
Должен отметить, что полицейское расследование пока не пришло к однозначному мнению о том, был ли пожар в доме Кроу результатом поджога или несчастного случая. Письмо Сета не оставляет на этот счет никаких сомнений, являясь фактически предсмертной запиской. Что касается других его признаний (в частности, когда речь идет о массовых убийствах), то я лично отношусь к ним крайне скептически и склонен объяснить больной фантазией. Насколько мне известно, состояние останков Кроу не подтверждает (хотя и не опровергает) наличия описанных им аномалий организма.
