Дзирт отступил от него и снова широко улыбнулся. Он указал на пустое место Вульфгара за столом и предложил Эффрону присесть.
— Мне многое нужно рассказать тебе, — сказал Дзирт.
Эффрон помедлил, и затем попросил:
— Расскажи мне о моей матери.
Лицо Дзирта помрачнело так, что в этот момент Эффрон понял все, в чем нуждался. Почувствовав слабость в ногах, тифлинг-колдун соскользнул на стул.
Дзирт представил своих спутников, и даже позвал Вульфгара к столу.
— Это — Кэтти-бри? — один раз спросил Эффрон. — Правда?
— Из того же самого леса, в котором мы спали, — попытался объяснить Дзирт. — Возвращенная к миру, как и мы, от долгого сна.
Эффрон рассмотрел женщину сверху донизу, и его выражение выдало его раздражение, хотя он старательно пытался его скрыть.
— Ты нашел своего призрака, — сухо заявил он Дзирту.
Кэтти-бри кивнула. Дзирт мог видеть комок в ее горле, поскольку она знала, что они — и более остро, что она — должны быть честны здесь, и что пересказывание их недавних приключений, несомненно, причинит боль этому молодому колдуну.
— Амбергрис жива, это правда, и с Афафренфером направляется к югу, а затем на северо-восток через Внутреннее море, — объяснил Дзирт, после того как рассказал о недавнем походе в Гаунтлгрим. — Энтрери тоже пережил нападение дроу, но не стал возвращаться с нами. Он по-прежнему может быть в Гаунтлгриме, мы не знаем, но я не сомневаюсь, что он жив — не многие смогут защитить себя так же хорошо как Артемис Энтрери.
— Но они убили мою мать, — сказал Эффрон.
Дзирт вздохнул и начал отвечать, но Кэтти-бри опередила его.
— Нет, — сказала она резко, обратив все взоры на себя.
— Это сделала я, — призналась она.
Теперь уже Эффрон, стал похож на того, кто мог бы упасть со стула, и рядом с ним, Дзирт затаил дыхание, ожидая вспышку гнева.
— Они сделали хуже, чем просто убили бы ее, — попытался объяснить Дзирт. — Они сказали ей, что ты умер. Энтрери считает, что они разбили ей сердце и дух. Она напала на Кэтти-бри…
— Я не хотела убивать ее, — сказала Кэтти-бри. — Я совсем не хотела бороться с нею. Далия не была моим вра…
— Она была любовницей Дзирта, — сказал Эффрон, как будто одно только это опровергало слова женщины.
Но Кэтти-бри пожала плечами, как будто это едва ли имело значение, и действительно, не имело, не для нее и не в каком-то здравом смысле.
— Я должна была ревновать, когда мой муж считал меня погибшей сто лет назад и когда, я на самом деле, была мертва в течение ста лет?
Эффрон мрачно уставился на нее. Он начинал говорить несколько раз, неловко, как будто не мог подобрать слова и нужный тон. Но потом, наконец, немного расслабился.
— Она не была моим врагом, — повторила Кэтти-бри. — Никогда. Но это была не просто Далия, против которой я боролась в кузнице Гаунтлгрима. Она командовала нефритовыми пауками. Она боролась с демоническим взглядом, одержимая духом богини Ллос, в то время как я был переполнена силой Миликки. Мы были пешками двух богинь — это ясно для меня. И в этом случае, Эффрон, я говорю тебе со всей уверенностью, что твоя мать освобождена от ужасного проклятия, которое гораздо хуже чем смерть от моих рук.
— Грань между жизнью и смертью, — Эффрон пробормотал и опустил взгляд; одинокая слеза скатилась вниз по натянутой коже его худой щеки. — Кажется настолько тонкой, и так много моих близких перешли ее недавно.
— Учитывая твой посох с черепом, и что этот эльф говорил о тебе, ты должен понимать это лучше чем кто-либо, — вставил Бренор.
Эффрон посмотрел на него и самоуничижительно пожал плечами.
— Они сказали ей, что я мертв? — спросил он у Дзирта.
Дроу серьезно кивнул.
— Тогда она умерла без надежды, — печально произнес Эффрон. — Она потеряла тебя… — он замолчал и нерешительно усмехнулся в направлении Кэтти-бри. — Проиграла ей. И затем меня отняли от нее, как она думала — и я хорошо знаю ту боль. Когда мы верили, что она потеряна для нас в замке Дрейго Проворного, потерянна для меня так вскоре после нашего примирения… — он вздохнул и не смог продолжить.
— Но конечно, как и праздник в нашу честь, результат нападения дроу на Порт Лласт оказался лучше, чем ожидалось, — прервал Реджис. — Хорошо же, что многие из тех, о ком ты думал, не погибли, да?
Эффрон уставился на него безучастно, явно неспособный рассмотреть положительные стороны в этой ситуации. Действительно, тифлинг казался настолько сомневающимся в этот момент, что Реджис отодвинулся подальше к спинке своего стула.
Эффрон, словно озаренный идеей, быстро повернулся к Дзирту:
— Куда Афафренфер и Амбра пошли? Как ты сказал — на юг и затем через Внутреннее море? Они направились к Сузайлу?
— Они направляются в Земли Кровавого Камня и королевство Дамара, — ответил Дзирт. — В бывший дом Афафренфера в Монастырь Желтой Розы, как они говорили. Но это — долгое и рискованное путешествие и, несомненно, придется пройти множество дорог.
Эффрон твердо поставил посох около стула и быстро подтянулся:
— Тогда желаю вам…
— Иди с нами, — выпалил Дзирт, и четверо за столом округлили глаза от такого неожиданного предложения.
— Мы ищем правду на опасной земле, — объяснил Дзирт. — Мы опасаемся, что наши клинки могут быть необходимы, когда судьба многих королевств находится в критическом положении.
Эффрон остановился и оглянулся на Компаньонов Халла, как будто оценивая каждого. Он кивнул Дзирту и отошел в сторону, приглашая поговорить наедине.
— Мое волшебство не понравится твоим компаньонам, — сказал он, когда они были одни.
— Они — терпимая компания, — легкомысленно уверил его Дзирт.
Но Эффрон качал головой на каждое слово.
— Лучше мне найти монаха и дворфу или пойти по своей собственной дороге, — решил он. — Мы сшиты из разной ткани, Дзирт До'Урден, и поэтому я прощаюсь с тобой. Я не сомневаюсь, что наши пути пересекутся снова, и тогда, при любых обстоятельствах, знай, что я не враг тебе — никогда не враг тебе.
— А моим друзьям? — с ясным сомнением спросил Дзирт, и попал прямо в точку, когда добавил: — И Кэтти-бри?
Следующая пауза Эффрона была говорящей, но конечно, этого было из-за присутствия Кэтти-бри и недавней истории, которая не позволила ему войти в их группу. Он не поддался гневу в тот момент, и Дзирт видел, что он, по крайней мере, пытается принять ее объяснение.
Но это явно являлось на вкус как горькое масло.
— Я верю ее рассказу, — наконец ответил Эффрон.
