Скитальцы юркнули в ближайшую канаву, быстро проползли по ней, снова вылезли и оглянулись.
Ну, е-мое. «Локатор» развернулся в их сторону и вот от него отделился вихрь, полетевший навстречу словно летающая тарелка! Да еще он как клубок разматывал прямо в воздухе сеть из серебристых нитей.
— Похоже на испытания нового оружия, — решил экс-офицер. — Антон, давай налево, там легче будет затеряться среди всякого хлама.
Но напарник стал вести себя странно.
— Я больше не стану удирать, Василий Савельевич. Мне кажется, ОНО пытается общаться с нами. Я не знаю, кто эту хреновину создал, но в ней есть что-то надчеловеческое. Это Сознание смотрит на нас.
Василий чувствовал что нельзя терять ни секунды, но бросать Антона не собирался, пусть тот и дурак.
— А зачем Сознанию смотреть на нас, чудак-человек?
— Чтобы создавать иллюзию того, что мы существуем.
— Запутано как-то. Если наше существование иллюзорно, то нет никакой гарантии, что и это Сознание не иллюзорно. Антон, дружище, давай перекрестимся и сделаем ноги.
— Не крестись, Василий Савельевич. Идем к нему, вдвоем. Нам все равно не убежать.
Напарник протянул мускулистую и волосатую руку, от которой Майков предусмотрительно попятился.
— Не бойся, друг мой, — продолжил Антон, — я отведу тебя к Нему и иллюзорный мир закончится.
— Не надо меня вести, я и сам умею ходить.
Василий Савельевич продолжал бояться и тогда в руках у самого свободного гражданина ОПГГ появился топор, которым он помахал словно ложкой, показывая, что лучше согласиться.
Василий Савельевич помотал головой, а Антон вдруг замахнулся — прицельно, раз и по кумполу попадет хорошо наточенной сталью…
— Ну, ты не дури, козел…
Василий Савельевич поймал себя на том, что в самый неподходящий момент слушает стук своего сердца. Все стало медленным, «летающая тарелка» зависла над ними и пространство вокруг оказалось пронизано серебристыми нитями. Рука Антона, озаренная сталью, на которую упал отблеск солнца, неторопливо, но неумолимо падала на Василия Савельевича.
Он рванулся — безрезультатно, никакого движения — он словно бы метался в узах своего неподвижного тела, а тело застряло в сети.
Вокруг всё было вязким и тугим. Словно бы потерявшим ход времени. Птички, листики, травинки — все увязли в киселе. Каждое движение шло рывками, выходя из плена замершего времени и снова попадая в него.
Василий Савельевич рванулся еще раз, стук сердца стал чаще, сделалось так больно, словно к серебристой сети прилипли не только кожа, но и внутренние органы. На какое-то мгновение он замер и попросил того, кто родился прежде века и воплотился, чтобы дать надежду, хотя бы один шанс и одну отсрочку…
Василий Савельевич почувствовал, как по позвоночнику пронеслась струя, пробуждая тело от крестца до черепа. Затем нахлынула невидимая волна, вырвав тело из клейкой сети. И время вдруг побежало с ошеломляющей скоростью, но только для него. Он это понял, потому что птицы в небе застыли. И само небо словно потрескалось.
Василий Савельевич пролетел под рукой Антона, успев ухватить ее за запястье, так что мгновение спустя кисть свихнувшего напарника была далеко за его спиной, а топор выскочил из нее как белка.
Василий Савельевич услышал биение крови в сосудах Антона и даже увидел их расположение.
Безумный напарник превратился в куст кровеносных сосудов, который венчало аметистовое пятно мозга. По сути, это был не сам Антон, а проект Антона, когда он еще не полностью материализовался — на пороге Реальности.
Топор перекочевал в руку Василия Савельевича.
Он оглянулся — сеть из серебристых нитей стала еще гуще, затянув окрестности как туман. Нити располагались неоднородно, в них просматривались узлы и пряди. И по этим прядям… скользило существо. По внешнему виду — членистоногое вроде паука или даже скорпиона, только большое. А безумный напарник безнадежно запутался в нитях тумана. Существо повертев Антоном, ударило его шипом. И напарник разлетелся на кусочки, словно рисунок в детском калейдоскопе. Только струйки крови, напоминающие тонкие веточки, и порванные струны сухожилий явно не соответствовали представлениям о детских игрушках.
Василий Савельевич видел, как пролетают, кружась, руки, ноги, уши, гирлянды кишок, ломти печени, другие органы и члены тела.
По дороге они посеребрились и обернулись прядями нитей. А в итоге втянулись в полусферу, в фокальную ее точку.
«Можно сказать, что наш буддист стал иллюзией, — автоматически подытожил Василий Савельевич, — за что боролся, на то и напоролся, получил майю по полной программе.
Но «локатор» не успокоился. Он стал разворачиваться в сторону уцелевшего странника, который поспешил прочь, шепча: «А мне этого не надо». Однако, серебристый туман легко догнал его, проращивая свои нити сквозь воздух. Над головой неотвратимо возник и бросил тень тот самый «скорпион». Обмирая, Василий Савельевич поднял голову — брюхо скорпиона бурлило жидким серебром и посверкивало гиацинтовыми капельками. А потом брюхо изогнулось и Майков увидел приближающийся к нему шип, который сиял словно расплавленный металл. Майков швырнул топор в гада, да что толку.
Но следующая волна ускоренного времени, — Василий Савельевич будто даже уловил её гиацинтовый окрас, — сорвала его с места и понесла вперед. В конце броска он остался в пустоте, странной, серебристой, рассеченной сияющими прожилками как мрамор.
Он висел в ней, не чувствуя тела, не слыша своего дыхания, вокруг были только смутные огромные тени незнаемого. Они омывались светоносными потоками, которые рождали новые и новые тени. От этой картины Василий Савельевич чувствовал себя беззащитной рыбкой в аквариуме.
В какой-то момент сфокусировавшееся зрение развеяло тени. У Василия Савельевича снова было тело, он влетел в дренажную трубу и свет сменился тьмой, что показалось весьма уютным. Но ненадолго, впереди забрезжил день — труба заканчивалась.
А когда Василий Савельевич снова вышел на свет, то увидел поваленную колючку и снесенные каким-то паводком столбы. Пожалуйте на волю, в пампасы. Василий Савельевич бежал по мертвому лесу, казавшемуся теперь таким родным и близким, и старался ни о чем не думать. Но потом он понемногу стал выдыхаться, останавливаться для отдыха, а в его голове принялся заседать дискуссионный клуб, который все-таки пришел к мнению, что это просто наркод поработал, пилюля с «Веселым кошмаром». Просто действовал тот необычно долго.
Почти всё, что увиделось сегодня, это — глюки. Наркод тем и славен, что создает виртуальную реальность, которую воспринимаешь некритически, в достоверности которой не сомневаешься. В то же время он, особенно «Ностальжи» и «Веселый кошмар», извлекает из подсознания всё то, что ты туда загнал. Что касается Антона — ну, парень явно рехнулся и дал деру незнамо куда. Что и следовало ожидать от долбанного буддиста-пофигиста. К тому же, он намедни какие-то мухоморы жевал.
